До вечера у меня перебывало много народу — кто-то видел то, что произошло, до кого-то дошли слухи, всем требовались подробности. Ирга не пришел.
На следующий день ни Ирги, ни Отто среди посетителей не было. Вечером я сбежала в общежитие, пообещав целителям, что за мной присмотрит Лира.
Утром в дверь комнаты кто-то поскребся. Я неохотно оторвала голову от подушки:
— Войдите, кого там с утра принесло?
Осторожно, постоянно оглядываясь, вошла Марта. Выглядела она так, будто побывала в гостях у Ешки. От удивления я даже покинула уютное лежбище на кровати и усадила девушку пить чай, в который налила значительную дозу успокоительного. У магички дрожали руки, а зубы стучали о край чашки. Все мысли о мести выветрились сами собой.
— Не обижайся на меня, — Марта попыталась стать на колени, но я успела ее удержать. — Я так глупо поступила… Я ревновала… Я хотела, чтобы тебе было плохо…
Марта попыталась поцеловать мне руки, выронив чашку. Чашку я успела поймать, но раскаявшуюся панну поднять не удалось.
— Прости меня! — провыла Марта, цепляясь за мою ночную рубашку.
Я с тоской подумала, что защитного амулета на мне нет.
— Марта, я не обижаюсь на тебя. Со всеми бывает. Ну, отпусти мою рубашку! Марта!
Легкая ткань затрещала. Девушка столь рьяно попыталась поцеловать мне ступни, что с решила, что на губах у нее яд. Оставив край рубашки у Марты в руках, я запрыгнула на кровать и закричала:
— Помогите!!!!
— Я извиниться хочу, — угрожающим тоном сказала Марта, на карачках подбираясь к кровати. — Прости меня.
— Прощаю, прощаю, — я отгородилась от будущего медиума подушкой. — Все прощаю. Хочешь, насылай еще сглаз, только встань с коленей.
— Я сейчас извиняться буду! — заявила Марта, вставая. Выглядела она как фурия — взлохмаченные волосы, пальцы с длинными ногтями скрючились, с губ капает слюна, глаза безумные.
Бежать было некуда. Я завизжала, зажмурив глаза и пнув наугад ногой. Марта схватила мою ногу и потянула на себя. Я рухнула на кровать, не переставая визжать.
Дверь с грохотом распахнулась. В комнату ворвались Отто и Ирга, схватили Марту и с трудом отодрали от меня. Ее ногти прочертили глубокие царапины на моей коже. Девушка шипела, пиналась и царапалась, я скулила на кровати, зарывшись в одеяло и подушка, Отто ругался. В открытые двери стали заглядывать любопытные соседи.
Ирга сильной пощечиной прекратил истерику у Марты, полугном выкопал меня из постельного белья. Любопытные с интересом уставились на мое одеяние.
— Что происходит? — некромант встряхнул Марту, как куклу.
— Она не хотела принимать моих извинений, — заныла она, потирая щеку.
— Я все принимаю! — поспешно сказала я, еле сдерживая слезы. — Уберите ее от меня!
— Уберем, уберем, — Отто прижал меня к себе. — Успокойся.
Ирга выволок Марту в коридор, распихав любопытных, закрыл дверь.
Отто протянул мне бутылку с успокоительным. Я выпила пару глотков и сказала:
— А что происходит?
— Ирга чуть с ума не сошел, когда узнал, что с тобой случилось, — сказал лучший друг. — Я думал, он Марту убьет, еле удержал. Поэтому к тебе и не заглядывал. В общем, он объяснил ей что к чему и отправил к тебе извиняться.
— И как он ей объяснил? — поинтересовалась я.
Отто неопределенно пошевелил пальцами.
— Не принуждал, не думай, Ирга настоящий мужчина. Просто объяснил что к чему.
— Пусть себе объясняет, — сказала я. — Это из-за его сеанса гипноза такое приключилось.
— Ты просто не представляешь, как он себя винит. Таким я его еще не видел, — серьезно сказал полугном.
— С него все, как с гуся вода, — отмахнулась я, пытаясь приставить оторванный кусок ткани к ночнушке. — Как ты думаешь, попробовать пришить, или купить новую?
— Это с тебя все как с гуся вода, — вздохнул Отто. — Струси с Марты компенсацию за моральный ущерб.
Я задумалась. Жизнь налаживалась — на заклинаниях Ломиториэль меня особо спрашивать не будет, все-таки я еще не здорова. Да и не боюсь я его теперь. «Хорошо» точно получу. Остальные экзамены сдам. Продажа спиртного сейчас пойдет хорошо — только глухой не слышал про последние события, явятся посмотреть, а заодно и бутылочку купят.
— И с Ирги тоже деньги струшу, — решила я. — Куплю себе ночную рубашку из эльфийского шелка.
— С золотым шитьем, — ехидно добавил Отто. — И буду в ней по коридорам гулять, хвастаться.
— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулась я, роясь в недрах одежного шкафа.
— Куда уж нам, мужикам, до таких тонкостей, как шелковые ночные рубашки. О, печенько!
— Отто! — заорала я, обернувшись. — Это мое любимое печенье!
— А зачем ты его под матрацем прячешь? — удивился полугном, высыпая себе в пасть остатки печенья.
10. Зачет по летней практике
Ола и Отто едут в бывшие пограничные башни на летнюю практику, надеясь на спокойное времяпровождение.
На этой неделе студентов Университета Магии распределяли на летнюю практику. Прошлогодняя летняя практика для меня оказалась не очень удачной (мягко сказано), поэтому я имела «счастливую» возможность выслушать от своего Наставника Бефа соображения по поводу моего поведения, дальнейшей судьбы, вредности характера и проченравоучения, сопровождающееся зловещими угрозами. Дождавшись, когда я осознаю (или сделаю вид, что осознала) все сказанное, Беф милостиво махнул рукой. Мне не нужно было учиться телепортации, чтобы мгновенно испариться в сторону ближайшего питейного заведения — после лекции срочно требовалось освежить мозги.
Пивнушка оказалась гнездилищем магов-практиков. Я одиноко сидела за столиком, невнимательно слушая их болтовню — все лучше, чем внимать громам и молниям, которые метал Беф.
Факультет практической магии подразделялся на несколько специальностей — нежитиеведы (борцы с упырями, оборотнями, вурдалаками и другими любителями незаконно отведать человечьего мясца) и боевые маги — этих с радостью ждали в любой армии, городской страже и народном ополчении. Особняком стояли некроманты. Естественно, при необходимости любой практик мог взаимозаменить другого, так и я, теоретик, вроде могилы на кладбище умею раскапывать и упыря при случае убить могу… гм… возможно могу.
Практиков я недолюбливала, впрочем, они отвечали теоретикам тем же самым. Мы их считали тупым ходячим набором мышц, а они нас — трусами и библиотечными червями.
Поэтому я тихо пила пиво и не высовывалась.
Практики занимались своим обычным делом — хвастались.
— Да я ради своей девушки на все готов! — бил себя в грудь розовощекий здоровяк. — Против армии выйду, упыря голыми руками завалю, со скалы спрыгну.
— Зачем против упыря с голыми руками? Магией раз — и завалил! — вклинился белобрысый.
— Свое сердце в прямом смысле слова отдам! — третий бил себя пивной кружкой в грудь.
Предмет, которому это все предназначалось, кокетливо хлопала ресницами и улыбалась всем по очереди. Потенциальная обладательница вырванных из груди сердец была довольно страшненькой — тощей, как подзаборная кошка, с немытыми волосами и толстым мясистым носом на маленьком личике. Вот к чему приводит нормальных парней недостаток девушек на факультете — подумалось мне.
— Я за тебя жизнь готов отдать! — пытался перекричать более рослых соперником мелкий худенький студентик.
— Выбираешь кавалера? — прошептали над ухом, характерно растягивая гласные.
— Ирга, ты меня по запаху находишь, что ли?
— Нет, просто проходил мимо, — не смутился некромант. — Что ты делаешь в пивнушке практиков?
— Полощу мозги после промывания Бефом. Ирга, ты бы отдал за кого-то жизнь?
— Странный вопрос.
— Мне интересно. Ты же вроде как практик, а они вон просто горят желанием пожертвовать собой.
Ирга фыркнул.
— Я слишком драгоценная личность, чтобы собой жертвовать. В любой ситуации я сначала спасу свою шкуру, а потом видно будет.
— А если бы твоя любимая сказала: прыгни со скалы!
— Я бы ей ответил: у тебя с мозгами все в порядке?
— А у тебя нет никого, такого, особенного, которого ты бы загородил грудью в случае смертельной опасности?
— Нет, — спокойно ответил Ирга. — Инстинкт самосохранения присущ мне не меньше, чем другим. Только мозгов у меня больше, чем у большинства. А на героя баллады я никак не гожусь. Что тебе Беф сказал?
— Ничего информативного.
— Не беспокойся. На практику тебя отправят с Отто, будете там перебирать бумажки и никого не трогать.
— Ты откуда знаешь?
— Милая, информация в наш век — это власть. Знаю и все.
— Ну, успокоил, — вздохнула я. — Может, ты еще знаешь, куда нас зашлют?
— Далеко — далеко. Чтобы глаза не мозолили своим жизнерадостным видом.
