небе пылающим фениксом, притягивая к себе взгляды, после чего рванула кометой вниз, туда, где Сомбра с яростным оскалом теснил отрезанную от поддержки Найтмер Мун.
Аликорн огрызалась отчаянно, сыпала заклинаниями и иллюзиями, глефа порхала в поле ее телекинеза, но она не справлялась. Без поддержки и прикрытия ее стиль боя, расчитанный на один неожиданный, точный удар, оказался бесполезен. Тантабус помогал, как мог, где-то рядом лежали тела ее детей, погибших в попытке дать ей шанс на атаку. Вокруг бушевало море обезумевших от влияния умбры кристальников, так и норовящих ткнуть копьем, ударить булавой или просто упасть под ноги, заставить споткнуться, оступиться.
Ярчайшая вспышка взрыва обратила вечер в полдень, разметав кристальников, что окружали сражающихся, испарив снег и лед и закоптив землю под ними.
— ХВАТИТ УБИВАТЬ НАШИХ ПОНИ! — яростно взревела Селестия, чья эфирная грива обратилась неистовым пламенем.
— Ха-ха, вот это я понимаю, эмоции! — голос раздавался из облака черного дыма, посреди которого появилась пара зеленых глаз. Не выдержав жара солнечной принцессы, тело Сомбры распалось, выпустив на волю умбру. — Давай! Больше ненависти! Больше злобы! Вражды! Баланс должен быть восстановлен!
— Элементы! — прохрипела пытающаяся отдышаться Найтмер Мун, вонзив в черную от жара землю глефу.
Единорог неожиданно сильным и искусным противником, умело комбинирующим удары кристальной рапиры с магией. А уж то, с какой легкостью он нарушал работу барьеров, вообще вызывало у тени Луны оторопь. Знай она, с чем придется столкнуться, уделила бы больше внимания фехтованию, а без того ей только и оставалось, что заполошно отбиваться ставшей тяжелой и слишком инертной глефой от многочисленных точных уколов. Времени, чтобы собрать заклинание помощнее, да ударить пошире, ей банально не давали.
— Не могу! — Селестия с яростью ударила по земле накопытником.
Элементы Гармонии были могущественными, но довольно… Своевольными артефактами. Они отзывались в ответ на эмоции хранителя, что косвенно должно было уберечь их от применения в неправильных целях, но сейчас это лишь вредило. В Селестии не было добра, она желала лишь зла и смерти своему врагу. Даже в битве с Дискордом принцесса руководствовалась желанием помочь страдающим пони, но не злостью, не ненавистью.
Неудивительно, что Сомбра был в таком восторге. Умбра, подпитываемый испытываемыми пони эмоциями, становился все сильнее, все больше влиял он на сражающихся, получая еще больше силы.
Замкнутый круг.
— Довольно.
Сражение разом остановилось. И кристальники, и эквестрийцы, и грифоны, и даже аликорны с умброй, замерли все, придавленные волей богини. Волчица, возвышающаяся над всеми, словно вековой дуб, окатила притихшего Сомбру ледяным взглядом.
— Сему миру не надобен желаемый тобой баланс, эфирное существо, — тихий, чуть хрипловатый голос Селены звучал столь же ясно и отчетливо, словно близкие раскаты грома, и был столь же пугающим.
— У этого мира нет богов… Ты… Ты чужак! — умбра ужался в силуэт единорога, а после и вовсе обрел полноценное тело, нутром почуяв, что так ему будет проще хотя бы переносить давление чужой воли. — Тебя не должно быть здесь!
— Надобна ли я миру сему, решать не тебе.
Волчица была все так же ограничена в силе, не желая навредить Луне, в чьей душе она была заключена. Но даже тех крох, что были ей доступны, хватало, чтобы одним ударом сразить умбру. Для того она и давила своей сутью, заставляя Сомбру собрать все свои силы, все частички своей сущности в одном месте. Только так эфирное существо могло выжить под пристальным взглядом богини. Она видела, как крупицы умбры стягиваются в едином теле, а те, что остались в стороне, растворяются в выплеснутой ею силе без следа — он жертвовал малым, стремясь спасти большее.
Ей следовало вмешаться раньше. Не ждать, пока ситуация станет совсем необратимой, но вмешаться в миг, когда шаткое равновесие оказалось нарушено. Увы, ее вера в возможности смертных сформировала неверную оценку и прогнозы. Она собиралась учесть это в будущем. К сожалению Селены, боги никогда не были идеальны, и она тоже ошибалась, чаще, чем хотелось бы.
— Но… Баланс!.. Равновесие!.. — Сомбра отчетливо задрожал, когда богиня сделала первый шаг вперед. Лязг ее доспехов был отчетливо слышен в наступившей тишине.
— Мир желает иного, — волчица бесхитростно обрушила серебристый клинок на несопротивляющегося умбру сверху вниз. Яркая вспышка концентрированного звездного света просто испарила создание тьмы и теней, не оставив от него даже крупицы.
Селене было жаль это существо. Ведомое жаждой сохранить мир, вернуть привычную ему по старым временам гармонию и баланс, оно лишь действовало так, как подсказывала ему его суть, подкрепленная разумом единорога и его волей. Лишенный малейших проблесков светлых эмоций, он не мог знать, насколько губительной для мира может стать попытка резко исправить то, что менялось годами. Действуй он мягче, осторожнее, аккуратнее, Селена бы и не подумала вмешаться, позволив ему сохранить в Эквусе немного негатива — то было бы на пользу миру, по ее мнению. Но слишком решительные и активные действия имели все шансы столкнуть его в круговорот крови, ненависти и смертей. Да, скорее всего, через несколько десятилетий, край, столетий, мир бы оправился от потрясения, сумев исправить перекос, но Селена уже решила, что будет оберегать его от судьбы своего прошлого дома. А потому вмешалась, явив себя большому числу смертных, продемонстрировав свою способность легко справиться даже с, казалось, неостановимой угрозой. Подняв меч, волчица взмахнула им, описав идеальный круг, и перехватила левой рукой за рикассо, перестала давить на смертных своей волей. В тот же миг все вокруг зашевелились.
Кристальники, отмерев, принялись озираться, освобожденные от влияния умбры. Многие начали копытами ощупывать броню, пытаясь понять, как та на них оказалась, кого-то тошнило — рубка шла жестокая. Эквестрицы бросились на помощь раненным, в первую очередь своим, но не забывая и о потрясенных, ошеломленных сородичах из Кристальной Империи. Грифоны потеряно парили в небе, пытаясь осознать, что бойня закончилась, не успев перейти в привычную по последним боям фазу отчаянной, безвыходной борьбы. Выжившие фестралы, собрав тела погибших, скорбели в стороне.
Селестия потухшим, потерянным взглядом обводила поле брани. Ее грива вернула себе вид северного сияния, но металл доспехов все так же хранил следы огненной вспышки, оплавившийся и деформировавшийся. Луна, приняв контроль над телом, встала рядом и прижалась к сестре, не обращая внимания на жар от все еще нагретой брони.
— Это все моя вина, — безжиненным голосом прошептала дневная правительница. — Приди мы всего годом ранее…
— Ты не могла поступить иначе, — Луна приобняла сестру крылом. — Ведь ты — это ты, моя добрая, полная сострадания Тия.
Селестия промолчала, лишь взглянула в сторону гвардейцев, грифонов, фестралов и некоторых кристальников, что собирали тела
