— Ничего не понимаю. Вроде все на месте, — в очередной раз Андрей почесал затылок, — нигде ничего не замыкает…
— Вы это… возьмите провод потолще. И меняйте постепенно выгоревшие участки, — улыбаясь, встрял Михалыч. — Только ведро с водой поближе поставьте, а то вдруг тушить понадобится.
— Андрей, а почему ты решил, что лампочка потребляет тридцать миллиампер?
Я в отраженном свете пытался разобрать надпись на цоколе лампочки. Вроде «1,5В-0,26А». Но ведь тогда получается…
— На, смотри. На лампочке написано про тридцать сотых, а не тысячных, — я передал лампочку начальству. — А это значит, что у нас не 6 ампер, а 60. Неудивительно, что провода воняют изоляцией, сигнализируя нам о легкой перегрузке.
— Так аккумулятор же должен был разрядиться! — обиженный сам на себя Андрей пытался найти другие причины для сжигаемых проводов.
— А что ему будет? Он же тяговый от погрузчика, ему без разницы, что 60, что 100 ампер…
Для проверки правильности гипотезы мы быстренько нарезали еще проводов и подключили равномерно, где-то по проводу на каждую букву. Включили все и напряженно зашарили глазами в поисках выходящего магического дыма. Через некоторое время я даже аккуратно рискнул потрогать сооруженное. Чуть теплые и то около мест скруток.
Но просто так смотреть на равномерно светящееся поле быстро наскучило, поэтому мы в четыре руки начали щелкать выключателями. Сначала бессистемно, просто пробуя новые возможности, а потом уже пытаясь получить что-то осмысленное. Андрей пробовал рисовать буквы, я же задумчиво составлял рожицы и стрелки.
— Но вообще с таким панно мы точно выделимся на общем фоне, — я пытался поймать какую-то постоянно ускользающую мысль. — На такую маленькую площадь и столько много выключателей. Ведь пока соберешь слово, вся демонстрация и окончится…
— Да это вообще не проблема, сделаем трафарет, и все, — внезапно встрял наблюдающий за нашими телодвижениями Михалыч. — И одним движением выставляйте что угодно.
В ответ на наши непонимающие взгляды, он, хмыкнув, подошел к столу и быстренько набросал идею. Берем достаточно большую пластину и нарезаем в ней щелей, прямо напротив рычажков выключателей. Где надо включить — короткую, а где оставить выключенной — длинную. Выключаем все выключатели, тумблерами вниз. Потом накладываем шаблон и аккуратно двигаем его вверх. Там, где щель короткая, шаблон зацепит рычажок и переключит, а где длинная — оставит в покое… Думать не надо, просто бери шаблон по номеру и только следи, чтобы при движении выключатели не поломать.
— Так ведь можно еще проще сделать, — внезапно озарило Андрея. — Вместо выключателей вывести пару контактов, а на другой стороне разместить в нужных местах металлические пятаки.
— Можно, — немного поразмыслив, согласился я. — Только требования к поверхностям тут гораздо выше. И руками, если что, не поправишь.
— Да… Хотя можно перфокарты попробовать… только там вроде считывание строкой.
— Перфокарты? — я сделал стойку. Ведь перфокарты — это не только перфораторы и считыватели, но и то, для чего пишутся программы. Для всяких швейных и вязальных машин сейчас не время, значит тут что-то другое.
— Ну да. Бумажные такие карточки, в них отверстия пробиваются. И получаются исходные данные или программа, в зависимости от назначения.
— Чего? — моя челюсть медленно поползла вниз.
Поначалу я решил, что ослышался. Ведь первые компьютеры только-только начинают делать свои первые робкие шаги, это я точно знаю, мне Лев в больнице рассказывал. А тут такое заявление.
— Перфокарта, на ней отверстиями записываются данные, — Андрей повторил мне, словно маленькому ребенку. — И машина считает нужное согласно вложенной программе.
— Машина? — наверняка я сейчас с хлопающими от изумления глазами выглядел очень глупо.
— Ну. Табулятор или счетно-фактурная. Может, аналитическая. Что нужно, то и используют. Да вон, в райкоме бухгалтерия считает какие-то нормы. Наши насмотрелись и теперь ноют, что им тоже надо. Кстати, они просили тебя зайти, ты где-то там провинился по их части.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да вот сейчас и зайду. Только потом схожу в библиотеку, хорошо? Почитаю про эти табуляторы, узнаю, с чем их едят.
— Никаких библиотек. Держите, читайте и расписывайтесь, — незаметно появившийся в дверях Игорь Степанович протягивал нам папку.
Взяв у секретчика папку, я уселся за стол и потянул за тесемки. Первый лист нас порадовал: наконец-то МГБ проверило некую Алевтину Ришар и не нашло никаких препятствий для ее выхода в эфир, о чем и сообщалось в очень казенных выражениях.
— Валентина, поздравляю! — крикнул я в соседнюю комнату. — И готовься!
— Спасибо конечно, но с чем? — тут же выглянула она.
— Тебя разрешили в эфир. Так что морально и физически будь готова к завтрашнему — половину эфира на тебя скину.
— А когда новые рубрики будем обсуждать? — она тут же взяла быка за рога.
— Как только, так сразу… — задумчиво протянул я, рассматривая следующий лист.
«Нижеподписавшиеся свидетельствуют о том, что им доведена следующая информация: Звуковой сигнал ГМД состоит из шума генератора I (135 Гц), колеблющегося на частоте генератора II (3 Гц), сложенного с шумом генератора III (320 Гц), колеблющегося на частоте генератора IV (5 Гц)».
— Это про что? — я показал лист секретчику.
— Сейчас, — достав очки, он вгляделся в лист. — А, перепутали порядок. Бери следующий, а этот потом.
Следующий так следующий. «Об организации радиосредств глушения». Уже почти привычно пропускаю все титулы, шапки и прочие вводные, пытаясь перейти сразу к сути. Ага, в Калинин скоро приедут еще пять глушилок импортных радиостанций. Требуется обеспечить в мере их касающейся и прочее, прочее, прочее. Я перевернул лист: предполагаемая схема размещения, график работы и частоты. Все облеплено грифами и печатями. А тот листик с частотами генераторов, который попал ко мне первым — это краткое описание того, что глушилка выдает в эфир. В следующих листах нам передавалась под опись ну совершенно секретная принципиальная схема и куча сопроводительных материалов.
— Гляди, — я отчеркнул ногтем заинтересовавшую меня строчку сметы, — целый литр ежемесячно. Это для чего он нужен в таких объемах?
— Чего литр? — не разобрался сразу Андрей.
— Спирта. По литру в месяц на каждую станцию, — я вгляделся, — причем не менее, чем 95%. И между прочим, этиловый, а не изопропиловый.
— Так протирать же чем-то надо, — опять он не понял меня.
— Ага. Медицинский. И наверняка в инструкции написано «тонким слоем», да?
— Ну да, не купать же.
Ладно, потом покажу я вам, как правильно протирать тонким слоем, не расходуя напрасно столь полезную жидкость. Нет, пить особо я не собирался, но более универсальной валюты фиг найдешь.
— Вячеслав, поздравляю с повышением! — присоединившийся к чтению документов Михалыч протягивал мне очередное подношение из папки.
Вот ведь добрые какие. Был «электромонтером по ремонту и обслуживанию электрооборудования», а стал целым «старшим электромонтером».
— А за что? — поинтересовался я у Андрея.
— Положено, — он в ответ протянул очередной лист.
Вчитавшись, я хмыкнул. Этого следовало ожидать. Теперь я вместе с старшим электромонтером А. М. Игнатовым несу ответственность за всю аппаратуру. Интересно, а раньше что, не нес? Или не за всю? А как это провели с моим совмещением должности «диктор» или «радиоведущий»?
— А. М. Игнатов — это кто? — поинтересовался я.
— Позвольте представиться. Михалыч. Анатолий Михайлович, — дурашливо раскланялся наш начальник аппаратной.
— Ух ты, не знал, — я в ответ раскланялся. — Слава, просто Слава.
— Так, хватит шуточек. Все всё прочитали? — остановил наше веселье Игорь Степанович. Обведя нас строгим взглядом, он продолжил. — Тогда вот вам еще два документа, на этот раз последние.
Прочитав оба, я немного удивился такому выделению, потому что большой разницы в серьезности от ранее прочитанных и подписанных я не увидел. Первый касался назначения давно ожидаемого куратора от партии. Наконец-то мы можем попробовать выходить в эфир «без бумажки», живьем. Некому Афанасию Никодимовичу Петрушкину предписывалось прибыть, обеспечить соответствие и следование курсу. А второй требовал представить предложения по улучшению работы нашего дружного коллектива. Причем предоставить надо до 5 декабря, дня Сталинской конституции.
