Дивизия имела много разных задач, которые предстояло выполнить синхронно. Парашютистам нужно было овладеть высотами к северо-востоку от Кана, удержать переправы через реку Орн и Канский канал, разрушить пять мостов через реку Дув, чтобы не допустить подхода подкреплений противника, особенно бронетанковых частей.
Но у легковооруженных парашютистов не было достаточно огневых средств, чтобы отразить концентрированную атаку сухопутных войск. Успех действий десантников зависел от того, как быстро им будут доставлены противотанковые пушки и бронебойные снаряды. Вес этого вооружения достаточно большой, и был единственный способ доставить его в Нормандию – на планерах. В три тридцать целый флот из 69 планеров с личным составом, пушками, автомобилями и разным вооружением должен был появиться в небе Нормандии.
Их приземление представляло колоссальную проблему. Планеры имели огромные размеры – каждый из них больше, чем самолет «DC-3». А четыре планера имели такие размеры и грузоподъемность, что могли нести даже легкие танки. Чтобы благополучно принять 69 планеров, парашютистам нужно было в первую очередь обеспечить охрану зон приземления против атак противника. Затем они должны были очистить поля от установленных на них препятствий. Необходимо было также провести разминирование мест посадки и прилегающей территории. Эту работу предстояло выполнить в темноте всего за два с половиной часа. Подготовленные посадочные площадки будут использовать вечером для посадки второго флота планеров.
У дивизии была еще одна очень важная задача. Необходимо было уничтожить батарею из четырех тяжелых орудий, установленную недалеко от Мервилля. Разведка союзников рассматривала эту батарею как сильное средство, способное значительно осложнить высадку морского десанта на плацдарм «Шпага». Вывести из строя батарею нужно было к пяти часам.
Для выполнения этой миссии 4255 парашютистов из 3-й и 5-й бригад выпрыгнули из своих самолетов над Нормандией. Они приземлились на огромном пространстве из-за навигационных неточностей, связанных с зенитным огнем; по причине плохо отмеченных зон приземления; иногда их уносило сильным ветром. Многие из них приземлились успешно, но сотни парашютистов приземлились в местах, отстоящих от запланированных зон приземления на расстоянии от 5 до 35 миль.
Из двух бригад 5-й повезло больше. Большинство личного состава приземлилось недалеко от Ранвилля. Но даже при таком «удачном» приземлении прошло больше часа, прежде чем командирам удалось собрать половину десантников, а десятки других были на пути к местам сбора, ведомые звуками рожков.
Рядовой Раймонд Баттен из 13-го батальона слышал рожки, но был не в состоянии двинуться навстречу звукам. При приземлении он прошел сквозь кроны толстых деревьев, и теперь беспомощно раскачивался на стропах парашюта в 15 футах от земли. В лесу было тихо, но вдалеке Баттен слышал длинные автоматные очереди, гул самолетов и стрельбу зениток. Когда Баттен достал нож, чтобы обрезать стропы, рядом раздалась очередь из «шмайссера». Минуту спустя внизу раздался шум, и кто-то медленно стал подходить к Баттену. Баттен потерял свою автоматическую винтовку при приземлении, а пистолета у него не было. Он висел, не зная, кто идет к нему, немец или свой брат парашютист. «Не знаю, кто подошел и посмотрел вверх на меня, – вспоминал Баттен, – я мог только замереть; он решил, что я мертвый, и пошел дальше».
Баттен спрыгнул с дерева и поспешил на зов рожков. Но на этом его приключения не закончились. На опушке леса он обнаружил тело молодого парашютиста, у которого не раскрылся парашют. Потом, когда он выбрался на дорогу, мимо него прошел десантник, который кричал: «Они убили командира… Они убили командира!» Наконец, Баттен соединился с группой, идущей к месту сбора. Рядом с ним шел солдат, находившийся в состоянии шока. Он двигался, уставясь бессмысленным взглядом под ноги, и не понимал, что его винтовка, которую он крепко зажал в руке, была изогнута почти пополам.
Подобных случаев было немало. Многие были шокированы картинами реальной войны. Капрал Харольд Тайт из 8-го батальона видел подбитый транспортный самолет. Он пролетел со страшным грохотом над головой Тайта и взорвался в миле от него. Тайт не знал, успели ли парашютисты выброситься.
Рядовой Персивал Лиггинз из 1-го канадского батальона тоже видел горящий самолет. «Двигатели работали, из него что-то сыпалось во все стороны, – вспоминал Лиггинз, – казалось, он летит прямо на меня. От ужаса я не мог двинуться с места. Он врезался носом в землю недалеко от меня. Я и другие побежали к самолету, чтобы кого-нибудь спасти, но в это время он взорвался».
Для двадцатилетнего рядового Колина Пауэлла из 12-го батальона звуки войны начались со стонов в ночи. Он склонился над тяжело раненным ирландцем, который тихо попросил его: «Слушай, пристрели меня, пожалуйста». Пауэлл не решился на это, а устроил раненого поудобнее и обещал прислать помощь.
Для многих в первые минуты жизнь зависела от их собственных способностей. Лейтенант Ричард Хилборн из 1-го канадского батальона вспоминал, как он приземлился на теплицу. Раздался звон разбитого стекла, но Хилборн успел выскочить из-под падавшей на него стеклянной крыши. Другой десантник попал прямо в колодец. Ему удалось выкарабкаться, и он прибыл к месту сбора, как будто ничего не случилось.
Повсеместно люди сами выходили из непредвиденных ситуаций. В большинстве случаев их обстоятельства были сложны и в дневное время. Но ночью на вражеской территории они усугублялись страхом и воображением. Так было с рядовым Годфри Мэдисоном. Он спешил на звуки горна, когда споткнулся и налетел на заграждение из колючей проволоки. Вес его снаряжения составлял 125 фунтов, включая четыре десятифунтовые мины. Он так запутался, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. «Я начал паниковать, – вспоминал он, – было очень темно, мне казалось, что меня немедленно изрешетят пулями». Некоторое время он не двигался, ждал и слушал. Поняв, что не наделал шума, Мэдисон начал, превозмогая боль, освобождаться. Ему показалось, что прошли часы, прежде чем он смог освободить одну руку, снять с пояса кусачки и перерезать проволоку. Через несколько минут он был уже далеко от того места и спешил к месту сбора.
Почти в это же время майор Дональд Вилкинз из 1-го канадского батальона пробирался мимо сооружения, которое принял за небольшую фабрику. Неожиданно он увидел на лужайке группу людей. Он инстинктивно бросился на землю. Темные фигуры стояли неподвижно. Вилкинз долго смотрел на них, потом встал и приблизился к ним. Его подозрения подтвердились: это была группа садовых статуй.
Сержанту из того же подразделения пришлось испытать нечто подобное, но фигуры были живыми. Рядовой Генри Черчилль, который сидел в кювете, видел, как сержант приземлился по колено в воду, скинул с себя парашют и растерянно смотрел на две фигуры, приближавшиеся к нему. «Сержант ждал, – вспоминал Черчилль, – он не мог решить, немцы это или британцы». Двое приблизились, и по голосам стало ясно – немцы. Сержант дал очередь, и они оба упали замертво.
Самым серьезным врагом в первые минуты и часы дня «D» были не люди, а природа. Приготовленные Роммелем противодесантные препятствия сработали хорошо. Водные пространства и болота в долине реки Дув были смертельными ловушками. Много людей из 3-й бригады бесследно пропали в этих местах. Некоторые пилоты, пролетая в густых облаках, ошибочно принимали устье реки Дув за Орн и давали команду на выброску десанта прямо на затопленные пространства и болота. Один батальон в составе 700 человек, который должен был приземлиться на площади в одну квадратную милю, был разбросан на территории в 50 квадратных миль, при этом большинство десантников попали в болота. Этому батальону надлежало выполнить самую тяжелую работу: атаковать батарею в Мервилле. Некоторым пришлось добираться до места сбора несколько дней, а иные исчезли навсегда.
Число погибших в окрестностях реки Дув никогда не будет установлено. Те, кому повезло выбраться оттуда, рассказывали, что болота пересекали илистые траншеи глубиной в 7 и шириной в 4 фута. В одиночку человек, увешанный оружием и снаряжением, преодолеть такие препятствия не мог. Вес снаряжения удваивался, так как все, что могло впитывать влагу, становилось мокрым. Тот, кто хотел спастись, должен был сбросить с себя всю экипировку. Те, кому удавалось преодолеть эти препятствия, могли утонуть в реке.
Рядовой Генри Хамберстоун из 224-й парашютной медчасти едва избежал такой гибели. Он попал в болото, не имея представления, где находится. Он ожидал, что окажется в зоне фруктовых садов к западу от Варревилля, а приземлился на восточной границе зоны высадки. Между ним и Варревиллем простирались не только болота, но и протекала река. Вся местность была покрыта туманом, и вокруг Хамберстоуна квакали лягушки. Впереди был слышен шум воды. Хамберстоун двинулся через болото вперед и вскоре достиг берега реки. Пока он искал глазами место, где можно было переправиться, увидел двух людей на противоположном берегу. Это были канадцы из 1-го батальона. «Как мне перебраться?» – спросил Хамберстоун. «Это просто», – ответил один с другого берега. Он вошел в воду, желая показать, что перейти реку несложно. «Я смотрел на него около минуты, а затем он исчез, – вспоминал Хамберстоун, – ни я, ни его товарищ не слышали ни крика, ни другого звука… Он утонул раньше, чем мы смогли что-нибудь предпринять ».
