— Эта самая Мадам бывала в баре одна?
— Не припомню, чтобы с ней кто-нибудь приходил. Странным образом она о нас знала все: семейное и материальное положение, предыдущее место работы...
— Дальше! — поторопил его Ружа.
— Мы приняли ее предложение. Это было два года назад, — промямлил Мюллер.
— Чем занимались эти два года? — вмешался в допрос Салаи.
— Год учились в спецлагере. Затем полгода работали в Африке, потом вернулись в Европу.
— Ну, об этом после, — сказал Ружа и, подойдя к следователю, что-то шепнул ему. Следователь вышел.
— Границу вы пересекли вместе с Томасом Вольфом? — спросил Салаи.
— Да.
— С кем установили связь?
— В пункте «два», в ресторане «Матра», мы должны были встретиться со связным. На столе перед ним должна была лежать газета «Мадяр хирлап» и ключ зажигания с эмблемой Мюнхенской олимпиады, на которой из пяти колец два верхних просверлены. Седовласый, усатый мужчина.
— Имя?
— Он назвался Георгом.
— Потом вы нам точно опишете этого Георга, — сказал Ружа. — Это он передал вам таблетку?
— Нет, Мадам. Георг объяснил мне, как я могу сюда попасть и когда устроить скандал.
В комнату вернулся следователь. За ним ввели Ковача. Он был бледен, глаза широко раскрыты. Видно, еще не отделался от потрясения, пережитого час назад.
— Посмотрите друг на друга внимательно, — обратился к арестованным Ружа. — Вы знакомы с Палом Ковачем? — спросил он Мюллера.
— Только по фотографии.
— Знаете ли вы Пауля Мюллера? — спросил подполковник Ковача.
Тот молчал, опустив голову.
— Уведите! — махнул Ружа.
Когда за Ковачем закрылась дверь, подполковник приблизился к Мюллеру.
— Ну, хватит ломать комедию! — повысил он голос. — Решайте: или вы будете говорить, или я передам вас в прокуратуру с обвинением в подстрекательстве против государства и общественного строя, в нападении на представителей органов власти и с основательным подозрением в покушении на убийство!
— Но ведь я все рассказал! — с ужасом в глазах пробормотал Мюллер.
— Вы рассказали нам сказку. Про Белоснежку Мадам, гнома Георга и принца Вольфа. Я хочу знать главное.
— Что я должен еще рассказать?
— Все, что знаете.
— Я больше ничего не знаю.
— Возможно, вы не знаете, кто этот Георг, не знаете, где сейчас Вольф. Но вы должны знать о запасной явке, номере телефона или каком-то другом способе связи. Не так ли? Ведь в случае непредвиденных обстоятельств вы должны как-то выйти на связь! Говорите, или я прикажу увести вас. И больше не буду вас вызывать. Решайте! У меня мало времени!
Плечи Мюллера опустились.
— Хорошо. Я все расскажу.
— Слушаем вас, — сказал Ружа и, придвинув стул к арестованному, стал внимательно следить за его лицом.
3
Около десяти часов вечера зарядил моросящий дождь. Ветер швырял в лицо колючие мелкие капли, от которых немели щеки и по спине разбегались мурашки. Выйдя из театров и с последних сеансов кино, публика поспешила домой. Город словно вымер, лишь несколько пустых такси разъезжали под яркими фонарями по мокрым и скользким центральным улицам.
Кути явился в кабинет Ружи в кожаной куртке, но с выпущенным, как обычно, воротничком рубашки.
— Устал? — сочувственно спросил его Ружа.
— Пустяки, — пожал капитан плечами.
— Говорят, шеф отнял у тебя сигареты, — ехидно заметил Салаи.
— Почти полную пачку!
— И все поломал! — не без гордости заявил подполковник.
— Хиреет мадьяр, — пророчески возвестил Кути, — король Матяш подковы ломал, а тебя хватает только на сигареты.
Салаи великодушно протянул ему остатки «пэл-мэла».
— Эти можешь спокойно курить, шефу они не понадобятся.
В кабинет заглянула Кларика.
— Поставить кофе? — спросила она.
— Только для молодежи, — распорядился Ружа. — Что касается нас с вами, сегодня ночью мы будем спать. Постойте, куда же вы! — окликнул он секретаршу. — Вот фотография Мюллера. Попросите размножить и отправьте во все газеты. Пусть в утреннем выпуске опубликуют сообщение милиции о побеге Пауля Мюллера, подозреваемого в тяжком преступлении. С приметами, личными данными и так далее. Впрочем, что я вам объясняю, вы знаете все лучше меня.
— Уже поздно, — взглянула Кларика на часы. — Не знаю, до которого часа дежурят в редакциях.
— Неважно. Если не выйдет иначе, звоните домой главным редакторам, заведующим отделов, выпускающим. Столько раз они нас выручали. Думаю, и теперь не откажутся.
Уже стоя в дверях, Кларика предложила:
— Я вам чаю могу заварить. Хотите? А то на улице холодно!
— Хочу, — с улыбкой сказал подполковник и обратился к Кути: — Я пригласил тебя, чтобы рассказать о покушении Мюллера, его показаниях, словом, о полном бурных событий сегодняшнем вечере.
— Чтобы в следующий раз не нужно было опять наступать мне на ногу, — пробурчал капитан и приготовился слушать.
— Операция следует за операцией. Они вынуждены спешить, потому что не знают, как долго еще продержится Ковач.
Кути взял со стола начальника чистый блокнот и ручку, что-то записал и поставил рядом три вопросительных знака.
— Салаи, — продолжал подполковник, — ты вернешься сейчас в тюрьму и примешь меры, чтобы Ковач в течение суток не показывался из камеры. Никто не должен получать о нем никаких известий. Понятно? Ни одна живая душа. А ты, — повернулся он к Кути, — усилишь на всех постах наблюдение. Завтра мы начинаем действовать!
Капитан один за другим перечеркивал вопросительные знаки.
— Откуда они знают, — не отрывая глаз от блокнота, спросил он, — что Ковач по-прежнему молчит?
— От адвоката, — тут же встрял Салаи. — Мог бы придумать вопрос поумнее!
Кути все еще что-то черкал в блокноте.
— Адвокат был у него позавчера. С тех пор он мог и заговорить.
— Тогда мы уже арестовали бы их! — строго возразил старший лейтенант.
Ружа, нахмурившись, следил за их диалогом.
— С арестами, как известно, у нас не спешат, — сказал Кути. — Раскрытие всей агентуры, сбор доказательств требуют времени. Они это понимают. — И решительно заключил: — Они откуда-то знают, и знают наверняка, что Ковач молчит! Откуда? Кто им сказал? — вопросительно посмотрел он на шефа.
Глава XII
1
На город опустился туманный вечер.
Дождь утих еще в полдень. Порывистый ветер высушил улицы, но плотная и унылая облачная завеса оказалась ему не по силам.
Владелец эспрессо, он же единственный официант, готовился к закрытию. Он уже подмел пол и протер влажной губкой стойку, когда дверь распахнулась и на пороге появились двое мужчин с симпатичной девушкой.
— Добрый вечер! — весело поздоровались они, оглядываясь среди множества пустых столиков. Наконец выбрали место в правом углу у окна.
— Душа горит! — пробасил мужчина пониже ростом.
— Что будете пить? Крепкое или чего пожиже? Например, пиво, — с готовностью отозвался хозяин.
— Еще жиже, папаша! Трауби-соду, колу или что-нибудь в этом роде.
— Могу предложить только сок. Малиновый или апельсиновый.
Мужчина повыше, старший лейтенант Салаи, вскочил из-за столика.
— Заказывайте! А я пока позвоню Рози. — Он порылся в кармане в поисках форинтовой монеты, набрал номер собственной квартиры, где в это время никого не было, и, слушая долгие гудки, наблюдал за улицей сквозь желто-серую от табачного дыма и пыли занавеску.
— Не берет, — сказал он через некоторое время, — пойду гляну, может, она уже вышла.
— Я бы выпила лимонаду, — обратилась к хозяину девушка. — Вы можете приготовить?
— Два лимонада? Сию минуту!
— Три, — уточнил мужчина. — Хотя я с удовольствием пропустил бы холодненького рассола.
— Есть сливовый компот. Довольно кислый. Венгерский консерв.
Салаи вышел на улицу и, едва не столкнувшись с Мюллером, пропустил его в эспрессо. Они даже не взглянули друг на друга.
Неподалеку старший лейтенант заметил припаркованную машину. Другая с противоположной стороны как раз выворачивала из переулка. В обеих сидели следователи.
Он вернулся в эспрессо.
Мюллер расположился за столиком у витрины с пирожными. Он вполголоса заказывал что-то хозяину.
— Я от Оскара. Он сказал, что у вас очень вкусные слойки. Особенно с маком.
Хозяин эспрессо покосился на столик Салаи и его приятелей, но они не обращали на вновь пришедшего никакого внимания, занятые своим разговором. Девушка громко смеялась.
— От Оскара? Я не видал его месяца два.
— То есть около шестидесяти дней, — не задумываясь, отвечал заученными фразами Мюллер.
— Точно так, — подтвердил хозяин. — А слойки действительно хороши. Сейчас принесу.
Он поспешил за стойку, одной рукой поставил на нее картонное блюдце, другой выдвинул ящик. В нем лежала газета с большой, 9×12, фотографией Мюллера, на которого был объявлен всевенгерский розыск. Хозяин сличил фотографию с посетителем, потом поместил на тарелочку слойки и пошел к столику.
