Правда, ловить крыса Люпину не пришлось — уже на следующий день прихода Хагрида ждали не только взрослые, но и Перси. Мальчик пожаловался на то, что его новый любимец приболел — хандрит, отказывается есть, прячется под подушку и нос оттуда не высовывает.
«Еще бы не приболел, — ухмыльнулся про себя Андрей. — Когда на дворе заклятый друг детства ошивается, вот-вот узнает, если увидит, конечно». И самым добрым голосом предложил просто замечательный вариант: он заберет пока крыса к себе, посмотрит, что с ним, подлечит, а потом вернет.
Из двух зол Питер выбрал, естественно, как он считал, наименьшее — преспокойно пошел на руки к Хагриду, а потом устроился у него в кармане.
Глава 13. Умыкни, накорми, спать уложи...
В хижине Андрей быстро накинул Антиппарационные чары и закрыл все входы и выходы, впрочем, их всего-то и было — дверь и окно. Щели и дыры еще первая версия Хагрида, видимо, не жаловала. Крыс продолжал себя вести, словно еще оставался у Уизли — воды попил, а от еды отказывался, пока Хагрид не поставил перед ним миску с парой ложек кашки, тут он не выдержал — съел. А потом отвернулся, опустил морду так, что ткнулся носом в скамейку (не на стол же было его сажать), и затрясся.
Андрей наклонился, не веря глазам, посмотрел на зареванную крысу со странно скрюченными лапами и понял, что с этим миром определенно что-то не так. Или не так с его картиной этого мира. Впрочем, в ней и изначально далеко не все соответствовало его представлениям. Но крыса уже не хотелось пришибить на месте — надо было понять, что вообще произошло.
— Питер, — вполголоса позвал он. — Расскажи.
Обернувшийся в совершенно замурзанного мальчишку — на парня это существо, по мнению Андрея, пока не тянуло, Петтигрю выглядел не просто жалко — страшновато. Он был действительно изможден, а когда Андрей увидел его руки, пришлось сглотнуть шершавый комок в горле. И глаза — совершенно больной взгляд, который Андрей видел лишь раз, когда решил пройтись с приятелем-охотником по его ловушкам. Так смотрел на подходящих охотников лис с почти отгрызенной лапой, понимая, что не успел. Что не уйдет. Что все зря.
«Надо зелье, — решил Андрей. — И не одно, черт, надо было сразу завести здесь приличную аптечку».
— Погоди, — нахмурился он и бухнул рядом с пленником кружку с чаем. — Я сейчас. Сюда никто не придет, не бойся. Но если тебе будет легче, обернись. Я быстро.
* * *
— Обезболивающее, Костерост, Рябиновый отвар… и Умиротворяющее, Северус, если можно, быстрее. Вернусь — расскажу!
Регулус Блэк открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Хагрид рявкнул:
— Ср-р-рочно!
Стекла жалобно звякнули, портреты предков на стенах присели, Снейп хлопнул дверью лаборатории, а через минуту уже стоял, протягивая ему требуемое.
— Рябиновый отвар несвежий, — предупредил он. — Кого покалечил?
— Не я, — Хагрид уже нагнулся, чтобы исчезнуть в комфортабельном блэковском камине.
— Однако… — протянул Регулус, но договаривать не стал.
Пламя уже опало, будто никого тут и не было.
— Хагрид, — пожала плечами Вальбурга, словно ставя диагноз, и задумчиво добавила: — И все-таки мне интересно, каким образом он сумел тогда столь удачно упасть…
— Шишку ума набил? — предположил Снейп.
— Да уж не шишку… целую голову.
— Матушка, вы просто так интересуетесь или с перспективой?
— Тебе это не грозит, Регулус. А вот твоему брату не помешало бы.
— С удовольствием посмотрел бы… Но чтобы предоставить его в ваше распоряжение, леди, его нужно как-то добыть, — резонно вставил Северус. — А пока никаких идей, кроме подкупа служащих тюрьмы и поиска крысы. Нет, Петтигрю я бы с удовольствием заавадил, но вы представляете, сколько в Англии крыс?
— То есть ты не веришь в успех нашего дела? — нахмуренные брови леди предвещали нешуточную грозу.
— Вера сама по себе вещь занимательная, — начал Снейп.
— Тебя понесло в философию? — удивился Регулус. — Не замечал раньше за тобой такой склонности…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мало каши ел, — пожал плечами тот. — Трудное детство, молоко единорога мне не доставалось ни под каким видом.
— Отвечай, а не уводи в сторону, — потребовала Вальбурга, и Снейп поклонился, вернувшись к тому, о чем начал:
— Думать о наилучшем исходе, конечно, неплохо, как и верить в него — без этого и делать ничего толком не получится. Но лично я рассчитывал бы на худшее, — он пожал плечами. — Привык. И в жизни помогает.
— Надо просчитывать все варианты.
— То же самое, просто другими словами.
— Итак, еще варианты, если крысу мы не найдем…
* * *
Когда Андрей вернулся в хижину, Петтигрю сидел там точно в той же позе, в какой он его оставил. Не сопротивлялся, когда он вливал в него Обезболивающее, Рябиновый отвар и далее по списку, только застонал, когда ему промывали переломанные кисти рук.
— Обезболивающее не подействовало? — спросил Андрей.
— Хагрид, — наконец разлепил спекшиеся губы Петтигрю. — Ты можешь прикончить не больно? А? Ну пожалуйста… Это я выдал Поттеров Волдеморту. Я сам… у меня не получилось. Крыса… не дает. Жить хочет. А я… не хочу.
И вот что было ответить?
Андрей усадил Питера на лавку и сел напротив.
— Я помогу тебе. Клянусь. Но сначала ты все расскажешь, все в точности, как было… Это очень важно, Питер, и не только для тебя.
— Для общего блага? — скривился тот.
— Для Сириуса, для памяти Поттеров, для их сына.
Успокоительное не помешало: после рассказа о том, как попался Пожирателям, как из него выбивали все — и кто он такой, откуда он шел и куда, кто его друзья и знакомые, Питер сорвался в натуральную истерику.
— Зачем? Зачем они это сделали со мной? Почему я, почему не директор — уж его-то бы никто не поймал… А я… я боюсь боли… Но ничего бы не было, ничего, если бы Джеймс взял с меня Непреложный обет — ведь я просил! У них была сыворотка правды, и я, — голос его прервался, — я сказал, что иду от Поттеров.
— И они тебя приволокли к своему хозяину?
— Да. Он… легилимент. Он сразу все понял, ему даже не надо было меня пытать. А потом…
Питер осторожно потрогал пальцы — видимо, боялся, что они все еще не действуют, а потом обнажил руки. На предплечьях было по метке…
— Сразу две? И чем ты так отличился?
Вместо ответа Питер распахнул грязную драную куртку и рубашку, показав еще одну метку — внизу груди, под сердцем. Андрей аж присвистнул.
— Они должны были меня разорвать, если я не приведу, — он сглотнул и через силу продолжил: — Его. В Годрикову лощину. Прямо в дом. И они что-то сделали — там, внутри, эти змеи. Я не знаю, но это… я не совсем я теперь.
А потом зачастил — сбивчиво, нервно, надрывно — про то, как упал Джеймс, про то, как Лорд взлетел по лестнице в детскую…
— Ты не пошел?
— Я остался с Джеймсом. Я… я любил его. Хагрид… ты обещал.
— Питер, ты мне про крысу расскажи, я что-то совсем не понимаю… Это из-за твоей анимагии?
— Зачем тебе?
— На всякий случай. Может, предупрежу кого.
— А… Я уже потом прочитал, почему анимагию изучают после совершеннолетия. Зверь… он влияет на тебя, и чем дальше, тем сильней. И… крыса стала сильнее меня, понимаешь? А еще она очень боится змей, даже больше, чем я, — он содрогнулся. — И они теперь там, внутри. Я опасен. Я хочу умереть, Хагрид, я даже пробовал, но она не дает. Я… когда змеи уснули, я даже не помню, как мы бежали, зачем, куда… все как в тумане. Просто лишь бы подальше. Одна опасность, другая — и бежать.
— Ты в Блэка Бомбардой зачем кидал? — неожиданно спросил Андрей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В какого Блэка? — не понял Питер.
— В Сириуса Блэка. В Лондоне.
— Я его убил? — Петтигрю в ужасе схватился за голову.
— Нет, его ты не убил, только двенадцать магглов… Хотя, кажется, кто-то выжил. А Сириус Блэк в Азкабане, знаешь ли…
— Как в Азкабане? За что?
— За то, что предал Поттеров и привел к ним Лорда.
