Выждав паузу, возобновили движение. Вперед, вправо, влево, еще раз влево, через поляну и – марш, марш, не спать!
К ручью вышли к назначенной точке. Маленький водный поток делал здесь петлю, следуя рельефу, и, надо полагать, в сезон здесь разливался широко, а теперь здесь образовалось что-то вроде запруды со здорово заболоченными берегами и крохотным озерком, затянутым илом и ряской, над которым метались многочисленные насекомые. Сказать по чести, не самое лучшее место для эвакуации, но, надо полагать, вертолетчик основательно прочесал местность, если ничего другого не предложил.
Перемазавшись по пояс в вонючей жиже, все же поднялись на борт, безжалостно, словно из мести, пачкая свеженький салон. Но при этом все трое почувствовали себя почти дома. Здесь, в брюхе летающей машины, казалось куда безопаснее, чем внизу. Обозначив пилоту маршрут – двадцать пять минут лета – Строг, прихлебывая витаминный чай из бортового пятилитрового термоса, стал обстоятельно докладывать Кингу обстановку. Тому тоже якобы не нравилась засада, в которую они угодили, но майору показалось, что в интонации командира проскальзывает удовлетворение. С чего бы это? Или с устатку и перепугу чудится?
– Ты уверен, что найдете рядового в кочевье?
– Откуда я могу быть в этом уверен? – парировал Строг. – Просто это единственное стоящее предположение. Ни спутник, ни поиски с борта не смогли его обнаружить. Значит, он среди аборигенов. Меня волнует другое. Если он там, то что мы можем себе позволить для его освобождения?
– Все! – жестко сказал полковник, с экрана глядя ему в глаза.
– То есть…
– Я же уже сказал! Или требуется уточнение?
– Никак нет, – ответил майор, хотя против некоторых уточнений он бы не возражал.
– Тогда действуйте.
Здесь, на борту, можно было снять шлемы, небрежно взъерошить мокрые волосы, попить и поесть, наслаждаясь передышкой. И все трое пользовались этим в полной мере, успев при этом пополнить носимый боекомплект. Майор, глядя на проплывающие под ними кроны деревьев, за которыми ни черта не разглядеть, старался понять, как же они все же угодили в засаду, и вынужден был признать, что произошло это случайно. Ну не получается по-другому! Наверняка трое охотников засели на деревьях в расчете на дичь, хоть на того же оленя, а увидев землян сдуру решили взять их. Ну а то, что аппаратура их не засекла… Что ж, и это объяснимо. Плотная листва не позволяет вести визуального наблюдения, а средства радиолокационного обнаружения, да и спектрологического тоже практически бессильны против неподвижного объекта. Ну как можно засечь человека, если он, скажем, сидит, прислонившись к стволу, и спит? Когда этих стволов вокруг – тысячи. Сотни тысяч! Обшаривать каждый? К тому же во сне он не испражняется, почти не потеет, то есть не создает активных запахов. А ведь в засаде, в неподвижности можно находиться часами. Ведь звери куда чувствительнее, чем какая-то там аппаратура, способная, к тому же, обнаруживать не отдельного человека, а группы людей.
Минут через пятнадцать полета среди сплошных – ковром – деревьев появилась прогалина с изогнутым, как фасолина, озером.
– Сделай кружок, – попросил майор пилота, и тот, заложив вираж, облетел водную поверхность.
В кустах на одном из берегов шарахнулось какое-то животное. Майору показалось, что это массипо, но биться по этому поводу об заклад он не стал бы; все произошло очень быстро. Да и далековато. Глядя на воду, очень захотелось искупаться. Находиться в грязной по пояс одежде, с которой все время капало, было противно.
Рядового Карнеги он решил оставить на борту. Теперь его задача обеспечивать прикрытие с воздуха.
Кочевье расположилось на берегу реки у подножия большого холма, если не сказать горы. Жиденькие шатерки, крохотные фигурки людей, несколько костров, свободно пасущиеся лошади. Пилот, включив видеоаппаратуру, все это фиксировал, одновременно транслируя на базу.
Строг не понял, засекли аборигены вертолет или нет – никакой паники или оживления внизу он не заметил, но в целом ему было не до того. Предстояло десантирование.
– Нашего видишь? – спросил он у пилота.
– Пока нет.
– А ну еще кружок.
Но и кружок ничего не дал. Рядового Булыгу видно не было. Впрочем, это ничего не значило. Вокруг полно кустов, да и любой шалаш мог его скрывать. Если только он жив. И на кой черт он снял коммуникатор? Ну, если он только доберется до него!
– Вон там! – показал Строг место высадки на склоне, метрах в двухстах выше кочевья. – А примешь нас на берегу. Видишь пляжик?
Пилот кивнул, переводя вертолет на снижение.
– Всем приготовиться! – крикнул майор, хотя этого и не требовалось; оснащенные системой связи шлемы позволяли слышать даже громкий вздох, так что порой на марше приходится убирать громкость. – Идем двойками. Чапмен со мной. Проверять каждый шалаш. Сопротивление давить на корню. Внимательно смотреть по сторонам. Сбор – на берегу, там, где песок. Карнеги! Ты прикрываешь. Минута!
Пилот, рискуя задеть винтом склон или получить обратный аэродинамический удар, завис метрах в десяти над землей. С обоих сторон борта упали веревки, по которым заскользили люди, подогнув колени. Не успел последний коснуться поверхности, как машина, взвыв двигателем, рванула вверх. Ни один вертолетчик не любит находиться близко от земли. Но этот лейтенант ничего, не трус. Другой бы на его месте постарался подвиснуть повыше.
Но все эти мысли ушли назад, едва все еще сколькая от болотного ила подошва ботинка майора коснулась камней. Отпустив трос и освободив автомат от крепления, во время десантирования фиксировавшего оружие на груди во избежания травм головы, рванул вперед, догоняя ушедшего вперед Чапмена.
– Ходу, ходу! – кричал он на бегу.
Уклон градусов в двадцать пять позволял развить приличную скорость, так что до первого шалаша они добежали меньше чем за минуту. Их давно заметили, в лагере началась паника, но пока еще не перешедшая в агрессию. Один шалаш – спавший в нем мужчина вскинулся и закричал. Но рядового здесь не было. Второй – вообще пусто. Третий. Четвертый. В кустах. Пятый. Ничего! У двойки Чивы тоже пусто. Они прочесали уже больше половины кочевья – один внутрь, второй наготове снаружи, – аборигены кричат, мечутся, кто-то убегает, кто-то, наоборот, падает, закрывая голову руками, и все пусто. На кострах жарится мясо, пахнет им так, что слюни текут. Майор уже начал подумывать, что его предположение оказалось не верным. Пустышка! И – темп, темп! Человек не иголка, если он есть, найдется, куда денется. По очереди громко звали: «Булыга!».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
