Комбат махнул рукой:
— Ладно, ладно. Говорить мы все мастера.
Подполковник передал рапорт Жарова начальнику штаба:
— Значит так, Жаров, прямо сейчас начинаешь перегруппировку взвода на позициях блокпоста. Конкретно, выделяешь из каждого отделения по штатному снайперу и лучшему стрелку, дабы создать отдельную снайперскую группу, задачей которой станет наблюдение за Катаванским перевалом. Мы не должны допустить, чтобы вражеский стрелок продолжил обстрел поста!
Старший лейтенант спросил:
— Значит ли ваше указание, что группа при обнаружении снайпера на сопредельной территории может открыть огонь на уничтожение этого стрелка?
Комбат подтвердил:
— Да, старший лейтенант, считайте полученное указание за приказ при появлении агрессии с сопредельной стороны открывать ответный огонь на полное поражение как отдельных стрелков, так и вероятных групп противника!
— Но… мне нужно письменное распоряжение, товарищ подполковник, все же стрелять, если что, придется по чужой территории?!
Белянин повернулся к начальнику штаба:
— Николай Вячеславович, нарисуй быстренько приказ на открытие ответного огня. От руки напиши, я подпишу. В части оформишь все как положено!
Подполковник Варихин присел за столик рядом с Губочкиной, быстро набросал приказ, комбат подписал его и передал Жарову:
— Держи! Этого, надеюсь, достаточно?
Старший лейтенант ответил:
— Так точно!
Комбат взглянул на заместителей:
— Кажется, здесь все! Главное решим в части! Следуйте к вертолету!
Вновь обратился к Жарову:
— Организуйте загрузку тело погибшего солдата и дополнительно из состава третьего отделения, которое на блокпосту выполняет, по сути, пассивную роль оперативного резерва, отдельный, сменный дозор по контролю над вертолетными площадками, а заодно и для раннего обнаружения вероятного противника, если таковой решит объявиться с тыла!
Старший лейтенант козырнул:
— Есть, товарищ подполковник, разрешите выполнять?
— Выполняй, Жаров, выполняй.
Комбат вышел из блиндажа. Еще раз осмотрев через оптику Катаванский перевал, направился через запасные позиции третьего отделения к вертолетным площадкам.
Валентина от двери блиндажа проводила его взглядом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Гарнизон у станицы Разгульной. Четверг, 23 сентября. 9–00.
Юрий Бекетов и Кристина проснулись одновременно в спальне, густо залитой ярким солнечным светом. Настроение у влюбленных было прекрасным.
Юрий, нежно гладя упругую грудь любимой, спросил:
— Ну как, милая, я не разочаровал тебя?
— Что ты, Юра? Все было просто замечательно, и, заметь, без всякого спиртного.
— Так и знал, ты отметишь сей факт.
— Но ведь это же правда!
— Правда, не спорю!
Женщина потянулась:
— Как же хорошо иметь свое отдельное жилье. Маленькую такую уютную квартирку, где никто и ничто не может помешать делать то, что захочется, правда?
— Правда! Но чтобы заиметь то, что ты с восторгом описала, надо сделать самую малость — стать мужем и женой!
— Всего-то?
— Разве этого мало?
— Это очень много, Юра! Не забывай, у меня…
Капитан закрыл рот женщины ладонью:
— Не продолжай. Я прекрасно знаю, что у тебя дочь, и мы, как мне кажется, уже данную тему и обсудили, и закрыли!
Кристина поцеловала Юрия, спросила:
— Что будем делать днем?
Капитан пожал плечами:
— Да что угодно! По мне, я предпочел бы весь день провести в постели.
Кристина возразила:
— Нет, так не пойдет! Можно пресытиться, и в результате надоесть друг другу, а я не хочу этого!
— Ну… тогда поедем в станицу! Все какое-никакое разнообразие!
Женщина усмехнулась:
— Да, разнообразия там много!
— Предложи что-нибудь сама.
— Сама? Хорошо, попробую…
Речь Кристины оборвал сигнал вызова на мобильном телефоне Бекетова. Капитан взял с тумбочки мобильник, взглянув на дисплей, сказал:
— Крабов! И чего ему надо, ведь знает, что мы вместе?
Ответил:
— Привет, Краб! Тебе что, больше делать нечего, как звонить мне тогда, когда не надо?
— Привет, Бекет! Извини, конечно, но в части чрезвычайное происшествие!
— Что? Еще одна рота сгорела?
Капитан Крабов не принял шутливого тона друга:
— Да, нет, Юра, хуже. Ночью снайпером со стороны Катавана обстрелян блокпост, убит рядовой Казанцев.
— Вот оно что. Дальше?
— Комбат с замами вылетел на пост, предварительно объявив с четырех утра в батальоне общий сбор. Тебя ротный решил не беспокоить, но сейчас обстановка изменилась. Белянин связался с батальоном и приказал по прилету своему собрать всех офицеров нашей роты. К тому же в штабе вертится представитель управления разведки округа. Чувствую, ждут нас времена сложные. Ротный попросил вызвать тебя. Посыльный, понятное дело, в общагу вхолостую слетал, поэтому звоню сам.
— Когда должен прилететь комбат?
— Где-то через полчаса. Нас собирают в его кабинете в 9–40.
— Понял, Кирилл, буду.
— Так и передам Фирсову.
— Отбой!
— Давай!
Кристина, увидев, что настроение Бекетова ухудшилось, тревожно спросила:
— Что, замполит за вчерашнее начал расследование?
— Нет, Кристя. Ночью обстреляли блокпост, убит солдат!
— Да ты что?
— Вот и что! Комбат собирает офицеров нашей роты. Так что все наши планы летят, похоже, к чертям! Но, может, еще не все так плохо. После совещания обстановка прояснится. Я пойду в часть, а ты, пожалуйста, дождись меня здесь, хорошо?
Родимцева согласилась:
— Хорошо. Только в магазин схожу, надо продукты купить. Одной любовью мы долго не протянем.
— Купи.
Капитан встал, достал из накладного кармана 2000 рублей, положил их на тумбочку:
— Вот то, что у меня с собой.
— Не надо, у меня есть.
— Что значит, у меня, у тебя?
— Все, все, молчу!
— Вот так-то лучше!
Кристина неожиданно спросила:
— А как ты себя чувствуешь?
— Не понял?
— Я об отравлении. Голова не болит?
— Нет! Ничего не болит!
— И все же лекарства, что прописал наш капитан, выпей. Они на кухне, на столе. Ровно столько, сколько надо принять утром. Перед обедом я еще приготовлю.
Капитан поморщился:
— Кристя, кто же с утра пьет таблетки?
— А что, с утра пьют только воду или водку?
— Опять за свое?
— Сам провоцируешь! А лекарства, прошу, прими!
— Ну, раз просишь, приму!
Бекетов прошел в ванную комнату. Чтобы принять душ, пришлось устраиваться в сидячей ванне. Неудобно, но терпимо. После душа быстро побрился, освежился импортным, мягким по запаху одеколоном, вышел в кухню, проглотил стопку лежащих на столе разнокалиберных и разноцветных таблеток, запив водой из чайника. В гостиной облачился в повседневную форму. Подумал: надо получить новый камуфляж, а то как-то непривычно в туфельках, брюках «на выхлоп» да рубашке с фуражкой. Вид не боевой, а штатский какой-то!
К нему вышла Кристина.
— Я провожу тебя.
— Проводи.
Женщина вышла вместе с капитаном в прихожую, поцеловала его, пожелав:
— Удачи, Юр, и… скорого возвращения!
— Конечно. До встречи!
Бекетов покинул квартиру, направившись в часть.
Вошел в командирскую палатку первой роты, где собрались все офицеры подразделения, за исключением, естественно, старшего лейтенанта Жарова.
Юрий поздоровался, присел на лавку за столом совещаний.
— И когда это произошло?
— Обстрел или объявление общего сбора?
— Обстрел.
— Около четырех часов.
— Странное время. Днем вражеский снайпер мог спокойно положить человек пять. Но он стреляет ночью. В наблюдателя!
Фирсов поправил подчиненного:
— Казанцев не стоял на посту. Он случайно оказался в траншее.
Капитан удивился:
— Как это — случайно? Случайно ночью на блокпосту ничего не происходит.
Он обвел глазами взводных:
— Каждый из нас дежурил там и знает это.
Ротный проговорил:
— На этот раз произошло.
И объяснил Бекетову отдельно, что и как случилось на блокпосту, так как остальные офицеры уже знали ситуацию.
Бекетов удивился еще больше:
— Но тогда что получается? Снайпер, вышедший на позицию, бьет первую попавшую в прицел цель? Причем солдата валит, а Мансура, который находится рядом, щадит? Но ладно, допустим, Мансур юркнул в ячейку и скрылся из сектора ведения огня снайпера. Но на хрена тот стрелял по солдату, обнаруживая свое присутствие? Ради одной жертвы он не пошел бы на позицию. И вообще, откуда он взялся, этот снайпер?
Фирсов подошел к Бекетову:
