как-то ответить, но не успела, потому что Мерьем молнией уносилась из зала. В дверях фея Воды столкнулась с одной из однокурсниц. У той милой на вид девушки в руках был полный стакан какого-то напитка, который тут же оказался на шикарном платье, накрашенном лице и уложенных волосах Мерьем. Саша готова была рвануть на помощь той несчастной однокурснице, которой ее соседка сейчас начнет выцарапывать глаза и вырывать кудри, но была поражена увиденным: Мерьем просто выбежала из зала с такой скоростью, что за ней не угнался бы и самый быстрый воин, а ведь та была в туфлях на шпильках и в длинном платье.
– Не скучаешь, подруга? – из-за спины Саши послышался нежный голосок ее соседки по комнате.
– Нет, только один танец пропустила. Зато ты веселишься по полной.
– Да, это правда. Обожаю танцевать, как и Руслан. Ты не видела остальных наших соседок?
– Мерьем танцевала с Тимуром, а после столкнулась с одногруппницей, которая случайно пролила на нее напиток. Мерьем тотчас выбежала из зала. А Розэ не видела.
– Может быть, ей нужна помощь…
– Роэз? – удивленно спросила Саша.
– Мерьем! Она наверно очень расстроена, ее платье шикарно выглядело.
– Но ты же не станешь портить себе вечер…
– Она ведет себя плохо по отношению к нам, но ведь это не повод… – задумчиво проговорила Элла. – Я все равно собиралась в дамскую комнату.
Теперь и Элла быстрым шагом на высоких каблуках направилась на выход из зала, а Саше даже и не снилась такая грация, ей и стоять тяжело на каблуках в пару сантиметров, а эти феи готовы пробежать на них пару километров.
Элла минуту назад была так счастлива, танцуя с Русланом, с которым она мечтала бы провести всю свою жизнь, но всему приходит конец. Она как никто понимала это. Теперь искренне обеспокоенная состоянием той, кто портил ее жизнь своими неоправданными упреками и неуместными колкостями, обворожительная фея шла по коридорам в поисках одного конкретного человека, который вовсе не был ее ухажером. Она так и не понимала, кто она: добрый человек или дура.
Зайдя в дамскую комнату, Элла остановилась у зеркала и посмотрелась в него, как это делают девушки, принявшие свою внешность и полюбившие себя от всей души, – с наслаждением и умиротворением. Ее милая прическа не испортилась от медленных, но очень веселых танцев, макияж все также подчеркивал идеальные линии лица, словно нарисованного на полотне влюбленным в модель художником. В порядке было и платье, которое все также украшало ее и без того тонкий стан.
Элла не стала останавливаться и прошла немного дальше, где и увидела Мерьем, накладывавшую макияж по новой.
– Ты в порядке? – спросила блондинка, подходя ближе.
– Лучше, чем ты, – грубо и беспричинно дерзко огрызнулась брюнетка.
– Лучше, чем я, быть не может, я счастлива, – весело ответила Элла, пытаясь не впустить в себя ни капли негативных эмоций и ни за что не сделать из ее бочки радости грязную лужу тоски. – Платье и прическа не сильно пострадали?
Элла приблизилась к соседке, но та тут же бросила кисточку и палетку теней на пол и ушла в угол.
– Я не уйду, – произнесла Элла, оставшись на месте. – Спокойно рассказать о своих эмоциях – более действенный способ избавиться от них, нежели просто оскорблять других людей, тем более тех, кого эти слова даже не ранят.
– Ты такой родилась?
– Какой?
– Красивой, умной, доброй, идеальной.
– Красивой – возможно, тут кому как. Умной – я стараюсь больше, чем ты думаешь. Доброй – не знаю, не думала об этом. Идеальной – никто не идеален. Пожалуйста, просто расскажи и тебе станет легче. Я обещаю, что я тут же забуду обо всем, что ты мне скажешь.
– Как тебе все это удается? Удается быть лучшей на курсе? Совмещать учебу и отношения, и дружбу, и просто жизнь… – спрашивала Мерьем, которая, казалось, плакала, но не поворачивала лица к собеседнице.
– Я просто живу сегодняшним днем. Я делаю все, что могу для учебы, я правда много делаю. Просто мне нужно отвлекаться, нужно жить: любить себя, друзей, Руслана…
В ответ послышалась тишина, тогда Элла решила продолжить:
– Все на курсе завидуют тебе: у тебя все прекрасно получается. Знаю, что это не то, что тебя успокоит, но скажу: ты – прекрасная талантливая фея, которой просто нужно научиться открывать сердце не только для учебы и гонки за первенство, но и для чего-то действительно важного и ценного. Мама мне говорила, чтобы я не сравнивала себя с другими людьми, потому что это приносит либо жуткую зависть, либо успокаивает так сильно, что ты начинаешь деградировать. Мама говорила, что я должна быть лучше, чем была вчера – вот главный ориентир. Если тебе не нужны советы, то не слушай, но просто попытайся расслабиться: дай шанс Лину, который по тебе сохнет, немного спусти коней в учебе, позволь себе хоть иногда отдыхать и перестань грубить девочкам, они бы рады были с тобой дружить, но ты сама не даешься, словно ты не человек, а необузданная лошадь.
– Не всем суждено быть такими, как ты, и так легко нравиться людям.
– Нравиться людям – значит быть открытой, а ты закрываешься от всех. Не будь открытой книгой, но просто попытайся проявить к людям дружелюбие. Знаешь, нам с тобой очень повезло, мы живем в хорошем блоке, с добрыми людьми, но сами мутим воду.
– Что было написано в твоем конверте? – неожиданно спросила Мерьем, что поставило распустившую нравоучительный монолог Эллу в тупик.
Та замялась и не знала, как уйти от вопроса, на который боялась отвечать. Тогда Мерьем повернулась к соседке и подошла к ней ближе.
– Посмотри на меня.
Элла была действительно поражена: перед ней стояла не ее соседка по блоку Мерьем с ее стервозным взглядом из огромных вечно подведенных глаз, а очень милая девушка с размазанными по лицу остатками косметики. Это было совсем другое лицо. Обычной девушке сложно и предположить, что косметику можно использовать так, что на и без того красивом лице может появиться совсем другое, тоже красивое, но совсем иначе, лицо.
– Ты сказала быть открытой, вот она я, – произнесла Мерьем.
– Ты такая красивая… И так похожа на Тимура.
– Да, мы похожи, не знаю почему… Мне не нравится быть похожей на него. У меня от слез трясутся руки, ты можешь мне помочь?
– Да, конечно, – быстро ответила Элла и взялась за кисточку. – Я точно помню твой макияж.
Не выдержав недолгой тишины, которая наступила после этого, блондинка произнесла:
– Боль.
– Что?
– У меня было написано – боль.
– Ты понимаешь, что это значит?
– Да, но я не хочу говорить об этом, прости. Я ни с кем об этом не говорю, – печально отвечала Элла, накладывая макияж, но после смеясь добавила. – Это слишком больно.
– А у меня – зависть. Угадай, кому
