— Так Григорий — он все же какой-никакой, да князь, — объяснил царь.
— Окстись, батюшка, да какой он князь! — возмутилась Танюшка. — Вурдалак он и больше никто. А Рыжего ты сам из темницы выпустил — значит, не так уж он и плох!
— А как же не выпустить, когда ты все уши про него прожужжала, — возразил Дормидонт Петрович. — И вообще, такова была наша царская воля. Хочу — казню, хочу — милую, понимаешь.
— Ну так захоти дать нам свое родительское благословение, — подхватила царевна.
— За Рыжего не выдам, — повторил Дормидонт. — И вообще, понимаешь, отправлю-ка я тебя, дочка разлюбезная, в наш загородный терем от греха подальше. Все равно он пустой стоит...
— Как — в терем? — опешила царевна.
— В терем — и дело с концами! — вновь пристукнул посохом царь. — А пущай попробует твой Рыжий хоть на версту к терему приблизиться, так я его, того-этого... Ладно, царевна, ступай. В дорогу готовься.
Низко поклонившись, Танюшка с покорностью вышла из залы, а Дормидонт, печально вздохнув, подлил себе в чарку еще водки.
* * *
При дневном освещении кладбище выглядело хотя и не слишком весело, но все же не столь мрачно, как ночью. По причине бездействия чудо-компаса, который, как известно, работал только в ночное время, Дубову и его спутникам пришлось довольно долго искать нужную гробницу. Она в самом деле выглядела очень старой и заброшенной — ее стены и крыша заросли мхом, кирпичи кое-где обвалились, и некому было привести это массивное мрачное сооружение в лучший
Кругом часовни вольготно раскинулись многочисленные могилы — и более-менее ухоженные, и совсем заброшенные — но теперь Василий знал, что прямо под ними находились многоэтажные лабиринты древних захоронений.
— "Родовая усыпальница князей Лихославских", — с трудом разобрал Антип полустершуюся надпись над входом.
— Тихославских, — поправил Мисаил.
— А черт их знает, — не стал спорить Антип, — может, и Тихославских. Тут не поймешь.
— Довольно странно. — Василий присел на покосившуюся скамеечку возле одной безымянной могилки. — Князья Лихославские-Тихославские, как можно понять из многочисленных захоронений, весьма обширный род — и куда же, в какую бездонную пропасть он провалился, если уже сто лет, если не больше, тут не только не хоронят, но даже некому привести часовню в приличный вид?
Дубов обвел взором смиренное кладбище — и был вынужден прикрыть глаза, так как его малость ослепило солнце, отразившееся в позолоченном куполе некоего сооружения шагах в тридцати от княжеской усыпальницы.
— Вот достойный пример, как надо держать в порядке место последнего упокоя, — с некоторой завистью заметил Мисаил. — А вот ежели я, к примеру, помру, так ведь зароют где-нибудь при дороге и даже отходной не споют... — Скоморох тяжко вздохнул.
— А, ну ясно — это не просто гробница, а храм-усыпальница, — отметил Антип, внимательно оглядев белокаменное здание с золотым куполом. — Это наподобие семейного храма — наверху что-то вроде церкви, а внизу покойнички.
— "Гробница Загрязевых", — прищурившись, прочел Мисаил надпись над узорной дверью. Сделать это оказалось тоже нелегко, но по иным причинам, чем в случае с Лихославскими — буквы, как и купол, были покрыты золотом, отсвечивающим на солнце.
— Должно быть, богатые люди эти Загрязевы, — уважительно заметил Антип, — раз такую храмину отгрохали. А видите там изваяние перед входом? Это ведь, как я понимаю, дело рук самого маэстро Черрителли, а он задешево работать не станет .
— Не уверен я, что это работа маэстро Черрителли, — возразил Мисаил.
— А кого же еще? — удивился Антип. — Я его творения завсегда узнаю.
Мисаил подошел к изваянию и, осмотрев постамент, был вынужден согласиться:
— Да, твоя правда. Там так и написано: "Дорогому и любимому Мелхиседеку Иоанновичу Загрязеву — от вдовы, сына и дочери. Ваятель Джузеппе Черрителли".
— Ну ладно, — Василий поднялся с лавочки, — оставим пока Загрязевых вместе с Черрителли в покое. Я отправлюсь по делам в город, а вы побудете тут и постараетесь что-нибудь узнать о гробнице князей Тихославских. Средств не жалейте — я вам оставлю десять золотых на сбор информа... то есть ценных сведений. В общем, если заметите что-то подозрительное — запоминайте.
— Не беспокойся, Савватей Пахомыч, все выполним, — заверили детектива скоморохи, и Василий покинул погост — ему нужно было торопиться на рандеву к своей новой возлюбленной.
* * *
После обеда майор Селезень взобрался на свой наблюдательный пункт. То бишь на крышу баньки. И стоило ему прильнуть к окулярам бинокля, как в поле видимости оказался новый интересный объект. Объект представлял собой роскошную карету, которая быстро катила по дороге в сторону села. И, естественно, на окраине она была остановлена блок-постом.
— Кому-то, похоже, не повезло, — пробормотал Селезень.
И действительно, события развивались не лучшим образом для путешествующих. Двое солдат держали лошадей, а их командир, распахнув дверцу, с гнусной ухмылкой предлагал пассажирам покинуть экипаж.
— Да уж, это вам не Соловей с друганами-душегубами, — покачал головой майор.
И тут из кареты появилась дама, одетая во все черное. И ситуация резко изменилась. Дама жестикулировала, топала ногами и, похоже, подкрепляла свои действия соответствующими выражениями. Командир, вначале даже опешивший от такого напора, пришел в себя и попытался схватить даму за руку. Да не тут-то было. Дама извернулась и, подхватив юбки, со всей силы врезала своей изящной ножкой обидчику по единственному доказательству его мужского достоинства.
— Ай-яй-яй, — поморщился майор, — ну это уж совсем круто.
А командир тем временем постепенно скукоживался, сгибался пополам, пока не плюхнулся перекошенным лицом в придорожную пыль. Солдаты, вместо того чтобы придти ему на помощь, осклабились в гнусных улыбочках.
— Сброд, — констатировал майор.
И тем не менее было ясно, что скоро их командир очухается, и уж тогда этой дамочке не поздоровится. И тут в поле зрения майора оказалась новая фигура. Это был маленький толстенький человечек на кривых ногах, но зато его кафтан был расшит золотыми галунами, а на правом боку висела здоровенная сабля. При его появлении солдаты перестали скалиться.
— Ага! — довольно пробормотал майор. — Высший командный состав.
А "генерал" тем временем о чем-то поговорил с дамой в черном, после чего тоже пнул уже пытавшегося подняться командира. От чего бедолага снова пропахал физиономией дорогу.
— А! — удивился майор. — Значит, баба из кареты своя!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
