Поэтому не было ничего удивительного в том, что первым, к кому решил обратиться Сергей за помощью, оказался Николай Иванович Алексеев.
Это был номер мобильного телефона. Сергей не знал, где Николая Ивановича застанет его звонок. Сегодня воскресенье, и шеф мог быть где угодно.
Спустя несколько секунд на том конце линии раздался четкий голос:
— Алексеев.
— Здравствуйте, Николай Иванович. Это Сергей Ростовский.
Трубка долго молчала, наверное, секунд пятнадцать. Сергей уже было подумал, что связь прервалась. Но вот наконец в трубке раздался глухой голос шефа:
— Я слушаю.
— Николай Иванович, мне необходимо встретиться.
И снова долгое молчание.
— В восемнадцать ноль-ноль за тобой приедет машина, — сухо произнес шеф и положил трубку.
Сергей был несколько обескуражен официальным тоном Алексеева, однако не стал придавать этому значения. Мало ли какие у него могут быть проблемы…
До шести было еще более двух часов. Вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече, от которой Сергей ожидал слишком многого. И тут внезапно мысли его приняли другое направление.
Он вспомнил о матери.
Уже полтора года, как он не виделся с нею. Надо отметить, отношения с матерью у Сергея складывались весьма прохладные. Они практически не общались и находились в состоянии своего рода «холодной войны». Впервые тень легла между ними со времен женитьбы Сергея: она была категорически против кандидатуры Ларисы, имея на примете свою собственную кандидатку на роль будущей супруги сына. Однако Сергей пошел против воли матери и настоял на своем; между ними произошла бурная сцена, закончившаяся полным разрывом и уходом Сергея из дома. Ростовская, женщина властная и своенравная, не смогла смириться со столь дерзким и откровенно вызывающим поступком сына и затаила на него обиду.
Отец Сергея был человеком слабым, безвольным, полностью находящимся под властной пятой супруги, и потому права голоса в семье фактически не имел. Мать вершила все семейные дела, строила планы, привлекала нужных людей для их реализации, — словом, осуществляла внутреннюю и внешнюю политику семьи Ростовских. Уход Сергея из дома был ее первым крупным поражением, срывом намеченных ею планов, крушением возлагаемых на сына надежд. И несмотря на то, что Сергей быстро пошел в гору, он для нее так и остался ослушником, а, значит, неудачником. С годами, правда, обида на сына несколько поутихла, отношения восстановились, хотя и оставались натянутыми.
Иногда, хотя и редко, она звонила — правда, разговаривала в основном с Катюшей, своей внучкой. Порой, если к аппарату подходил Сергей, говорила с ним, однако диалог длился не более двух минут и сводился, как правило, к обмену сухими фразами о здоровье. И совсем уж редко перебрасывалась парой слов с Ларисой, которой так и не смогла простить похищение единственного сына.
Сейчас Сергею важно было знать, известно ли матери что-либо о его исчезновении, и если известно, то что именно. Однако ей он звонить не стал, а набрал номер Павла.
Трубку снял сам Павел.
— Ларису позови, — кратко, без лишних предисловий, потребовал Сергей.
— А, это ты… — проворчал Павел. — Одну минуту.
По голосу жены Сергей понял, что она чем-то расстроена; возможно, решил он, только что выясняла отношения со своим новым «спутником жизни». На вопрос Сергея о матери ответила, что та, действительно, звонила пару раз, однако Лариса сумела убедить ее, что ее сын уехал в длительную загранкомандировку, в Штаты, и что поездка затянется на год, а то и на два.
Сергей вздохнул с облегчением. Значит, с этой стороны у него проблем не будет. Согласно «легенде», он только что вернулся из Америки — об истинных его злоключениях матери знать не следует.
Пришла Катюша — радостная, веселая, оживленная — и тут же скрылась на кухне. Разогрев вчерашние щи, она поела сама и накормила отца. Сергей с улыбкой наблюдал, как она «по-всамделишнему» играет роль взрослой хозяйки.
Полшестого он позвонил Тамаре Павловне, соседке, и, сообщив о неотложных делах, которые ждут его, попросил ее приглядеть за Катюшей. Та с готовностью согласилась.
— Езжай, Сережа. Катеньку я покормлю и уложу у себя; это на тот случай, если ты задержишься.
Ровно в шесть к подъезду подкатил черный «БМВ». Сергей уже ждал его внизу.
Глава пятая
Алексеев ждал его на своей даче.
Дача Алексеева находилась примерно в сорока километрах от Москвы по Минскому шоссе. Сюда он наезжал редко: дел в городе было невпроворот, постоянно требовалось его присутствия то в компании, то на каком-либо совещании, то на презентации или пресс-конференции. Выходных для него не существовало, и это знали все сотрудники фирмы. Он работал на износ, в очередной раз развеивая пропагандистский миф о том, что «капиталист» занят исключительно эксплуатацией мирового пролетариата, подсчетом бесчестно нажитых миллионов и прожиганием своей никчемной жизни где-нибудь на Багамах, Карибах, Канарах или, на худой конец, в Испании. Нет, Алексеев был трудягой до мозга костей; пожалуй, никто не вкалывал в компании столько, сколько вкалывал он. Работая с ним бок о бок в течение нескольких лет, Сергей прекрасно знал это.
Знал он также и то, что раз уж шеф в выходные скрылся у себя на даче, значит допекла его работа, так допекла, что дальше уже некуда. Отрешиться от всех насущных проблем, в полном одиночестве, на лоне природы — что может быть лучше для укрепления расшатанных нервов и мобилизации сил для очередных трудовых свершений? Даже если эта идиллия длится всего пару дней.
Около восьми Сергей был доставлен в загородную резиденцию своего шефа. Особняк был небольшой, даже скромный, однако и в отделке, и в убранстве помещений, и в неброских архитектурных изысках чувствовалось изящество и тонкий вкус хозяина. Охраны видно не было, однако Сергей знал: все подступы к дому находятся под бдительным оком двух крепких парней, бывших спецназовцев.
Охране своей персоны Алексеев стал придавать особое значение года полтора назад, когда оказался жертвой похищения. Он как раз возвращался домой со своей дачи. В машине он был один. Километров за пятнадцать от Москвы его остановил гаишник и потребовал предъявить документы. Будучи законопослушным гражданином, Алексеев поспешил выполнить требование. Однако гаишник не торопился. Усевшись в автомобиль «задержанного», он начал скрупулезно изучать водительские права Алексеева. А потом… Николай Иванович плохо помнил, что было потом. Перед глазами мелькнул одноразовый шприц, что-то больно кольнуло в правое бедро… Он тут же отключился, а когда пришел в себя, то обнаружил, что находится в незнакомом помещении, привязанный к стулу. Дом где-то за городом, догадался он. Здесь же, в комнате, два человека в масках апатично передвигали фигуры по старой шахматной доске. Алексеев не стал привлекать их внимание, продолжая играть роль бесчувственного тела. Потом похитители вышли, оставив его одного. Каким образом ему удалось освободиться от веревки, стягивающей запястья, он не помнил. Далее все произошло слишком просто и совершенно не в духе гангстерских боевиков: он незаметно выскользнул из дома через чуть приоткрытую дверь, пересек небольшую березовую рощу и оказался все на том же Минском шоссе. Поймав попутку, он благополучно добрался до Москвы. А там — сразу на фирму, где устроил хороший разнос своей службе безопасности. Именно после этого случая Алексеев и перестал появляться за пределами фирмы без сопровождения. Кстати, какова была цель похищения, никто так никогда и не узнал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
