Руммель умолк. Д'Марья с некоторым даже испугом посмотрел на немца: но ничего, тот, похоже, приходил в себя. Тогда д'Марья украдкой огляделся. В столовой было почти пусто, а к их столику широко и гордо шагал Гордый.
Д'Марья мысленно поморщился: он знал, что каламбурить не умеет. Это отвлекло его внимание на пару секунд, за это время немец успел полностью прийти в норму.
— Кхм, — произнес д'Марья. — И что же это значило?
— А кто его знает, — уже спокойно произнес Руммель. — Отец пришел в себя за пределами комнаты. Напарник сказал, что отец вошел в помещение, постоял немного и вышел обратно, белый, как бумага. Напарнику пришлось хорошенько тряхнуть отца, потому что он смотрел в одну точку и на вопросы не отвечал.
— А дальше? — спросил д'Марья, наблюдая, как Гордый расставляет свои тарелки с обедом.
Руммель потер лоб.
— Дальше… Дальше диверсанты, другая двойка, нашли собранный привод за одной из дверей… вытащили его наружу, погрузились и улетели себе восвояси.
— И все? — слегка разочарованно спросил д'Марья.
— Почти. Только после всего этого отец никогда не видел снов, а еще не носил наручных часов — никаких. Ни механических, ни электронных, ни кварцевых, ни сверхпроводниковых. Они просто останавливались через некоторое время, причем навсегда. И еще отец отказался лететь на корабле с субприводом — до того, как он был построен.
— Н-да, — сказал д'Марья.
— Когда отец в детстве рассказывал мне об этой комнате, — слегка извиняющимся тоном добавил Руммель, — я думал, что это просто сказка. Но он повторял ее снова и снова, до самой своей гибели. Он был совершенно бесстрашным человеком, мой отец, но когда он про нее рассказывал, мне казалось, что ему не по себе — мягко говоря.
— Послушайте, Зепп, — вдруг спросил Гордый, — а откуда вы так хорошо знаете русский?
Руммель провел рукой, по волосам и жестковато усмехнулся.
— Мои родители выросли в Пиллау. Русский они знали раньше немецкого.
— Пиллау?.. А, это бывший Балтийск, — сообразил Гордый.
— Ну, Балтийском он был не так долго.
— И все же дольше, чем Тула — Айзенвальдом, — хмыкнул Гордый.
Д'Марья краем уха слушал их, а сам вдруг вспомнил, как в бытность его на Марсе один научник что-то такое нечто похожее спьяну рассказывал по поводу лаборатории по изучению субпривода в Волгоградской области. Что-то он там нес…
— А скажите, Зепп, — начал он, — ведь ваш отец погиб… так? А вот остальные…
И тут заныл сигнал аларма.
— Ну вот, — буркнул Гордый, одновременно вскакивая, нахлобучивая берет и с сожалением оглядываясь на недоеденный обед, — и пожрать как следует не дадут…
— Успеешь, — на бегу успел сказать д'Марья. — Тебе лишь бы жрать в свободное от еды время…
Он влетел в рубку и плюхнулся в кресло. Обежал взглядом помещение и экраны. Так.
— Не понял… — начал было д'Марья, но Ямада уже перебил его:
— Командир, контакт с остальными бортами группы потерян.
— Как такое могло случиться? — резко спросил д'Марья.
— Не можем понять, командир. — Это — Мальцев. — Выходили к пятой планете, скорость — ноль пять тысячных, торможение, расстояние — четыреста двадцать, и тут что-то произошло…
— Атака?..
— Неясно, командир, — произнес Ямада, который на время экспедиции был назначен первым пилотом. Просто — вспышка. — В вакууме?! — Да.
— Еще скажите — грохот, — со злостью сказал д'Марья. Он напряженно смотрел на датчики состояния корабля. Хм, странно.
— Нет, грохота не было, — спокойно отозвался Ямада. — Однако маршевые двигатели на какое-то время заблокировались, а радары почему-то ослепли.
— Надолго?
— Пятнадцать секунд. За это время нас перебросило на двести десять вперед по курсу, и это без скачка мощности, а корабли группы пропали начисто.
— Чушь какая-то! — воскликнул д'Марья. — Половина датчиков показывает, что корабль был атакован, незначительные повреждения седьмого отсека, герметичность сохранена, а другая половина весело сообщает, что все в порядке, вот только мы входим в чью-то атмосферу?! Что за…
— Мы рядом с пятой планетой, командир, — сказал Мальцев. — Но до плотных слоев атмосферы еще три мегаметра.
— Так что за вспышка такая была?..
— Неизвестно, командир, — произнес Ямада. — Рекординг состояния боевой рубки и систем наведения пуст, — добавил он, опередив следующий вопрос д'Марья. — Последние два часа просто не записались.
— Так не бывает, — убежденно сказал д'Марья.
— Я понимаю, что тут попахивает мистикой, но это факт. Аппаратура работала, но ничего не фиксировала.
Внезапно д'Марья успокоился. Ну что же, мистика так мистика. Что ж тут поделаешь.
— Командир!.. — громко произнес Мальцев. — С планеты идет сигнал SOS.
Д'Марья резко повернулся к нему.
— Чей сигнал? — быстро спросил он.
— Не знаю, командир. Вроде бы… да, действительно автоматика. Сигнал слабый. Похоже, кто-то из сталинградцев.
— Пеленг.
— Запеленговали.
— Садимся на планету, — громко сказал д'Марья.
Хотя было совсем некогда вертеть головой по сторонам, д'Марья глянул на Ямаду, и ему показалось, что его заместитель чуть заметно с одобрением кивнул.
— Температура воздуха за бортом — плюс пятнадцать по Цельсию…
— Влажность — двадцать пять…
— …воздух годен для дыхания, командир!
— Что пеленг? — спросил д'Марья.
— Сигнал слабый. На наши запросы не отвечают. Расстояние до точки — около шестидесяти плюс-минус пятнадцать.
— Что за чепуха? — с неудовольствием произнес д'Марья. — Почему такая низкая точность?
— Не совсем понятно, командир. Однако можно сказать определенно — сигнал с одного из сталинградских кораблей. Их частота.
— Отлично, идем на разведку, — сказал д'Марья, задумчиво изучая экраны визуальной информации и локаторы внешнего обзора.
Там, то есть на так называемых «приборах», ничего интересного не имелось. «Ред Алерт» аккуратно сел посреди обширной каменистой равнины, плоской, как стол, усеянной красными камнями и низенькими кустиками лиловатых растений. Вдалеке, километрах в тридцати, виднелись невысокие скалистые горы.
Через несколько минут с грузовой рампы фрегата, лязгая гусеницами, сползли три из пяти остававшихся у «Ред Алерта» танка. Потом на грунт с помощью лебедок опустили немецкий малый кампфшраубер типа «шперлинг» — пятидесятитонную летающую махину новейшей разработки с четырьмя не лопастными, а силовыми винтами и турбулентными маршевыми двигателями. Он достался сталинградцам в качестве трофея, а они, в свою очередь, презентовали кампфшраубер аэрогардам, поскольку у тех не было на борту летательных аппаратов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
