Айрин сама не замечала, что надулась на весь свет, как хомяк. Ни одна живая душа не хотела ее обидеть. Но Айрин почему-то решила, что ее оскорбили и унизили, мало того — посчитали дурой.
И теперь вела себя соответственно тому, как, по ее мнению, может вести себя человек, мнение о котором окружающие составили заведомо несправедливое.
— Можно было, конечно, и позвонить, — с неизменной улыбкой ответил Ларри.
Его белозубая улыбка была чудо как хороша. Нет, он точно шотландец. Айрин вздохнула и вопросительно взглянула на Бейтса.
— Да, — повторил он, — можно было и позвонить. Но тогда я не смог бы вас увидеть.
У Айрин ёкнуло сердце. Что он имеет в виду? Неужели?..
— Я помню, что кое-что должен вам, — пояснил Ларри.
— Вот как? — протянула Айрин, стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком разочарованно.
— Не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я забыл о своем обещании из-за чрезмерной загруженности. Работы действительно непочатый край. Но свое слово всегда надо держать.
Ему бы еще килт надеть! И вещать с горделивым лицом о жизненных принципах! У, горец чертов! Впрочем, при чем тут горец?
Оказывается, он тут вовсе не из-за нее. А из-за того, что, видите ли, не может не сдержать слова, по глупости оброненного им однажды… А, кстати, когда именно было это «однажды»?
— Сколько же времени прошло с тех пор? — холодно спросила Айрин, пытаясь прояснить для себя это самое «однажды».
Ларри наморщил лоб, очевидно это должно было обозначать раздумья.
Потом он просиял, наверное его осенило.
— Три недели! Прошло уже больше трех недель! Это непростительно, сам знаю. Но дел было действительно очень много.
— Понимаю, — все так же холодно проговорила Айрин.
Очень хорошо, что она не проявила радости или энтузиазма по поводу вспомнившегося Бейтсу обещания. Потому что в следующую минуту он проговорил:
— Никогда не забуду вашего лица — надутого, обиженного и такого детского. Словно и впрямь у ребенка отобрали любимую игрушку. Или любимое лакомство. — Он подмигнул ей.
Айрин задохнулась от возмущения. Он еще смеет издеваться!
— Мне не нужен ни ваш торт, ни ваши извинения, — выпалила она. — Давно пора забыть ту глупую историю, а вы все носитесь с ней. Чего доброго, еще разболтали о ней всему офису! То-то сотрудники подозрительно косятся на меня, а в приемную заглядывают с опаской!
Ларри ошеломленно уставился на нее.
— Айрин, да что с вами?
— Ничего! — выкрикнула девушка уже со слезами в голосе. — Посчитали меня неуравновешенной и истеричной, а теперь приходите и ворошите всякие глупости. Оставьте меня в покое, оставьте себе свой торт, а если захотите увидеть Оливера, то звоните по телефону. Нет, еще лучше — пишите на электронную почту или корпоративный чат!
Лицо Ларри прояснилось. Он с понимающим видом вздохнул.
Понимание для Айрин было сейчас еще хуже насмешек или издевки. Она уже была не в состоянии адекватно воспринимать происходящее. Небольшие мошки, не стоящие внимания, в ее воображении превращались в огромных крылатых слонов, беспокойно кружащих у нее над головой. У Айрин на глазах показались слезы.
— Послушай, Айрин, — начал Ларри, успокаивающе прикоснувшись к ее руке через стол.
Он взял ее руку в свою, и Айрин едва не отпрянула с удивлением. К счастью, она сдержалась. Но его прикосновение, словно легчайшим разрядом электричества, пробежало по коже, скользнуло по запястью и нырнуло под рукав.
— Я вовсе не хотел тебя обидеть. Честно. Поверь мне, это правда. И никто не хотел тебя обидеть. Оливер никому не рассказывал. Он тебя ценит и уважает. То, что ты принимаешь за насмешку, является всего-навсего неформальным отношением.
— Да, неформальным, — всхлипнула Айрин. — Небось считаете меня ребенком…
— Да нет же, — терпеливо произнес Ларри. Он не выпускал ее ладони из своей.
Солнечное тепло окутало ладонь Айрин, действуя магически: расслабило, не позволяло освободить руку от его пальцев.
— Ты мне тогда показалась очень искренней и непосредственной. Конечно, это было не совсем по уставу, но кому какое дело до уставных отношений, когда видишь перед собой настолько живого человека? Я уверен, это не касается работы… То есть что в работе ты не действуешь подобным образом.
— Нет, конечно, — снова всхлипнув, подтвердила Айрин. — Оливер в два счета уволил бы меня, если бы я позволяла себе подобное при выполнении поручений. Ой, что я говорю! Я имею в виду, что и без угрозы увольнения не стала бы так себя вести.
— Ну же, успокойся, — велел Ларри.
— Просто… я так ждала этот торт. Черт, я уже тысячу раз вам это объясняла. Черт, еще и выругалась! Простите… Я не думала, что в тот момент кто-нибудь увидит мои слезы.
— А я не думал, что повод для слез столь драматичен, — признался Ларри.
— Опять издеваетесь…
— Ни в коем случае. Значит, так. Я предлагаю: забыть эту историю, раз. Тебе прекратить оправдываться и переживать по этому поводу, два. Ну и, наконец, третье. Отправиться в любую симпатичную кофейню, заказать там три куска торта… и макнуть своих обидчиков лицом прямо во взбитые сливки!
Айрин засмеялась, громко, на все помещение, потом прикрыла рот рукой.
— Так-то лучше, — с облегчением сказал Ларри.
— А почему три куска? — поинтересовалась она.
— Да, действительно, зачем нам три куска? Я-то по наивности думал, что было бы неплохо, если бы в великом индейском примирении поучаствовал и Оливер. Но мы ведь прекрасно обойдемся и без него? Ведь так?
Ларри выпустил ее руку из своей, и ее неожиданно накрыло странное ощущение потери. Ей захотелось вернуть все так, как только что было.
Но оказалось, что Ларри отпустил ее руку только затем, чтобы подать свою для рукопожатия.
— Ну что, идет?
— Идет, — засмеялась в ответ Айрин.
— Когда?
— В любое время.
— Предлагаю не откладывать в долгий ящик. Во сколько ты сегодня заканчиваешь?
— Думаю, около пяти, — улыбнулась Айрин. — Если Оливеру в голову не придет ничего экстраординарного.
— Думаю, ему в голову ничего такого не придет, — заверил ее Ларри. — Значит, в пять часов мы сегодня отправимся на поиски вкусных приключений.
— Хорошо, — согласилась Айрин.
И тут Ларри испортил все впечатление от только что произошедшей беседы, испортил Айрин все ее легкое, воздушное, весеннее, совсем не октябрьское настроение, заявив напоследок:
— Дружеская встреча двух страшно занятых людей, любителей пирожных. Ничего личного.
13
«Ничего личного! Ничего личного!» — лихорадочно твердила Айрин, одновременно штампуя печати на бухгалтерских бланках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
