– Любовь, – фыркнула она. – То, что люди называют любовью, означает все брать и ничего не давать взамен.
– Надеюсь, ко мне это не относится, дорогая? – улыбнулся Пол и сделал попытку обнять жену, но та вывернулась из нежных объятий. Она явно была раздражена и настроена только на язвительные колкости.
– К тому же у меня больше нет нормальных сигарет. Осталась только русская картонная мерзость. – Она надула свои хорошенькие губки. – Между прочим, я отдала все свои хорошие американские сигареты вам. – Она обвинительным жестом указала на Алексея Пруткова. Подумав, она сильно ткнула локтем в бок Пола: – Отправляйся и найди где-нибудь хороших сигарет.
Полу стало совершенно очевидно, что ее пора Уводить из ресторана. Причем чем быстрее он сумеет доставить ее до гостиницы и уложить в постель, тем лучше. Он улыбнулся и проворковал:
– Пора в отель, дорогая. Нам следует хорошо отдохнуть.
– Я никуда не пойду, – отмахнулась она. – Остаюсь. Я тоже имею право отдыхать, не только ты.
Сергей начал было снова читать Пушкина. На этот раз аудитории предлагался длинный монолог из «Бориса Годунова». Но Белинда его перебила:
– Если это снова про любовь, то я не хочу слушать. Лучше спросите его, – она указала на Пола, – знает ли он, как надо любить женщину…
– Достаточно, дорогая, – вмешался Пол.
– И правда, достаточно, – неожиданно согласилась Белинда. – Я пришла сюда хорошо провести время, а не стихи слушать. Сбросьте-ка все с того стола. Я покажу вам стриптиз.
– Белинда, – повысил голос Пол, – мы уходим.
– Я сделаю это на столе. Пусть кто-нибудь пойдет подыграет мне на пианино. Стриптиз под музыку – это будет недурно. – Белинда вызывающе уставилась на Анну. – У меня такая же хорошая фигура, как у нее. Нет, пожалуй, моя лучше. Более чувственная. Этой девице никогда не приобрести такую же. – Она скользнула шаловливым взглядом по лицу мужа.
Про Пушкина благополучно забыли. Неожиданно Белинда охнула и хлопнула ладонью по шее, словно хотела убить севшую туда муху.
– Мне опять больно, – пожаловалась она.
– Послушай, дорогая, ты нездорова. Видимо, то, что тебе дали в больнице, больше не действует. – Пол решительно встал. – Я пойду разыщу такси.
– Такси? – удивился Алексей Прутков и покачал головой. – В такое время вы нигде не найдете такси. – Он перебросился несколькими фразами с Борисом, Сергеем и Федором и подтвердил: – Сейчас такси нет, папаша.
В это время Павел приставил палец к носу, сразу сделавшись похожим на Гоголя, и что-то сказал.
– Павел, – объяснил все тот же Прутков, – работает в тайной полиции. Он говорит, что может остановить любую частную машину и от имени тайной полиции потребовать, чтобы вас доставили по назначению. Но дело в том, что сейчас и частную машину нигде не найдешь. Слишком поздно.
Белинда снова громко застонала.
– Мы что-нибудь придумаем, – заявил Пол, – пойдем, дорогая.
Белинда встала. И тут выяснилось, что на ногах она держится с большим трудом, а идти не может вообще. В конце концов вся сидевшая за столом компания поняла, что возникли проблемы. Все встали и нерешительно столпились рядом. Только Анна не двинулась с места.
– Пожалуй, мне надо оплатить счет, – вздохнул Пол.
– Для того чтобы это сделать, папаша, тебе придется направиться к выходу. Тогда тебе сразу же принесут счет. Иначе ты здесь будешь сидеть очень долго.
И действительно, как только Белинда, поддерживаемая двумя юношами, издавая жалобные стоны, направилась к выходу, рядом с Полом моментально материализовался официант со счетом. На клочке бумаги была написана всего одна цифра. Пол подумал, что при ее вычислении официанту явно изменило чувство меры, по не стал спорить и молча расплатился. У входа сиротливо стоял автомат, который должен был снабжать курящих посетителей сигаретами, украшенный табличкой «Не работает». Похоже, их можно было заметить в Ленинграде буквально на каждом шагу. И когда официант поинтересовался причиной громких стонов Белинды, Пол спокойно ответил: «Не работает».
Возле лестницы стояла уже знакомая тетка с благоухающей нашатырем тряпкой. Рядом с ней приплясывал низкорослый мужичок, судя по всему, только что закончивший уборку в дамской комнате. Они проводили осуждающими взглядами Белинду и хором сказали:
– Пьяная.
– Она не пьяная! – возмутился Пол. – Она больная!
Белинду осторожно свели вниз по ступенькам и усадили на стул возле входной двери. В это время с улицы донесся странный шум. Оттуда доносились громкие голоса, ругань, звон бьющегося стекла. Затем раздался стук в дверь. Пол почувствовал себя чрезвычайно неуютно. От испуга он даже вспомнил библейскую фразу о незнакомцах, которых следует узнать. Наверное, пьяные русские возжаждали крови иностранцев. Но Алексей Прутков спокойно объяснил:
– Не бойся, папаша, это обыкновенные стиляги. Они хотят, чтобы их пустили внутрь.
– Стиляги? – удивился Пол. И задумался. Это слово должно быть как-то связано с модой, стилем одежды… В конце концов он сообразил, что, вероятно, Алексей имел в виду обычных пижонов, и успокоился. – Так как насчет транспорта для нас? – спросил он у Павла.
Павел, очевидно, никуда не спешил. Он снова приставил палец к носу, затем издал негромкое «Псссс» и указал на темнеющую в углу дверь. Мужчины дружно закивали и последовали за ним. Видимо, вопрос транспорта должен обсуждаться только специальным комитетом и не иначе как в камере. Анна, которая все время уныло плелась в хвосте процессии, стояла в стороне, скрестив руки на груди, и всем своим видом показывала, что ей нет никакого дела до нездоровья Белинды.
– Я через минуту вернусь, дорогая, – заверил Пол жену и последовал за остальными. Он тоже ощутил потребность посетить это интимное заведение. Возле писсуаров молча дрались два мужика. Обладавший внушительными габаритами швейцар крутился рядом, но пока не пытался воздействовать на хулиганов физически. И вообще место было отвратительно грязным. Алексей Прутков обернулся к Полу и проговорил:
– Что у тебя есть на продажу, папаша?
Владимир, Сергей, Борис и Федор с любопытством смотрели на Пола.
– Продажа? – обрадовался Пол, но тут же решил, что следует соблюдать осторожность. Он скосил глаза на Павла, служившего в тайной полиции. Тот как ни в чем не бывало разговаривал с высоким человеком с длинными, как у Тарзана, волосами. Тем не менее это могла быть ловушка.
– Да, да, – нетерпеливо повторил Алексей Прутков, – часы, фотоаппараты, паркеровские ручки… Что? Все туристы везут что-нибудь на продажу.
– Ну, – осторожно начал Пол, – следует все тщательно обдумать. Мне не нужны сложности с законом. В первую очередь мне необходимо доставить мою жену в «Асторию». Вы же видели, что ей нездоровится.
– У вашей жены тоже может быть что-нибудь для продажи. Бюстгальтеры, например. В России очень нужны бюстгальтеры.
– Могу я поинтересоваться, – продолжал осторожничать Пол, – кого или что вы представляете? Какой-нибудь государственный орган?
– Эх, папаша, – засмеялся Алексей, – ты явно не наш человек. Людям нужны шмотки, а вовсе не идеи. За идеями всегда следуют бомбы. Мы хотим насладиться жизнью, пока на головы еще не падают эти паскудные штуковины. Так есть у тебя что-то для нас?
– Это зависит от многих факторов, – сказал Пол. – Предположим, у моей жены найдется два-три лишних платья. Если она решит их продать, кто их купит? Курс обмена валюты у вас не слишком выгоден для туристов, поэтому вполне вероятно, что она захочет расстаться с несколькими платьями, чтобы получить немного денег. Но ей нужны будут наличные, а не пустые обещания.
– Это не проблема, – отмахнулся Алексей, – вокруг полно наличных. Лично у меня их не много, но, уверяю тебя, папаша, они есть.
– Следует хорошо все обдумать, – повторил Пол, он дождался своей очереди к унитазу и теперь вынужден был прервать разговор, чтобы насладиться непередаваемым чувством облегчения. Алексей Прутков был следующим и уже нетерпеливо расстегивал брюки. – А пока меня больше всего волнует вопрос…
– Да знаю я, знаю… транспорт. Не волнуйся, папаша, мы доставим вас на место. Я работаю в Эрмитаже. Знаешь, что это?
– Видел, – ответил Пол. – Очень впечатляет.
– Там полно старых профессоров, которые знают все об искусстве, истории, скульптуре, сечешь? Но они не могут ни слова произнести по-английски. Для этого им нужен я. Чтобы переводить их мудрые речи иностранным туристам. Иногда я что-нибудь путаю, но никто не замечает. Бывает даже, я несу полную отсебятину, но всем плевать. Понимаешь, папаша, – проникновенно признался Алексей, застегивая штаны, – я хочу только одного – жить. А в Эрмитаже кругом одна только смерть. И мне приходится ходить туда каждое утро. К десяти часам.
– Теперь я знаю, где тебя найти, – сказал Пол.
– Совершенно верно, папаша. Ты знаешь, где меня найти. А возможно, ты даже захочешь посетить меня в моей берлоге. – Алексей выглядел одновременно дерзким и немного смущенным. – Берлога. Я правильно выбрал слово?
