— Держи ее! — внезапно крикнула инора Эберхардт.
Я еще успела удивиться, кого она предлагает держать, никто же никуда не убегает, как предо мной все окончательно почернело и меня накрыло беспамятство, темное и вязкое, как холодная осенняя грязь. Приходила я в себя тяжело, звуки извне с трудом пробивались в сознание. По щекам меня грубо похлопывали в попытках привести в себя, и раздраженный мужской голос бубнил:
— Довольна? Она же не только закрываться не умеет, она даже не понимает, от чего. Где ты только ее такую выкопала, полностью не обученную с таким Даром?
— В приюте, — тихо отвечала инора Эберхардт, по голосу которой было понятно, что она чем-то ужасно расстроена. — Ты же понимаешь, мне проверить надо было.
— Проверила? Довольна? Я тебе и без всех этих проверок сразу сказал, что у нее при себе вообще ничего магического нет. Маргарета, она в этом плане чиста как новорожденная. Или ты сейчас всех подозревать будешь?
— Но ведь почему-то ее с таким Даром не отправили из приюта в Академию?
— Я тебя умоляю, — Эдди прекратил бить меня по щекам и поднес что-то очень резко пахнущее, я невольно чихнула и с трудом открыла глаза, но вот сфокусировать взгляд на чем-нибудь никак не удавалось. — А монастырь туда вообще кого-то отправляет? Она там пахала по зарядке артефактов день и ночь. По закону они ее после восемнадцати удерживать не могут, а до — за милую душу. Определяют монахини Дар у подопечных, когда тем всего по пять лет, маленькая просьба проверяющему магу, подкрепленная благословлением Богини, возможно, даже материальным, — и уровень Дара занижен. У нее он, кстати, поначалу мог быть и не столь высоким, просто, когда до дна вычерпывают ежедневно, это способствует росту магии. А ее вычерпывали, не сомневайся. И если бы ты сама озаботилась это сделать сегодня, ее бы так не скрутило, поверь. Радуйся, что она сырую магию не выплеснула. Дура ты, Маргарета! — И, после короткой паузы, уже мне: — Детка, как там тебя — Штефани? — давай-ка заканчивай изображать из себя мечту некроманта, а то твоей хозяйке придется лекаря вызывать. Все закончилось.
— А что это было?
Я сама удивилась собственному слабому голосу. Сидела я на жесткой табуретке, придерживаемая гостем иноры Эберхардт безо всякого почтения. Да что там почтения? Мне показалось, что меня совершенно беззастенчиво изучают, а возможно, и полностью изучили, пока я была без сознания. Пальцы у него были не менее жесткие, чем у Рудольфа, и лежали эти пальцы много выше талии. Я выпрямилась и постаралась освободится от чужих рук.
— Это пусть тебе хозяйка объясняет. Совсем с ума сошла на почве безопасности.
— По-твоему, у меня оснований для этого нет? — недовольно сказала инора Эберхардт. — Мои рецепты представляют огромную ценность, сам знаешь, сколько за ними охотятся.
— Но ты их никому не сдашь, дорогая, так и унесешь свои секреты в могилу, — фыркнул Эдди.
— До могилы мне, слава Богине, далеко.
— Сколько тебе до нее, только Богиня и знает…
— Эдди, не начинай!
— Маргарета, мы же партнеры, нет?
— Да я скорее со Штефани рецептом поделюсь, чем с тобой! — в сердцах сказала инора Эберхардт.
— Одобряю, только ты ее удочери сначала, раз уж она сирота. Я на ней женюсь, и будет у нас маленькое семейное предприятие. Все довольны, все счастливы.
— Вот когда я удочерю, а ты женишься, тогда и поговорим, — насмешливо сказала инора Эберхардт. — А пока ты мне всего лишь поставщик, а Штефани — всего лишь продавщица. Да и не похоже, чтобы она горела желанием за тебя выйти.
— Кстати, о Штефани, — перевел взгляд на меня Эдди. — С ней-то что собираешься делать? Не умеющая контролировать силу магичка попросту опасна.
— Да сколько у меня этой силы, — удивленно сказала я.
— Много, — неожиданно серьезно ответил Эдди, — из приюта тебя обязаны были в Академию отправить и учителей должны были приглашать. Но тебя не учили ничему, поэтому ты открыта для любого магического воздействия даже больше, чем человек, Дара не имеющий. И более того, поскольку ты энергию больше никуда не сливаешь и никак не используешь, ты сейчас как полный сосуд, который в любой момент выплеснуться может или даже лопнуть.
Я неуверенно потерла лоб рукой. Слишком много на меня сегодня обрушилось. Инора Эберхардт смотрела даже с некоторым участием. Из того, что раньше лежало в мешке Эдди, на столе ничего не было, исчез и запах, который так на меня подействовал. Да и запах ли это был? Возможно, какая-то разновидность магии? Запрещенной магии?
— А зачем тогда все это было?
Я неопределенно махнула рукой в сторону лабораторного стола. Подвижность начинала понемногу возвращаться, но движение все равно было неуверенным и слабым.
— Маргарете показалось, что ты притворяешься, — любезно пояснил мне Эдди.
— Не преувеличивай, я просто хотела убедиться, — чуть поморщилась инора Эберхардт, — что это не очередная попытка вытащить рецепт. Вы с Сабиной насколько близки? — неожиданно спросила она меня.
— Она как вышла из приюта два года назад, так и не появлялась до тех пор, пока мне не предложила к вам пойти, — честно ответила я. — И тогда, когда она еще в приюте жила, мы с ней подругами не были. Разве что… мне она квартиру свою сдала.
— Я хочу тебя попросить, чтобы все случившееся не так давно осталось между нами, а до Сабины ничего не дошло. Совсем. — Она пристально на меня посмотрела и добавила: — Если ты, конечно, еще хочешь здесь работать.
— Я теперь не уверена, что я хочу здесь работать, — честно ответила я. Не знаю, что на меня нашло, видно, голова была совсем не в порядке. — Но мне идти некуда. И денег нет.
Эдди хохотнул.
— Маргарета, ты все еще считаешь ее шпионкой?
— Я и раньше не считала, но проверить-то нужно было, — недовольно сказала инора Эберхардт. — Штефани, мне нужна помощница. Если ты для этого подойдешь, то и зарплата увеличится. Кроме того, я с тобой буду заниматься магией.
— Получается, я могу и в Академию поступить? — Я наконец поняла, что они говорили про Дар.
— Можешь, — неохотно подтвердила инора Эберхардт. — Но я не уверена, что результат будет лучше, чем занятия со мной. Сейчас поступить ты все равно не сможешь, в этом году время упущено, занятия уже начались, а у тебя даже начальных навыков нет. Идти тебе некуда, а у меня хорошее жалованье при не такой уж сложной работе. Но если соберешься в Академию, ни о каких договоренностях со мной и речи не будет. Так что решай.
Я опять потерла лоб рукой. В голове шумело, и очень сложно было что-то понять, а уж принимать решение в таком состоянии точно не стоило. Неправильным оно будет почти наверняка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
