— Мы уж подумали, что вы умерли, — прибавила она. — Как вы могли умолчать о ране?
Он пожал плечами:
— Я не думал, что все так серьезно.
Выражение ее лица изменилось — озабоченность сменилась раздражением, даже гневом.
— Несерьезно? Как вы можете такое говорить? Вы расхаживали с открытой раной в боку в фут длиной. Конечно, вам было больно?
Ее глаза вспыхнули, и он подумал, что она самая красивая девушка, какую он когда-либо видел.
Как же он хочет ее! Никогда еще в своей жизни он так не желал женщины. Хорошо бы накрыть ее своим телом и поднять ее руки над головой, так чтобы она распростерлась под ним, когда он медленно войдет в нее.
— Вы могли бы умереть, — продолжала она, — если бы не целительница.
— И если бы не вы, — сказал Патрик, не сводя с нее глаз. Мысль о том, что она беспокоится о нем… нравилась ему.
Она опустила глаза.
— Я мало что сделала.
Она лгала. Это она проникала в его сны, утешала, успокаивала.
Избегая его взгляда, она подошла к кровати, как исполняющая свой долг хозяйка замка.
— Надо осмотреть вашу рану, — решительно сказала она. — Могу прийти позже, если хотите.
— Нет. — Мысль о ее руках на его теле… — Сейчас, — сказал он хриплым голосом.
Она заколебалась, взгляд ее скользнул по его обнаженной груди к простыням, прикрывающим живот. Очевидно, он чувствует себя гораздо лучше, потому что напрягся под ее взглядом как неопытный юнец.
Он чувствовал ее нервозность, но не сделал попытки укрыться. Ему нравилось видеть ее немного растерянной.
— Очень хорошо.
Он лежал спиной на подушке и наблюдал за ней. Она склонилась над ним, осматривая повязку, и он чувствовал ее приятный аромат. Как же хорошо от нее пахнет! Свежестью и цветами. На ней была простая шерстяная коричневая юбка и подходящий по цвету жакет, который обтягивал нежные очертания грудей. Роскошные округлые груди, он с дрожью ощущал, что они всего в нескольких дюймах от его губ. Он мог бы поднять голову и зарыться лицом в них.
Локон ее волос упал ему на грудь. От легкого как перышко прикосновения светлого шелка к его коже он чуть не застонал.
— Простите, — пробормотала она быстро отводя выбившийся локон за ухо. Все еще склонившись над ним, она подняла на него глаза. — Мне нужно снять повязку и посмотреть рану. Вам может быть больно.
Ему было очень больно, но не от раны. От жаждущего девушки естества. Он была так близко. Он не мог дышать; каждая клеточка его тела напряглась до предела. Кое-как он умудрился прохрипеть:
— Потерплю…
Она осторожно сняла повязку, и он мог увидеть тщательно зашитую рану. Лиззи взяла влажную тряпку из миски и осторожно смыла засохшую кровь. Он закрыл глаза, его кожа пылала, когда она касалась его. Ее руки на его теле сводили с ума. Пытка. Упражнение в выдержке для мужчины, у которого ее нет.
«Возьми ее».
Сердце бешено бьется, дыхание прерывается, терпение кончается.
Ее пальцы пробегают по его ребрам к животу, чуть ниже.
Все-таки пытки иногда бывают и сладкие.
Сердце Лиззи колотилось в груди. Руки у нее дрожали каждый раз, когда она обрабатывала его рану, — две ночи и день.
Но на этот раз все было по-другому.
На этот раз он был не в беспамятстве, а полностью пришел в себя. Кожа, которой она касалась, была теплой, и в ней пульсировала жизнь. Напряжение потрескивало в знойном воздухе между ними. Она чувствовала пламень его взгляда на себе, когда он наблюдал, как она обрабатывает его рану. Была какая-то колдовская уверенность в том, что ее прикосновение волнует его. От этого она чувствовала себя… желанной.
Она провела влажной тряпкой вдоль нижнего края раны вблизи живота. Руки ее плохо слушались. Она нечаянно коснулась края простыни, которая сдвинулась вниз по бедрам, прикрывая его мужское достоинство. На мгновение ее взгляд задержался на выпуклости под простыней.
Его рука быстро схватила ее запястье.
— Хватит!
Голос у него был прерывистый и сердитый. Он метнул в нее взгляд, отчаяние пронзило ее грудь.
— Простите, я сделала вам больно?
Он не отводил взгляда — ярко-зеленые глаза строго смотрели на нее. Она видела, как напряжение накапливается в нем, по легкому дрожанию ноздрей и тонким белым линиям, прорезавшимся вокруг рта.
— Вам лучше уйти. Пришлите кого-нибудь, чтобы закончить дело.
У Лиззи дыхание перехватило от обиды. Она-то подумала, будто ее прикосновения нравятся ему. Господи, какая она дура!
— К-конечно.
Заикание. Теперь унижение полное. Всхлипнув, она попыталась вырваться, но он притянул ее к себе. Рука, которой она уперлась в его грудь, чтобы не упасть на него, была ее единственным средством защиты.
Она сознавала, насколько близко находится от него. Ее груди касались его груди, и их губы были совсем близко. Его теплое дыхание коснулось ее губ. А что, если поцеловать его? Его губы наверняка окажутся нежными и бархатистыми.
Искушение было мучительно. Его пряный мужской запах подействовал на все органы чувств. Ее тело горело и покалывало от его жара. Она слышала, как колотится его сердце, — но, может быть, это стук ее собственного?
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза, пытаясь прочитать его мысли за непроницаемым фасадом. Выражение его лица было строгое, непреклонное. Глаза темные и жесткие. Он выглядел так, будто поцелуй — последнее, о чем он мог бы подумать.
Она была дурой, позволив себе так попасться. Разве он только что не дал ей понять совершенно ясно, что не хочет иметь с ней никаких дел?
— Послушайте, — хрипло сказал он:
— Все не так, как выдумаете.
Горячие слезы жгли ей глаза.
— Не нужно объяснять. Мне лучше уйти. — Она попыталась высвободиться, но это было все равно что гнуть сталь. Твердая мускулистая грудь не шелохнулась.
— Посмотрите на меня, — приказал он, нежно коснувшись ее подбородка.
Она неохотно подчинилась.
— Я не хочу, чтобы вы меня касались, потому что это слишком приятно. — Он наклонился ближе, его губы оказались совсем рядом. Ее сердце затрепыхалось как сумасшедшее. Ошеломленная, она почувствовала легкое как перышко прикосновение его губ к своим — такое нежное, что она подумала, не померещилось ли ей это, — прежде чем он со стоном откинулся назад. — Мне очень хочется притянуть вас к себе, целовать, ласкать… Но к чему это приведет?
Жар в его голосе не оставлял сомнения в искренности его слов. Мысль о возможной близости с Патриком испугала ее не так сильно, как должна была бы. На щеках у нее загорелись два красных пятнышка. Лиззи с трудом сглотнула.
— Я не думала…
