– В меня встроили генератор случайных чисел, – сказал робот. – И с тех пор моя деятельность определена случайностью, а не строгой детерминированностью. Со мной произошло множество историй.
– Ты их расскажешь позже и не мне, – сказала Зоя. – Нужно срочно вызвать погрузочную бригаду и отправить тебя по назначению. Пойдем отсюда.
– Прошу вас не делать этого, – ответил робот, в лязгающем голосе невероятным образом вдруг прорезались просительные поскрипывания. – Прошу разрешить мне остаться на вашем замечательном корабле.
Зоя оторопело еще раз осмотрела бронированного гиганта с кончиков верхних антенн до тяжелых башмаков. В надраенной до стеклянного блеска стали она могла разглядеть собственное отражение, нелепое в костюме высшей защиты.
– ЛР-семнадцать, это невозможно. Вы должны понимать ту важность народнохозяйственных задач, которую вам предстоит выполнять на станции «Циолковский…»
– Я не хочу выполнять эту глупую задачу, – объявил робот. – Я не буриданов баран, я даже не тектотонический буриданов баран. У меня имеется свобода воли. Мой полет на вашем корабле гораздо больше послужит науке. Мой генератор случайных чисел, моя свободная воля и могучие манипуляторы станут дополнительным фактором новых успехов коммунистического мира в деле освоения космического пространства.
– Объявляется часовая готовность до старта, – раздался в динамиках голос командира. – Прошу экипаж занять свои места согласно стартовой процедуре. Требую обеспечить полную герметизацию корабля и закрытие всех отсеков служебных модулей. Движителю наращивать подаваемую мощность до шестидесяти процентов от расчетной.
– Хорошо, – решилась Зоя, – на болтовню времени нет. Мы не эти самые – буридановы бараны, в выборе не колеблемся.
– Я остаюсь? – спросил ЛР-17.
– Я тебя спря… то есть размещу в своей каюте, а дальше определимся, где тебе находиться.
– Я могу находиться в любом отсеке корабля, – сказал робот. – Моя защита делает меня неуязвимым для воздействия самых неблагоприятных условий открытого космического пространства.
– Это не самое из неблагоприятных условий, – говорила Зоя уже на ходу, буквально вытаскивая болтливого робота из отсека. – Тебе предстоит разговор с командиром корабля, вот где условия так условия. Гораздо жестче, чем на лунной поверхности.
Зоя осторожно приоткрыла люк в жилой модуль. Маленький пятачок, на котором размещались небольшой диванчик, несколько стульев и телевизионная панель – «уголок свиданий», как сострил Биленкин, и куда выходили двери кают, был наудачу пуст.
Незамеченные, они оказались в ее каюте.
Робот поводил башкой из стороны в сторону, так что слышалось жужжание сервомоторов, и изрек:
– Здесь очень уютно. Вы обладаете хорошим вкусом.
Сделала бы Зоя это, если бы всего лишь несколько часов назад в ее каюту не вползла самая обычная черепаха-уборщица с прикрепленным к панцирю листком бумаги? Листком, на котором было написано: «Нам все известно о вашем отце. Если не желаете, чтобы правда открылась, выполняйте все поручения человека, который выйдет с вами на связь».
Не хватало только подписи, коими любят украшать анонимки: «Доброжелатель».
Единственное место, куда оказалось возможным спрятать ЛР-17, оказался шкаф для одежды. В нем сиротливо висели несколько вещичек, которые Зоя покидала на кровать, и приказала роботу осторожно втиснуться в нишу. Для этого ему пришлось сесть, подтянуть колени так, чтобы они уперлись ему в грудь, а огромными стальными ладонями охватить стальные же лодыжки. Антенны и боковые локаторы складывались внутрь башки, отчего она стала похожей на идеально гладкий шар, словно робот облысел.
– Тебе удобно? – заботливо поинтересовалась Зоя.
Робот вытянул вбок руку, сжал кулак и выставил большой палец. Затем вновь принял позу механического эмбриона. Зоя со вздохом задвинула дверь шкафа и уселась в кресло.
Ее прошиб озноб отчаяния – угораздило опять попасть в пренеприятнейшую историю.
Она налила себе воды, жадно выпила.
Зато у нее теперь есть союзник. Огромный, преданный и стальной союзник, который поможет ей выявить и нейтрализовать того, кто прислал записку. Робот мог стать оружием в игре против опасного противника. Именно так. Поэтому она и решилась нарушить все инструкции – на войне инструкции не помогают. Кроме одной инструкции – как эффективно использовать данное тебе оружие. Как бы к ней ни относились члены экипажа, Зоя все равно ощущала себя с ними словно в пустолазном костюме, который создавал тонкую, почти неприметную, но тем не менее существующую зону отчужденности.
И правильно она сделала, что не пошла с тем письмом к командиру.
Ей угрожают?
Ее шантажируют?
Она с этим разберется. Сама. Без посторонней помощи. Докажет свое право занимать данное ей с большим авансом место на борту «Красного космоса».
Зоя встала с кресла, вновь подошла к шкафу и отодвинула дверь.
– Мне нужна твоя помощь, Паганель. Отныне я буду звать тебя так.
Глава 12
Попытка к бегству
Подкоп они рыли, выбиваясь из сил, выскребая твердую почву ложками, а когда те стачивались, и просто пальцами. Горсти земли выносили из барака и осторожно вытряхивали из штанин лагерной робы. И подкоп вывели именно туда, куда рассчитывали, – под лагерным забором, рядами колючей проволоки, полосой вытоптанной земли к крошечному лесочку. Всего-то три жухлых деревца да кусты, но там можно перевести дух перед последним броском к полосе настоящего леса.
Бывалый уверял, что до леса они не добегут. Лагерную баланду срезали вдвое, зондеркоманда зверствовала с особым усердием. В барак, который все называли «Добровольным обществом борьбы с вредителями имени Фрица Габера», отправляли все больше и больше людей. Оттуда никто не вернулся – ни на своих ногах, ни в виде трупа.
Бывалого поддерживал и Сморчок. Поначалу он и не собирался бежать из-за переломанных и криво сросшихся ног, отчего еле-еле ковылял по лагерю. Сморчок клялся, что самолично слышал близкую канонаду, а потому не сегодня-завтра сюда нагрянут передовые отряды Союзников или Советов.
Но сам он от плана не отказался. На Союзников надейся, однако зловещее, отлитое из бетона «Добровольное общество борьбы с вредителями» с возрастающим аппетитом поглощало заключенных. А новых партий не прибывало. Сквозь прореженные ряды лагерников на утреннем построении теперь виднелись доски заборов, еще недавно скрываемых плотной серо-полосатой массой. Некоторые из бараков опустели.
Поэтому когда оставалось пробить тонкий слой дерна, чтобы выбраться из подкопа, они собрали приготовленное для побега и поползли по узкому земляному ходу. Даже не верилось, какого адского труда стоило его прорыть. Фрицы не лгали: труд и вправду освобождал.
Он последним выбрался наружу, вдохнул свежий воздух, невыносимо сладкий после лагерной вони и затхлости подкопа, и тут темноту прорезал свет прожектора и до невыносимой жути знакомый голос лагерфюрера каркнул:
– Стоять на месте!
Сморчок и Бывалый скрючились перед автоматчиками, сцепив руки на затылке. Овчарки рвались с поводков, беззвучно разевая пасти, и от этого еще более жуткие.
– Это все? – спросил лагерфюрер.
Один из охранников подскочил к отверстию подкопа, встал на четвереньки и засунул голову внутрь.
– Никого больше нет, господин лагерфюрер, – доложил он. – Бежали трое, господин лагерфюрер.
– Ну что ж, преподайте им урок, – велел лагерфюрер. – Начните вон с того, крайнего. Он выглядит чересчур упитанным для нашего аскетичного режима.
Сердце у заключенного предательски екнуло, а затем еще более предательски отпустило – охранники схватили за шиворот Бывалого и волоком оттащили в сторону. Собак спустили с привязи, они наскочили на неудавшегося беглеца. Бывалый отчаянно завопил, пытался отбиваться от овчарок, но те методично и умело продолжали свое дело, натренированные убивать жертву долго и мучительно. Свет прожектора отчетливо вырисовывал сцену расправы, не позволяя ни малейшей тени проявить милосердия и укрыть от глаз хотя бы толику происходящего.
Он хотел закрыть глаза и не мог. Он хотел заткнуть уши и не мог. Изнутри поднималась раскаленная волна, разъедала невыносимой горечью горло, и он непроизвольно завыл в унисон со Сморчком, будто этим нечеловеческим воем оплакивая умирающего.
Собаки перестали рвать подрагивающее в агонии тело, отступили и повернули головы к ним, воющим. Шерсть на загривках псов вздыбилась. Лапы когтями рванули землю, и словно замершие в воздухе хищные твари вдруг придали ему такую силу, что он непостижимым образом оказался на ногах и рванул туда, где, как казалось, находилось его спасение.
Свет прожектора тут же погас, плотный воздух ударил в лицо, он споткнулся и покатился под откос.
Конец ознакомительного фрагмента.
