- М-м-м... - Джо поморщился так, будто у него сильно разболелись зубы. М-м-м... Проклятье! Забыл, действительно забыл!..
Там, где дело касалось экстренных выпусков, Майк имел голос.
- Можно мне сказать, мистер? - заговорил он, обращаясь к редактору. Почему вы говорите, мистер, что с экстренным про Дика ничего не получится? Про всех получается, а про Дика не получится?
- Дело тут не в Дике, а в нас, - сказал редактор. - Газетный трест исключил из продажи нашу газету, понимаешь? Она рабочая, она не нравится тресту. А у него все газетные стенды, ему все газетчики подчиняются. Ты, например, ведь через трест получаешь газеты, не так ли?
- Ага, через трест. В типографии человек от треста сидит и распределяет.
- Вот видишь. А нашу газету трест не берет. Мы ее по почте подписчикам рассылаем. И с экстренным выпуском, если его дать, придется точно так же поступить. Но это не годится. Что же это за экстренный выпуск, который по почте приходит? Экстренный выпуск на то и экстренный, чтобы его, как свежую булку, еще тепленьким продавали.
- И продавайте!
- Как? Ведь к стендам нам доступа нет.
- А газетчики?
- Какие же газетчики? Мы газетчиков не знаем, и они нас не знают. Мы ведь только почтой пользуемся.
Майк не отставал:
- Значит, если бы нашлись газетчики, вы бы экстренный про Дика дали?
- Если бы, говоришь, газетчики нашлись?.. - Редактор с минуту помолчал, потом утвердительно кивнул головой: - Если бы газетчики были, дали бы экстренный. Но где их взять?
- Я приведу.
- Ты?
- Я.
- Сколько же ты сможешь привести?
- А сколько нужно?
Редактор посмотрел на своего помощника:
- Как по-вашему, Джо?
- Смотря по тиражу, - ответил Джо. - Ну, сотню, например.
- Сотню?!. - По растерянному лицу Майка видно было, что цифра его испугала. Джо сжалился над Бронзой.
- А семьдесят?.. - уступил он. Лицо Майка не меняло своего растерянного выражения. Семьдесят ребят ему, конечно, тоже не собрать.
- Ну пятьдесят, ну, наконец, сорок газетчиков ты смог бы привести? продолжал допытываться Джо.
Физиономия Майка посветлела. Сорок ребят - другое дело. Сорок ребят на их дворе, пожалуй, наберется. В крайнем случае, человек тридцать тоже сойдет. Но он об этом не сказал Джо. Он сказал, что за сорок газетчиков ручается.
- Четыре десятка газетчиков - это уже кое-что... - задумчиво произнес редактор. - Может, стоит попробовать, Джо? Рискнем, а? Дадим послезавтра, в пятницу, экстренный выпуск. В крайнем случае, если с газетчиками что-нибудь получится не так, часть тиража реализуем. В субботу будет митинг. Там наши активисты тысячу или даже полторы тысячи номеров всегда сумеют продать. Правда, чтобы помочь мальчику, этого будет мало, но расходы оплатим и небольшую сумму в его пользу тоже соберем.
Замечание редактора о газетчиках задело Бронзу.
- Вы напрасно говорите, мистер, что с газетчиками что-нибудь получится не так, - заявил он. - В пятницу сорок ребят здесь будут.
- Мы тебе верим, парень, - сказал редактор и потрепал Майка по плечу.
После этого он и Джо углубились в расчеты. Стали высчитывать, каким тиражом дать экстренный выпуск и по какой цене продавать, чтобы собрать для Дика те шестьсот пятьдесят - семьсот долларов, о которых написал моряк в письме. Вышло, что если продавать газету по десять центов, из которых семь пойдут в пользу Дика, то понадобится выпустить десять тысяч номеров. Это даст как раз семьсот долларов.
Джо оторвался от исписанного цифрами листка, посмотрел на Бронзу:
- По двести пятьдесят газет на брата выходит. Справитесь?
- Справимся, - коротко бросил Бронза. Он знал. сколько бегать приходится, чтобы продать хотя бы сотню номеров, но распространяться об этом считал лишним.
Промолчал Майк и тогда, когда речь зашла о выручке за продажу газет. Наметили оставить газетчикам по двадцать пять центов с каждой сотни проданных номеров. Это было вдвое меньше того, что обычно получают ребята, гоняя с выпусками по улицам Нью-Йорка, но Бронза слова не сказал. Он следил за расчетами редактора и его помощника Джо, он видел, что, кроме стоимости бумаги и расходов по типографии, они ничего больше не посчитали. Это значит, что все в редакции будут трудиться над экстренным выпуском бесплатно.
Бронза ради Дика тоже согласен был побегать бесплатно. Но ведь он не один, ведь будут другие ребята. А им Дик - что? Им Дик не самый близкий товарищ. Они могут даже не согласиться трепать ботинки из-за двадцати пяти центов с сотни.
Когда всё рассчитали, возник разговор о фотографии. Джо сказал, что надо будет напечатать фотографию Дика, и предложил послать фотографа в больницу, но тут же спохватился: Дик, наверно, в повязке - ни глаз, ни лица не видно, - что же снимать?
- Майк, ты не смог бы достать фотографию Дика? - спросил редактор. - Дома у него, должно быть, есть какая-нибудь. Ты ведь сосед с ним, да?
- Да.
- Вот и достань.
- Ладно, достану, у них на комоде стоит, - согласился Майк. - Если я завтра принесу, ничего?
- Ничего. Можешь даже послезавтра утром принести.
Майк ушел из редакции взбудораженный. Фотография его не беспокоила. Фотография - дело пустяковое. А вот сорок мальчишек привести - это не просто. Он понимал, какую большую ответственность взял на себя.
Глава пятнадцатая. ДОВЕРЕННОЕ ЛИЦО ОЧЕНЬ СПЕШИТ.
Было близко к вечеру. Майк вышел из подворотни дома, за стенами которого шумели тяжелые типографские машины, пересек Таймс-сквер, со всех сторон окруженный светящимися вывесками с названиями газет; прошел по знаменитой улице банков - Уолл-стрит, где, зажатый другими зданиями, стоял банкирский дом Джона Пирпойнта Моргана-младшего, того самого, о котором вспоминал бессонной ночью Дик и который, по достоверным сведениям мальчиков с пустыря, мог вымостить золотом дорогу через всю Америку.
Сейчас на Уолл-стрит было тихо и пусто. Заложив руки в карманы и сплевывая на гранит зданий, Майк оставил позади себя улицу банков и вышел к перекрестку.
Здесь картина была другая: пылали огни реклам, светились окна небоскребов. Они напоминали высоченные, стоймя поставленные, упирающиеся в небо пчелиные соты, каждая ячейка которых светилась отдельно. Тротуары заполняли толпы людей. Нескончаемым потоком бежали машины. Там, где улицы перекрещивались, посреди мостовой стояли полисмены и дирижировали движением. По знаку их палочки автомобили и пешеходы то скапливались на углах и терпеливо ждали, то сплошной массой устремлялись вперед.
В подземке Майку повезло. Народу было много Без особого труда он нырнул под турникет и, зажав в потной ладони спасенную монету, протиснулся в поезд. Вышел па той станции, откуда начал путешествие.
Скоро показалось двухэтажное здание лечебницы "Сильвия". В какое окно бросать гравий, Бронза уже знал. На дробный стук песчинок первым выглянул Дик, за ним - Том.
- Хелло, Дик! - окликнул Майк. - Ну, как ты здесь?
С минуту Дик смотрел из окна на освещенную фонарем фигуру Бронзы так, как смотрел на все сегодня: будто впервые увидел и будто ему нужно надолго запомнить увиденное.
Майку стало не по себе от этого пристального взгляда. "Чего он смотрит, чего молчит?" - подумал Бронза и снова окликнул:
- Хелло, Дик!
- Хелло, Майк! - отозвался наконец Дик. - Ты из дому? Как ты нашел больницу? Тебе ма объяснила?
- Нет, она только сказала про "Сильвию", а я сам нашел.
Помолчали. Том не мешал мальчикам: у них свои дела, пусть разберутся.
Майк чувствовал себя стесненно: он здоров, бегает по улицам, а Дик в больнице, с ним беда стряслась. И она стоит между ними, он не знает, о чем сейчас говорить с Диком.
У Дика таких мыслей не было. Появление Майка напомнило ему о пиратской бутылке. Где она?
Из окна посыпались вопросы, с улицы - ответы. Разговор завязался надолго. Выяснилось, что Дик волновался не напрасно. Миссис Гордон действительно кинула бутылку в мусорное ведро, и, если бы не Майк, попасть бы сокровищу на помойку. Счастье, что он вовремя спохватился и взял бутылку к себе. Она у него в надежном месте, она сто лет может там пролежать. Но сидеть сто лет Дику в лечебнице не стоит.
Он когда собирается выйти?
- Не знаю. Как операцию сделают... Вспомнив об операции, Дик потерял интерес к пиратской посудине, да и вообще ко всему на свете. Разговор снова перестал клеиться.
Это было на руку моряку. Ему уже давно не терпелось узнать, как отнеслись к письму в редакции. Воспользовавшись первой же паузой, Том сказал:
- Дик, тебе не пора ли на вечернюю перевязку? Кажется, миссис Джен уже заглядывала сюда.
- Верно, пора, - не стал спорить Дик и попрощался с приятелем: - До свиданья, Майк, приходи еще.
- Приду, чего мне!.. Я сейчас дорогу знаю...
Дик ушел. Майк во всех подробностях рассказал Тому о своем путешествии в редакцию, о разговоре, который был там. Умолчал только о монете, сэкономленной на обратном пути.
Моряк пришел от услышанного в полный восторг.
