***
Назвать свою цену девушка не осмелилась, и когда управляющий предложил ей целых пятьдесят серебряных в месяц, она даже не поверила что это всерьез. Пятьдесят монет – это настоящее богатство, даже если будут платить всего половину, и то выйдет больше, чем на рынке. Но слишком радоваться Эвелиса не спешила. Как-то слишком уж хорошо все складывалось. И жалование щедрое пообещали, и комнату выделили рядом с кухней, даже пропитание не за свой счет – за хозяйский.
К тому же, управляющий держался так мягко и вежливо, что при всем желании, верить ему не получалось. Невольно закрадывалась мысль, что или хозяин окажется еще хуже, чем просто «тяжелым человеком», либо ей сейчас рассмеются в лицо, да за дверь выставят.
Однако этого не произошло. Мужчина взял с нее слово прийти попозже, чтобы познакомиться с владельцем дома. После чего отпустил – вещи собрать, да господина Вардта предупредить, что другое место для службы подыскала.
И теперь, приподнимая подол, да перешагивая лужи, Эвелиса размышляла где ей искать хозяина рынка. А может и не искать, дождаться конца недели, а там он и сам появится. Или же сперва с владельцем дома познакомиться, а пока не рубить сгоряча?
Хоть управляющий и заверил ее, что ждать будет, и никого другого на ее место не возьмет, но кто знает. Последнее слово явно за хозяином останется.
Снова начал накрапывать дождь. С другой стороны, платье все равно сырое, так что и огорчаться вроде нечему. У самого рынка нога заскользила по грязи, однако каким-то чудом девушке удалось сохранить равновесие. Правда плетеная туфля выглядела теперь совсем жалко. Промыть бы ее, прежде чем с новым хозяином идти знакомиться, иначе решит, что ни к чему в доме работница, которая даже за вещами своими уследить не может.
Но обдумать до конца все что произошло утром, ей не удалось. Потому что день преподнес новый сюрприз. На рынке находился господин Вардт, который в этот раз решил приехать на целых три дня раньше обычного. Эвелису он встретил кривой ухмылкой и поджатыми губами.
– Гуляешь значит, – его тон не предвещал ничего хорошего, – Я за что тебе бездельнице плачу? Чтобы ты вместо дел по улицам шаталась?!
– Я только сегодня и отлучилась. Площадь выметена, рынок прибран…
– Прибран, говоришь?! – мужчина смахнул с ближайшего прилавка переспевшую дыню, – Там где прибрано, грязи нет!
– И там, где не мусорят – тоже… – тихо отозвалась девушка, глядя, как во все стороны брызнули семечки.
– Что?! – лицо господина Вардта побагровело, – Что ты мне сказала, девка уличная?! Не тебе мне указывать. Сейчас же все убери. И за эту неделю получишь две, нет, одну монету! И то, если порядок будет. Большего не заслуживаешь! – он сплюнул на землю и развернулся к прилавку, где одна из торговок с повышенным вниманием перекладывала морковь.
Эвелиса ощутила, как сердце пропустило удар, а по коже прошел озноб.
– Не уберу. – произнесла она отчетливо. После ее слов, вокруг воцарилась мертвая тишина. – И работать тут тоже больше не буду.
Владелец рынка развернулся, и скривил губы в усмешке.
– Да пожалуйста. Ты все равно ни на что не годишься, даже грязь мести, и то великая честь. Другая на твоем месте сапоги бы мне целовала, что службу предоставил, и крышу над головой. Не довольна? Так проваливай!
Девушка выдохнула, но сказать ей было нечего. Неожиданная решимость, так же неожиданно куда-то испарилась. Сердце колотилось где-то в горле, а тело на этот раз обдало жаром. Можно было бы и по-доброму расстаться, если бы сдержала себя, но чего уж теперь. Сильного сожаления, что осмелилась возразить хозяину рынка, она не испытывала.
Торговки оставили свои дела, наблюдая за неожиданным представлением. Но в этот раз их постигло разочарование. Странная девица, подавшая было голос, так же быстро умолкла, и направилась в сторону своей хибары. Хозяин рынка еще раз сплюнул под ноги, и бурча под нос что-то нелицеприятное, направился вдоль рядов.
***
Эвелиса открыла скрипучую дверь. Скромное жилище встретило ее уже привычным запахом сырости и плесени. Сколько не старайся, а сарай в настоящую избу не превратить, особенно рассохшийся и прогнивший. Теперь же это неважно. Пора уходить. Если повезет – то в хороший дом, а может и вовсе на улицу.
Девушка развернула старый платок, сложила в него платье да гребень, и плотно завязала узел. С чем вышла из отчего дома, с тем и осталась. Даже и не скопила ничего толком. Она еще раз огляделась по сторонам. Все в этом сарае говорило о том, что тут старательно пытались создать уют. Соломенный матрас на деревянных поддонах, накрытый серым одеялом. Ровными рядами расставленные жестянки вдоль стены. Маленький, любовно сложенный очаг. И со всем этим пора расстаться.
Эвелиса встряхнула головой, откидывая косу за спину. Нельзя привязываться к месту, не имея своего угла. И не позволяя себе задерживаться еще дольше, вышла наружу.
***
Господин Вардт уже заканчивал обходить длинные рыночные ряды, когда ему на глаза попалась девушка с узелком в руках.
– Никак и вправду уходить надумала? – ехидно заметил он, преграждая ей путь. – И куда же направишься, поломойкой в публичный дом?
Мужчина хохотнул, хлопнув себя по бокам, и в карманах весело зазвенели монеты. Ничего не ответив, Эвелиса попыталась его обойти, но господин Вардт не дал ей этого сделать.
– Ладно девка, не дури. Повздорили и хватит. Там пара тыкв у прилавка разбились, убрать бы надобно.
– Я больше у вас не служу. Сами недавно прочь погнали.
– Ишь обидчивая выискалась. Так и быть, на первый раз прощаю. Можешь остаться, и дальше рынок прибирать.
– Мне все равно зиму не выдюжить. Пришлось другое место подыскать, чтобы крыша над головой была.
– Пффф… В этом то и дело? – мужчина хмыкнул, – Да выделю я тебе угол, как снега пойдут. Но за него жалование снижу. Нет у меня привычки даром-то помогать.
– Благодарю, – Эвелиса коротко поклонилась, – Но не нужно.
Она снова попыталась обойти мужчину, но в этот раз он еще грубее оттеснил ее плечом.
– Когда устраивалась, то скромнее держалась. Место-то свое не забывай.
– Вы мне ни разу оговоренное полностью не заплатили.
– Не заслужила значит! – господин Вардт окинул ее быстрым взглядом, и увидев, что слова не возымели нужного действия, сунул руку в карман, и не глядя извлек пять монет, – Не тебе меня в нечестности обвинять, девка! Вот. Вот оговоренное жалование.
Девушка помедлила. Проявить бы гордость, да кинуть эти деньги ему в лицо, но кто знает что будет, коли ее на службу принимать передумают. Поэтому она взяла монеты, и зажала их в кулаке.
Лицо Вардта кривилось. Заметно было, что настроение у него испорчено. Однако он нашел в себе силы пока этого не показывать.
– Вот и ладно. Знай мою щедрость. А теперь живо за работу. И так уже слишком много моего времени отняла, бездельница!
Эвелиса отрицательно покачала головой.
– Все равно не останусь. А это… – она кивнула на монеты, – Вы мне недоплаченное вернули. Так что теперь мы в расчете.
Мужчина разъяренно вдохнул, собираясь что-то сказать, но от негодования поперхнулся словами. Закашлявшись, он шагнул к ней, но под ногу совсем некстати попались рыхлые дынные корки. Господин Вардт взмахнул руками, и не удержав равновесия, грузно рухнул в лужу, скопившуюся перед прилавком.
Ближайшая торговка покраснела, и торопливо уткнулась в воротник, стараясь скрыть рвущийся из груди смех. Неподалеку кто-то неуверенно гоготнул, и вслед за ним грянул хохот.
С побагровевшим лицом и вздувшимися на шее жилами, владелец рынка пытался выбраться из грязи.
– Ты!... Я тебя!... Да чтобы!... – яростно хрипел он, вымазываясь еще сильнее.
Эвелиса взглянула на него сверху вниз, и неожиданно в душе воцарилось спокойствие. Хоть и нехорошо это, да только и ее вины на этот раз нет.
– Прощайте, господин Вардт, – она чуть склонила голову, и не слушая поток ругательств в свой адрес, направилась к выходу с рынка.
