Горы, которые виднелись вдалеке от «Ред Алерта», оказались возвышенностью, небольшим скалистым плоскогорьем, за которым начиналась голая пустыня. Кампфш-раубер поднялся над ним на двести метров, пошел по пеленгу, который становился все более слабым, и обнаружил «Кострому»: корабль явно потерпел аварию.
Фрегат лежал на боку, на пассажирской рампе, помятый, как жестяная банка. Однако грузовая рампа была опущена, подле нее стоял панцеркрафт из парка трофейной техники, что была у сталинградцев, а рядом с ним никого видно не было. Гордый сказал, что у него создалось впечатление, будто «Кострома» лежит здесь уже много часов, если не суток, хотя такого быть не могло.
«Шперлинг» не стал садиться, а вызвал танки, которые запрыгнули на плоскогорье и двинулись к поврежденному фрегату. Гордый же стал поднимать кампфшраубер выше, и вот тут-то все и началось.
Как только танки приблизились к «Костроме» на двести-полтораста метров, панцеркрафт вдруг ожил и стал отъезжать за корпус «Костромы», при этом открыв огонь по «коршунам». Аэрогарды опешили: с чего это он стреляет по своим? Однако панцеркрафт оказался вовсе даже не свой, а совершенно чужой.
Пушка у броневиков-вездеходов этого типа калибр имеет небольшой, и ее снаряды броню танков пробить не могли, а вот два ПТУРСа, выпущенные по переднему «коршуну», свое черное дело сделали. Танк загорелся. Одновременно из брюха фрегата начали выскакивать какие-то бойкие граждане в черно-коричневом камуфляже, в котором Гордый, по его собственным словам, с секундным опозданием узнал форму гевиттергренадирен, и начали палить по танкам и капфшрауберу.
Аэрогарды опомнились: мгновенное замешательство прошло. Оба неповрежденных танка влупили две короткие очереди из своих двухсотмиллиметровок по не успевшему спрятаться панцеркрафту — от того и колес не осталось, — потом один «коршун» пошел к подбитому собрату, чтобы взять в объем выскочивших из пламени бойцов, а второй из пулемета вел огонь по солдатам противника.
Однако гевиттергренадирен воевать тоже умеют. Их высыпало десятка два: сноровисто рассредоточившись и укрываясь за фрагментами корпуса фрегата, они стали обстреливать из реактивных подствольников своих блицгеверов танки и кампфшраубер, а потом даже попытались вывести по рампе «коршун» из комплекта «Костромы». Танк пришлось сжечь, но противнику удалось влепить пару гранат под башню «сайгака-два» и зацепить «шперлинг».
На этом сопротивление практически закончилось, поскольку кампфшраубер снизился на сто метров и выжег огнеметами все пространство вокруг поврежденного фрегата, а гевиттергренадирен были в обычной полевой форме, не в боевых скафандрах. После десятисекундного огненного смерча с температурой две тысячи девятьсот по Цельсию от тех, кто не был уничтожен пулеметным огнем — впрочем, и от них тоже, — остались лишь черненькие короткие поленья.
Оставалось выкурить тех, кто мог оставаться внутри «Костромы». Газ пустить не решились, поскольку имелся риск задеть своих, а нейтрализатор-паралитик в боевых частях не используют: не «бригады охраны народного спокойствия» и не полиция все-таки. Пришлось лезть напролом, но обошлось, внутри оказались только несколько бойцов противника, человек десять, которых отловили по коридорам и аккуратно перестреляли, и техники, пять штук, которые без особых эмоций сдались.
После предварительного допроса — Гордый, весело клацнув зубами, сказал «опроса», Ямада и д'Марья понимающе переглянулись: Игорь считался мастером добычи показаний и не уступал японцу в убедительности, — выяснилось, что «Кострома» потерпела аварию двадцать пять часов назад, была обнаружена час спустя группой «шнелленвахе» гевиттергренадирен, находившихся на ее борту каким-то смутным (пока что) образом нейтрализовали и переправили на форпост 354-го полка Пятой особой дивизии, а на месте осталась группа техников и охраны.
— По графику у них сеанс связи с базой через… сто восемьдесят три стандартные минуты, — добавил Гордый.
— Будем у вас через полчаса, — коротко отозвался д'Марья. — Конец связи.
— Опять Объединенные Территории, — сквозь зубы процедил д'Марья, когда они с Ямадой шли к некрасиво раззявленному грузовому порту «Костромы». — И моя ошибка, — добавил он, глядя, как пара крохотных беспилотников бесшумно уходит вертикально в небо: несколько секунд — и они уже буквально растворились в радостном солнечном небе, прозрачном, как залитый пивом глаз настоящего арийца.
Ямада деликатно кашлянул.
— Вообще-то командир корабля не обязан лично отдавать распоряжение по поводу беспилотных летательных аппаратов, — сказал он. — Ситуация все-таки была нештатной, мы спешили на выручку. Кто мог знать, что разведгруппа попадет в засаду.
Д'Марья невесело покосился на своего заместителя.
— Погибли пятеро аэрогардов, — горько сказал он. — И я несу ответственность.
Ямада промолчал.
Они прошли мимо остатков двух танков — уничтоженный немцами «коршун» с «Ред Алерта» и сожженная аэрогардами машина с «Костромы» восстановлению не подлежали, — мимо «шперлинга», к которому техники точечной сваркой приделывали бронеплиту взамен поврежденной, прошагали, скрипя тяжелыми ботинками и оставляя сероватые следы, по выжженному пространству перед «Костромой» и стали подниматься по рампе. В командирской рубке фрегата их ждал Гордый с пленными немецкими техниками.
— Не совсем понятно, — задумчиво произнес Ямада, — почему он упал. Явных повреждений нет, не похоже, чтобы фрегат сбили…
— Согласен, — кивнул д'Марья. — Такое впечатление, что он просто потерял управление и со всего размаху сунулся в эти камни. Хотя… почему в таком случае боком?..
— Разберемся, — коротко отозвался Ямада. Они вошли в рубку.
У двери стояли двое аэрогардов с автоматами, в креслах сидели Зоммер, Гордый и Руммель, который успел сюда раньше командира с заместителем. Посреди рубки навытяжку стоял длинный тощий беловолосый пленник в черно-коричневом комбинезоне гевиттергренадирен, с погонами кеттель-леитенанта и двумя нашивками старшего техника на рукаве. Левый глаз немца сильно заплыл, правый едва заметно подергивался. Вокруг него, прихрамывая и бешено посверкивая глазами, ходил Шмалько. Левая голень эсдэшника была перевязана.
При виде вошедших офицеры поднялись с кресел, а Шмалько полоснул взглядом по немцу — тот вздернул голову, щелкнул каблуками и хрипловато сказал:
— Здравия желаю, господин капитан-полковник.
— Всем вольно, — сказал д'Марья, снимая берет и засовывая его под погон. — А где остальные пленные?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
