Впрочем, и раньше доставалось. Но чтобы так? Это уже слишком. Он попытался подняться. Никак. Еще надо подождать. А потом.... Потом он выведет всю стаю из Темнолесья. Они найдут их. Они порвут их. Станут кошмаром для остальных. Как и должны были быть.
Морглаф в очередной раз прикрыл глаза. Тяжело. Вдохнул, распахнул их. И увидел его.
Он шёл по дороге. Держа в руках свою эту палку. Уверенным шагом. Зачем? Хочет умереть? Или надеется добить? Морглаф улыбнулся, как умел. Давай, иди сюда. Увидишь на что способно настоящее зло, жалкий человечишка.
И этот шёл. Слишком уверенный. Наглый. Ближе, ближе. Когда он оказался рядом, Морглаф резко выкинул свою лапу. Мышцы подвели. Еще не срослись. Не так быстро вышло. Этот успел отпрыгнуть.
— Погоди-ка, я ведь тебе её отстрелил?! — изумился он.
Да.... Отстрелил. Но это ещё не всё, чем тебя удивит Морглаф. Он сделает из тебя своего слугу. Но сначала отгрызет тебе лапы. Будешь безногим волколаком. Ползать в грязи. Есть объедки!
— А, кажется, я понял, — незнакомец ухмыльнулся. Заснул руку в карман. Что-то сделал со своей палкой.
Морглаф почувствовал что-то не ладное. Плевать, что не срослись еще кости. Надо прыгать, нападать! И он поднялся, чтобы прыгнуть. Бум! Оглушило. Обожгло. Внутри будто бы костер разгорелся. Больно! Больно! Морглаф заревел на весь лес. Так, как никогда не ревел. А оно жгло. Оно болело. Так, что будто бы разливалось по его телу. Проклятье! Что это!?
Рана не срасталась. Кровь хлестала, окружая его тело тёмным пятном. А пожар внутри продолжал полыхать. Сознание мутилось, Морглаф уже не понимал, где находиться. В огромной раскалённой печи или на лесной дороге.
— Больно? — поинтересовался незнакомец, — а у меня ещё есть. Туша у тебя большая. Можно много дыр наделать. А ничего важного и не заденет. Вон, какие лапы. Хочешь ещё себе серебряного пирсинга?
Морглаф не знал, что такое пирсинг. Но он понимал, что этот может сделать еще хуже. И тогда первородное зло, жуткий волколак, будет выть хуже, чем все его жертвы.
— Что... Что тебе нужно?
— У меня есть для тебя пара вопросов. Ответишь — я вытащу пулю. И будешь себе жить дальше, — заявил незнакомец, присаживаясь рядом с ним. Морглаф покосился на жуткую палку, что тот держал на коленях. А затем просипел, едва справляясь с жуткой болью:
— Спрашивай, я на всё отвечу....
Они остановились на лугу, совсем недалеко от Темнолесья. Лошади просто вымотались. Их нужно было напоить. Хорошо, что возле дороги был этот луг и небольшой ручей. Пьер бегал с ведром до воды и обратно. Подставлял его прямо под пасти лошадей. А те жадно хлебали.
Валера сидел на подножке кареты. Светило яркое солнце, никаких туч на небе. Птички поют, всякие мушки летают, жужжат.Ветерок дует, принося запах всяких трав. Это уже было другое место. Не это жуткое Темнолесье.
Чизман остался там. Проклятье! Да он просто взял и прыгнул! Не свалился, не упал! Прыгнул! Сам! Что с ним вообще такое? И эта его фраза, терминатор, блин! Валера просто бесился. Как вообще так можно было? Оставить их. Самому что-то решить. Ничего не сказать. Ох, этот Чизман!
— Так, — Пьер подошёл к нему, вытирая руки о свой фартук, — я напоил коней. Сейчас двинемся в деревеньку рядышком. Там сменим лошадей. Отдохнём. Пошли.
— Нет, — Валера вскочил на ноги, — мы ждём Чизмана.
— Сдурел? — возмутился алхимик, — он остался там! Свалился и его сожрали волкалаки! Понимаешь?
— Нет. Он сам спрыгнул. И сказал, что вернётся.
— Ага, — суетливо заходил Пьер, ткнул рукой в сторону Темнолесья, — там целый лес волколаков! Конечно, он вернётся! Воскреснет из мёртвых! Или да! Вернётся! В облике волколака!
— Мы его ждём, — твёрдо заявил Валера.
— Ничего подобного! — завопил толстяк, — цветы вянут! Они и так помятые, благодаря вам. Так еще и жара стоит. Всё. Я собираюсь и еду. А ты жди.
— Никуда ты не поедешь! — пригрозил ему парень, — у нас уговор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Плевал я на него, — тот полез на облучок.
— Так, — Валера закрыл глаза, вздохнул и засунул руку в карман толстовки. Схватил рукоять и вытащил пистолет наружу. Направил его на Пьера, — слезай обратно. Быстро.
Тот замер. Повернулся. И осторожно спустился. Парень облегчённо выдохнул. Он не думал, что получится.
— Вот как... — пробормотал алхимик, — ладно.
И шагнул вперёд. Валера хотел было попятиться, но не стал. Это показало бы его слабость. Поэтому твёрдо держал его на мушке. Вот. Пусть знает, что он здесь не главный.
— Знаешь, — толстяк прищурился, — я тебе вот что скажу. Если ты или твой друг Чизман, считаете, что нас тут дурить можно.... Вы ошибаетесь, — в его словах была сплошная желчь, — не знаю, откуда вы взялись, но мы тут тоже не тупые люди, — глаза его сжались в мелкие щёлочки. Он двинулся прямо на парня.
— Стой на месте, — процедил тот.
— Да, я стою, — толстяк продолжал приближаться, — стою, стою, — бормотал он с каждым шагом.
— Нет, не стоишь, — Валера напрягся, сжимая рукоять пистолета. Похоже, у того крыша поехала. Совсем уже ничего не понимает.
— Ну, ладно, — Пьер ухмыльнулся, развел руками в стороны, — не стою. А знаешь почему?
Парень уже понял к чему это идет. Но сделать ничего не мог. Перед ним был мужик в центнер весом. Даже если бы Валера занимался боксом, то вряд ли бы ему что-то сделал. Весовая категория не та.
В два прыжка толстяк подскочил к нему и вырвал пистолет из руки. Бросил его в сторону. Черная рукоять скрылась в густой траве. А затем.... Затем отвесил ему сочную пощечину.
— Потому что! — ещё одна, уже с другой стороны, — я знаю! — ещё один шлепок, — что эта! — очередная оплеуха, — штука, — почти с каждым словом Валере прилетало по щекам, — уже не ра-бо-та-ет! — тут уже доставалось с каждым слогом.
Напоследок толстяк грубо толкнул его на землю. Парень плюхнулся на задницу, ударившись копчиком. Щёки горели огнем. Неожиданно для себя он почувствовал, что вот-вот разрыдается.
Пьер же отдышался и полез на место возницы. Взял в руки поводья, сплюнул на землю....
А потом спрыгнул. Вся спесь с него мигом слетела. Он подскочил к Валере и пролепетал:
— Прости, прости. Не знаю, что на меня нашло. Это весь этот лес проклятый, волколаки, мать их, — ласково и бережно поднял парня на ноги, — слушай, я, правда, погорячился. Давай, найдем твою эту штуку.... Где-то тут была, — он полез в траву. Спешно шарил там руками, выглядывал и, наконец, вытянул пистолет. Весь мокрый, в росе, облепленный травинками, — держи. Держи. И не злись. Я просто... Просто голова у меня совсем уже.... Прости старого дурака. И забудь. Забудь про это, прошу тебя! Всех благ тебе дам, как до города доберёмся...
— Угу, — Валера кивнул, — но сначала мы подождём Чизмана, — он старался, чтобы голос его не выдал. Чтоб не быть как сопливый пятилетка, у которого отобрали игрушку.
— Подождём, конечно, подождём. Но ты ведь ему не скажешь, да?
— Ладно, не скажу, — шмыгнул носом парень. Черт. Все-таки спалился.
— Давай, садись рядом, — потянул его на скамью толстяк. Подсадил даже. И сам рядом уселся. Валера глубоко вздохнул. И глянул на дорогу. А там....
Там шёл Чизман. В одной руке он держал дробовик, закинув его на плечо. Другая.... Другая была вся в крови. От кончиков пальцев до самого локтя. Весь рукав его модного костюма был перепачкан. Из синего стал бардовым.
И судя по тому, что программист был на середине пути между лесом и каретой — он уже давно шагал к ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Эй, друг! — приобнял парня Пьер, — ты ведь ничего не скажешь ему, да?
Валера молчал. Щёки всё еще горели. Копчик болел. Сначала он действительно подумал, что это было помешательство. Но теперь всё понял. Тварь. Стоит только сказать Чизману и башка этого толстяка разлетится, как гнилая дыня. Но, тогда они не попадут в Каменор. Или попадут, но не так быстро. Парень закрыл глаза. Ладно. Пусть живет. Но теперь Пьеру Галерри не было никакой веры. Как это не печально признавать, программист был прав. Этот алхимик их почти кинул. Почти. Если бы не случилось самое настоящее чудо. Выйди Чизман из леса на полчаса позже — нашёл бы лишь одного Валеру на этом лугу.
