- Не хотите ли вы сказать, что ожидаете, что я стану здесь раздеваться?
- Почему нет? Я уже видел тебя раздетой.
- Будет слишком холодно, - не очень впопад сказала она.
- Я сделаю все, чтобы ты не замерзла.
Уиклифф отставил блюдо с клубникой и сел. Бринн напряженно застыла.
- Я думал, что ты храбрее. А ты, оказывается, ханжа.
- Я вам не ханжа, и вообще… я не такая.
Он едва заметно улыбнулся, выслушав ее раздраженный ответ.
- Я теперь твой муж, Бринн. Замужним женщинам дается больше свободы, чем юным девушкам… - Он замолчал, сделав паузу: - Ты знаешь, что сейчас между нами должно произойти?
- Я не такая уж зеленая девица. Все мои близкие подруги замужем, и одна из них рассказала мне… в общих словах, чего мне следует ожидать.
- Тогда ты знаешь, что близкие отношения необходимы, чтобы зачать ребенка.
Бринн было любопытно, почему ему так важно иметь ребенка, но она не осмеливалась спросить, опасаясь, что если он откроет перед ней душу, то ей будет трудно продолжать относиться к нему как к совершенно чужому и нисколько не интересному ей человеку.
- Мне хорошо это известно, милорд.
- Лусиан, - пробормотал он. - Назови меня по имени, любовь моя.
- Лусиан, - неохотно повторила Бринн.
- Вот так-то лучше. Не хочешь еще шампанского?
- Да, пожалуй.
Бринн выпила и так слишком много и знала об этом, но она не собиралась останавливаться. Если Уиклифф действительно решил осуществить задуманное, ей понадобится мужество.
Он налил ей шампанского, а сам принялся развязывать шейный платок.
- Тебе совершенно не из-за чего переживать, - сказал он, перехватив ее испуганный взгляд. - Я постараюсь, чтобы этот первый опыт оставил приятное впечатление.
- Я-то прекрасно знаю, что мне есть из-за чего переживать. Вы можете не верить в проклятие, но у меня нет сомнений в том, что ваша безрассудная страсть ко мне станет еще сильнее, как только мы…
- Станем любовниками? - Да.
- Ну, из того, что я знаю о проклятиях, следует, что они действуют лишь на тех, кто в них верит.
- Ну, тогда вы могли бы принять в расчет мои чувства. У вас, очевидно, имеется немалый опыт, поэтому вам моей тревоги не понять.
- Страх девственницы… Понимаю. Ты боишься боли. Бринн прикусила губу, чувствуя, что краснеет. - Да.
В глазах его была безграничная нежность, и голос его был полон участия.
- Не думаю, что я могу тебя до конца понять, ибо никогда не был женщиной. Но я обещаю тебе, что-то, что нам сейчас предстоит, совсем не страшно, а, скорее, наоборот. Тебе понравится, вот увидишь.
Бринн отвела глаза в сторону. Если она позволит Лусиану растопить ее сердце нежностью, как ей обороняться?
Когда Лусиан скинул камзол, Бринн была уже как натянутая струна. За камзолом последовала рубашка. Отчего-то у нее перехватило дыхание.
- Не могли бы мы… отложить консумацию брака на какое-то время? Я едва вас знаю.
Он посмотрел на нее с обезоруживающей нежностью:
- Чем скорее все останется позади, тем раньше ты узнаешь, что бояться тебе было нечего.
- На самом деле я не боюсь. Я просто не хочу с вами близости.
- Отчего же? Тебя что-то отвращает в моей внешности? В фигуре? Или в лице?
- Вы знаете, что дело не во внешности. Не в физической материи.
- Тогда в чем же дело?
«Вы заставляете меня чувствовать себя слишком уязвимой», - подумала Бринн.
- В вашем невыносимом самомнении. Вы думаете, что женщины должны сами падать к вашим ногам.
- Уверяю тебя, я так совсем не думаю. - Голос у него был низким, вибрирующим, ласкающим, как дорогой бархат.
Бринн ничего на это не сказала, и Уиклифф прикоснулся пальцами к упрямому завитку, выбившемуся из тугого узла ее прически.
- Неужели тебе совсем не любопытно узнать, что за радости таит в себе плотская любовь? Каково это - стать женщиной в полном смысле этого слова? Клянусь, что тебе будет приятно. Я могу смело обещать, что ты получишь немалое наслаждение от физического аспекта брака.
Бринн ни за что не хотела встречаться с ним взглядом. Но, даже отказываясь на него смотреть, она с трудом притворялась безучастной.
- Могу я распустить твои волосы, Бринн? Пожалуйста? - спросил Уиклифф.
Бринн растерялась, несколько сбитая с толку этим его «пожалуйста». Она бы предпочла ему отказать, но как муж он имел такое право.
- Как пожелаете.
- Я очень этого желаю.
Приподнявшись, он опустился рядом с ней на колени и одну за другой принялся вытаскивать шпильки из ее волос. Бринн боялась дышать. Она спиной чувствовала тепло его крепкого сильного тела, вдыхала чистый мускусный запах кожи. Одну за другой он высвобождал буйные пряди, пока вся тяжелая масса огненных кудрей не рассыпалась по ее плечам. Когда он медленно погрузил в эту массу свою руку, нежно, но, по-хозяйски сжав ладонь, Бринн почувствовала, что внутри ее что-то предательски тает. Она вся как-то размякла. Его прикосновения были такими нежными, такими невероятно возбуждающими.
Затем, ни слова не говоря, он перекинул ее волосы на одно плечо и принялся расстегивать пуговицы на ее платье. Но не прошло и двух секунд, как Бринн почувствовала, как горячий влажный язык скользнул вдоль позвоночника. По телу ее прокатилась приятная дрожь. Уиклифф припал губами к ее затылку, покусывая нежную плоть, и это странно и остро возбуждало.
Бринн боялась пошевельнуться, прислушиваясь к своим ощущениям. Внизу живота, глубоко внутри, стало жарко, и это тепло, раскручиваясь, словно по спирали, распространялось по телу. Уиклифф продолжал целовать ее шею, спуская платье с плеч, открывая корсет. Она почувствовала, как он расстегнул крючки, почувствовала, как стало легче дышать. Потом он опустил рубашку, и груди ее выскочили на свободу.
- Лусиан, - слабо протестуя, шепнула она.
- Мне нравится, как звучит мое имя у тебя на устах. Ладони его накрыли ее грудь, и Бринн затаила дыхание.
- Тебе не надо стыдиться меня, моя чудная Бринн. Твоему телу нравятся мои ласки. Смотри, как участился твой пульс… как восстали твои соски…
Пальцы его сомкнулись вокруг набухших почек, и наслаждение острыми и быстрыми стрелами пронзило ее раз, другой, заставляя прогибаться навстречу сладострастной муке.
- Тебе нравятся эти ощущения, Бринн? А когда я возьму их в рот, тебе понравится еще больше. Позволь мне вкусить твоей сладости…
Он взял бокал из ее рук и отставил его в сторону, затем опустил Бринн на одеяло. У Бринн кружилась голова, она словно плыла в пространстве, кровь гудела в ушах. Уиклифф наклонился над ней и стал по очереди целовать ее соски, поглаживая набухшие кончики шелковисто-шершавым языком, втягивая их в себя. Бринн всхлипнула и забормотала что-то несвязное. Когда он подул на сосок, все еще блестящий от влаги, по телу ее пробежала дрожь.
