Фордариан деликатно кивнул в направлении ее живота:
– Насколько я понимаю, вас можно поздравить. Мальчик или девочка?
– Да, благодарю вас. Мальчик. Мне сказали, что его надо будет назвать Петер Майлз.
– Какая досада! Наверное, лорд-регент был бы куда более обрадован, если бы оказалась дочь.
Корделия склонила голову набок, удивленная явно ироническим тоном собеседника.
– А мне казалось, что все барраярские военные мечтают о сыновьях. Почему вы заговорили о дочери?
– Я полагаю, лорд Форкосиган весьма заинтересован в сохранении своей власти и после окончания срока регентства. И вы, миледи, наверняка согласитесь, что ему не найти для этого более галантного способа, как естественный переход в ранг императорского тестя?
Корделия пришла в полное недоумение:
– Вы думаете, Эйрел стал бы всерьез рассчитывать на то, что его будущая дочь и принц полюбят друг друга через полтора десятка лет?
– Полюбят? – в свою очередь изумился граф.
– Вы, барраярцы, просто… – Корделия едва успела прикусить язык, с которого готово было сорваться слово «ненормальные». – Уверяю вас, сэр, мой муж гораздо… прагматичнее.
– Как интересно, – оживился Фордариан и вновь скользнул взглядом по ее животу. – Вы полагаете, его планы более прямолинейны?
– Простите? Не поняла.
Он улыбнулся и пожал плечами.
Почему-то она никак не могла уловить тайный смысл этого нелепого разговора. Корделия нахмурилась:
– Вы хотите сказать, что, родись у нас девочка, все думали бы так же, как вы?
– Безусловно.
Она досадливо вздохнула.
– Господи! Это… Не могу себе представить, чтобы кто-то в здравом уме пожелал хоть на минуту приблизиться к барраярскому трону – стать добровольной мишенью для любого маньяка. – На секунду пред ней предстало залитое кровью лицо оглохшего лейтенанта Куделки. – И заодно подвергнуть смертельной опасности тех, кто, на свою беду, окажется в эту минуту рядом с ним!
Граф сочувственно покивал.
– Да-да, тот неприятный инцидент. Вы не знаете, расследование уже принесло какие-нибудь результаты?
– Насколько мне известно, Негри и Иллиан подозревают в первую очередь цетагандийцев. Но стрелявшему удалось уйти.
– Обидно.
Фордариан залпом допил вино и, остановив разносившего напитки лакея, заменил свой пустой бокал полным. Корделия посмотрела на него с завистью – ей приходилось воздерживаться от спиртного. Вот и еще одно преимущество бетанских маточных репликаторов – не надо соблюдать все эти чертовы предосторожности. Дома она могла бы сколько угодно отравляться и вообще попадать в любые передряги, а ребенок бы тем временем спокойно рос под круглосуточным надзором трезвых техников, в незыблемом и безопасном уюте репликационного банка… А если бы она угодила под акустическую гранату? От такой мысли ей нестерпимо захотелось выпить.
Ладно, решила Корделия, обойдемся и без выпивки: разговор с барраярцами отупляет не хуже этанола. Она всмотрелась в толпу, ища глазами Форкосигана. Вот он – вместе с Ку беседует о чем-то с графом Петером и еще двумя седеющими мужчинами в графских камзолах. Как и предполагал Эйрел, слух у обоих восстановился через несколько дней.
– Лорда сильно обеспокоило это покушение? – спросил Фордариан, проследив ее взгляд.
– А вас бы такое не обеспокоило? – удивилась Корделия. – Не знаю… Он в своей жизни повидал столько насилия!.. Я даже представить себе не могу, сколько. Возможно, он уже просто не замечает выстрелов и взрывов. – «Хотела бы и я их не замечать».
– Но ведь вы знакомы очень недавно. Только с Эскобара, если мне не изменяет память.
– Мы встречались и до войны. Мимолетно.
– Вот как? – Фордариан поднял брови. – Я этого не знал. Как мало мы знаем о других. – Он помолчал, задумчиво переводя взгляд с регента на Корделию, потом чуть заметно улыбнулся. – Он ведь бисексуал, знаете ли.
– Был бисексуалом, – рассеянно поправила его Корделия, с любовью наблюдая за мужем. – Сейчас он стопроцентно гетеросексуален.
Фордариан поперхнулся вином и закашлялся. Корделия никак не ожидала такого эффекта и уже хотела было похлопать своего высокородного собеседника по спине, но тот быстро восстановил и дыхание, и самообладание.
– Он вам сам сказал? – изумленно просипел граф.
– Нет, мне это сообщил адмирал Форратьер. Как раз перед своей… э-э… то есть перед несчастным случаем. – Фордариан, казалось, утратил дар речи, и Корделия ощутила прилив гордости – выходит, и ей по силам поставить в тупик барраярца. Если бы еще сообразить, что именно в ее словах так его огорошило… – Чем больше я думаю о Форратьере, – продолжала она, – тем более трагической кажется мне эта личность. Он был до конца одержим любовной связью, которая для Эйрела исчерпала себя еще восемнадцать лет назад. Но иногда я задумываюсь: а если бы он тогда удержал Эйрела – то разве смог бы Эйрел справиться с тем садизмом, который в конце концов подорвал разум Форратьера? Они словно раскачивались на каких-то дьявольских качелях, где жизнь одного означала гибель другого.
– Бетанка… – Оцепенение Фордариана прошло, и в его глазах теперь забрезжило новое чувство, которое Корделия про себя определила как «ужас осознания». – Мне следовало бы догадаться. Ведь в конце концов именно ваш народ создал генетических гермафродитов… – Он помолчал. – И долго вы беседовали с Форратьером?
– Минут двадцать. Но это были очень насыщенные двадцать минут.
Корделия решила предоставить графу самостоятельно догадаться о смысле сказанного.
– Их… э-э… связь была в свое время огромным тайным скандалом.
Она сморщила нос.
– Огромным тайным скандалом? Разве эти понятия совместимы? Как «разведка боем» или «огонь на себя»? Типичные барраяризмы, на мой взгляд.
Лицо Фордариана приняло какое-то странное выражение, и Корделия вдруг поняла, что так должен выглядеть человек, который швырнул в своего врага бомбу, а у него вместо «бумм!» получилось «пшик».
И тут настала ее очередь для «ужаса осознания». «Этот человек только что пытался взорвать мой брак. Нет… Брак Эйрела».
Она постаралась сохранить безмятежно-довольный вид, а ее мозги тем временем заработали – наконец-то! – на предельных оборотах. Фордариан не мог принадлежать к военной партии Форратьера – все ее лидеры погибли в эскобарской мясорубке, а рядовые члены рассеялись и сидели тихо. Что ему надо? Она поправила вплетенный в прическу цветок и решила, пока это возможно, прикидываться простушкой.
– Я и не думала, что выхожу замуж за сорокачетырехлетнего девственника, граф Фордариан.
– Да, конечно. – Он сделал еще глоток вина и улыбнулся. – Интересно, какие извращения он прощает вам? – И вдруг глаза его блеснули откровенной злобой. – Вы знаете, как умерла первая жена лорда Форкосигана?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
