— Согласен, звучит немного не правдоподобно, — признался Пуаро. — Но мы не должны сбрасывать со счетов такую возможность. Правда, у нас имеются в запасе и другие версии.
— Молодые люди? — подхватил Райли. — Если хотите знать мое мнение, на первый взгляд можно заподозрить только одного из них.
— Кого же?
— Карла Рейтера. Вообще говоря, ничего дурного о нем не скажешь, но, учитывая данные обстоятельства, не следует забывать, что у него подходящий возраст, у него немецкое имя, он здесь впервые, и, наконец, у него имелись все условия… Ему надо было только выйти из фотолаборатории, пересечь двор, совершить свое черное дело и, пока двор пуст, вернуться обратно. А если бы кто-то заглянул в лабораторию и увидел, что его там нет, он всегда мог бы сказать, что был в темной комнате. Я ни на чем не настаиваю, но уж если подозревать кого-либо, то, несомненно, именно его.
Мосье Пуаро, который, казалось, не разделяет уверенности доктора Райли, глубокомысленно покачал головой.
— Да, — сказал он с сомнением в голосе, — подозрения в первую очередь падают на него, но все не так-то просто. Давайте вернемся к этому разговору позже. А сейчас я бы хотел, если можно, осмотреть место преступления.
— Разумеется. — Доктор Лайднер пошарил у себя в карманах и взглянул на доктора Райли. — Ключ взял капитан Мейтленд.
— Мейтленд отдал его мне, — сказал Райли, доставая ключ. — Ему пришлось уехать — опять что-то там с курдами.
— Вы не против.., если я не.., может быть, мисс Ледерен… — с трудом проговорил доктор Лайднер.
— Конечно, конечно, — пришел ему на помощь Пуаро. — Я очень понимаю. Менее всего мне хотелось бы тревожить вас без надобности. Если вы будете столь любезны, мисс Ледерен, и проводите меня…
— Непременно, — сказала я.
Глава 17
Пятно на ковре
Тело миссис Лайднер увезли в Хассани для вскрытия, а в остальном в комнате ее ничего не переменилось. Здесь было так мало вещей, что полиция быстро все осмотрела.
Справа от двери стояла кровать. Напротив входа — два запертых на засовы окна, глядящих на дорогу и поле. Между ними — простой дубовый стол с двумя выдвижными ящиками, который служил миссис Лайднер туалетным столиком. Слева от входа на крючках, вбитых в стену, висела одежда в холщовых мешках и стоял сосновый комод, а сразу у двери — умывальник. Середину комнаты занимал большой дубовый стол с чернильницей и промокательной бумагой. На нем же лежал и кожаный чемоданчик, тот самый, в котором мадам Лайднер хранила анонимные письма. На окнах висели короткие занавески из белой в оранжевую полоску ткани местного производства. Пол каменный, кое-где коврики из козлиных шкур — два узеньких коричневых с белым лежали у окон и перед умывальником, а один побольше и получше качеством, белый с коричневым, — между кроватью и большим столом.
В комнате не было ни стенных шкафов, ни алькова, ни длинных занавесок — словом, ничего такого, где можно было бы спрятаться. Кровать простая, железная, накрытая стеганым ситцевым одеялом. И только три подушки поражали своей роскошью — пышные, из легчайшего пуха. Таких подушек ни у кого, кроме миссис Лайднер, не было.
Доктор Райли сухо, в нескольких словах, объяснил, что тело миссис Лайднер нашли на коврике у кровати.
— Она лежала вот так. Может быть, вы будете так любезны и покажете, мисс Ледерен? — кивнул он мне.
— Мне что!
Опустившись на пол, я легла так, как лежала миссис Лайднер, когда мы ее нашли.
— Лайднер только приподнял ей голову, — сказал доктор Райли. — Я дотошно расспрашивал его — тело он, очевидно, не трогал.
— Кажется, все ясно, — пробормотал Пуаро. — Она лежала на кровати — спала или просто отдыхала, вдруг открывается дверь, она поднимает голову, встает…
— И тут ей наносят удар, — закончил доктор. — Она теряет сознание и вскоре наступает смерть. Понимаете…
И он профессионально, как врач, описал характер ранения.
— Стало быть, крови было немного? — спросил Пуаро.
— Нет, кровоизлияние внутреннее, в мозг.
— Eh bien, кажется, все ясно, — повторил Пуаро, — за исключением одного. Почему, увидев незнакомца, миссис Лайднер не закричала, не позвала на помощь? Крикни она — ее бы услышали. И мисс Ледерен, и Эммет, и мальчик — все они должны были услышать.
— Ну, на это легко ответить, — спокойно заметил доктор Райли. — Вошедший был кто-то из своих. Пуаро кивнул.
— Да, вероятно, она удивилась, — сосредоточенно заговорил он, — но не испугалась. Потом, когда он нанес удар, она могла вскрикнуть, увы, слишком поздно.
— И этот крик услышала мисс Джонсон?
— Да, если она и в самом деле слышала его. Но вообще-то я сомневаюсь. Эти глинобитные стены такие толстые, а окна были закрыты.
Он подошел к кровати.
— Вы ведь не трогали ее? — обратился ко мне Пуаро. Я подробно и точно пересказала ему, что я сделала.
— Она собиралась спать или хотела просто почитать лежа?
— Я принесла ей две книги — какое-то легкое чтиво и мемуары. Обычно она читала, а потом ненадолго задремывала.
— Она была.., как бы это сказать.., такая же, как всегда?
Я задумалась:
— Да, как будто. И в хорошем настроении. Со мной, правда, держалась немного натянуто, вероятно, потому, что накануне пооткровенничала. В таких случаях всегда чувствуешь себя неловко.
Глаза у Пуаро сверкнули.
— О да, мне это хорошо знакомо. Он огляделся.
— А когда вы вошли сюда после убийства, здесь все было как всегда?
Я тоже обвела комнату взглядом.
— Да. По-моему, да. Все было как обычно.
— Не было ли чего-нибудь, похожего на орудие убийства?
— Нет.
Пуаро посмотрел на доктора Райли.
— Как по-вашему, что бы это могло быть?
— Что-то очень тяжелое, изрядных размеров, — быстро ответил доктор, — без острых углов и граней. Что-то вроде круглого основания статуэтки, пожалуй. Учтите, я не хочу внушить вам эту мысль, нет. Просто характер раны свидетельствует о том, что удар нанесли чем-то подобным. Причем со страшной силой.
— Кто? Какой-то силач? Мужчина?
— Да.., если только…
— Что?
— Если только миссис Лайднер не стояла на коленях, — медленно проговорил доктор Райли. — В том случае, когда удар наносится сверху и тяжелым предметом, большой силы не требуется.
— На коленях? — Пуаро задумался. — Да-а, это мысль…
— Только предположение, не более того, — поспешил оговориться доктор. — Нет никаких оснований считать, что так и было на самом деле.
— Однако это вполне возможно.
— Да. В конце концов, это не так уж и нереально. Она могла упасть на колени от страха, когда поняла, что звать на помощь слишком поздно и ей ничего не остается, как просить пощады.
— Да, — задумчиво повторил Пуаро, — это мысль. На мой взгляд, это была совершенно абсурдная мысль. Я не могла себе представить, чтобы миссис Лайднер упала на колени перед кем бы то ни было.
Пуаро медленно прошелся по комнате, открыл окна, проверил решетки, убедился, что сквозь них можно просунуть только голову, но никак не плечи.
— Окна ведь были закрыты, когда вы вошли в комнату, — сказал он. — А когда выходили отсюда без четверти час, они тоже были закрыты?
— Днем их всегда закрывают. На них нет сеток, как в гостиной и столовой, и могут налететь мухи.
— В любом случае через окна сюда не проникнешь, — размышлял Пуаро вслух. — Стены прочнейшие, глинобитные, ни люков, ни окон, выходящих на крышу… Нет, сюда можно проникнуть только одним путем — через дверь, а к двери подойти — только по двору. Во двор можно попасть только через ворота. А у ворот сидели пять человек, и все говорят одно и то же. Сдается мне, они не лгут. Нет, не лгут. Не верится, что их подкупили. Убийцу надо искать здесь.
Я ничего не сказала. Сейчас, когда мы, как в клетке, сидели взаперти в этой комнате, я почувствовала, что он прав.
Пуаро медленно обошел комнату. Взял с комода фотографию. С нее смотрел почтенный джентльмен с седой козлиной бородкой. Пуаро вопросительно взглянул на меня.
— Отец миссис Лайднер, — пояснила я. — Так она мне сказала.
Он поставил фотографию на место и окинул взглядом вещицы, лежащие на туалетном столике, — черепаховые гребни, щетки, очень простые и изящные. Поднял глаза на полку с книгами и принялся вслух читать названия:
— “Кто такие греки?”, “Введение в теорию относительности”, “Жизнь леди Эстер Стенхоуп”[23], “Поезд из Кру”, “Назад к Мафусаилу”[24], “Линда Кондон”[25]. Да-а, это уже о чем-то говорит. Она была далеко не глупа, ваша миссис Лайднер. И образованна.
— О да, она была необыкновенно умна, — пылко отозвалась я, — начитанна, чего она только не знала! Совершенно необыкновенная женщина…
Пуаро с улыбкой посмотрел на меня.
— Да, я уже это понял, — сказал он, продолжая осматривать комнату.
Несколько мгновений он постоял возле умывального столика, где во множестве были расставлены флаконы и баночки с кремом.
