— Можно спросить, что ты тут нашла смешного? Октавия метнула взгляд на Спинтона:
— Что, извини?
Он терпеливо улыбнулся:
— Ты только что шла и смеялась. Она отвела глаза:
— Я вспомнила деда.
— Ах да. Тогда понятно. Он был веселый человек. От его вежливо-ядовитого тона Октавия улыбнулась еще шире. Временами ей нравилась его компания. Спин-тон был хорошим человеком и иногда, вот как сейчас, веселил ее. Возможно, из них получится хорошая пара. Да, он настоящий душка!
Когда не лезет в ее жизнь, разумеется. Он трясся над ней, как папаша, а не как мужчина, который собирался стать ее мужем.
Спинтон выдвинул для нее стул во главе стола и занял свое традиционное место на противоположном конце. Норт и Беатрис уселись по бокам. Маленькая компания за длинным столом производила странное впечатление.
Пока подавали еду, разговор был вежливым и в основном касался погоды. Затем, нарезая себе розоватую сочную говядину, Октавия решила продолжать игру.
— Мне кажется удивительным, что мы до сих пор не встречались, мистер Шеффилд.
Хорошо, что Спинтон в этот момент не видел лица Беатрис, иначе бы понял, что Октавия лжет. Норт, напротив, сохраняя хладнокровие, повел себя как человек, которого принимают за незнакомца.
— Я не светский человек, леди Октавия.
— Да? — Она подняла бокал с вином. — Отчего же?
В глазах Норта промелькнула досада, а потом маска вновь вернулась на свое место. Разве такой вопрос не мог задать ему человек светского круга? Октавия и сама часто удивлялась этому обстоятельству. Октавия прекрасно помнила то время, когда Норт старался прорваться в общество. Теперь же он всеми силами избегает его. Может, из-за нее?
— Представители высшего общества не любят ублюдков.
— Мистер Шеффилд! — Спинтона, казалось, вот-вот хватит удар. — Я понимаю, что общество не благоволит к вам, но говорить такие вещи в присутствии дам…
Норт сначала посмотрел на Беатрис, потом на Октавию. Лицо бесстрастно, в глазах — ни намека на раскаяние, но в голосе прозвучал вызов.
— Вас оскорбило, что я ублюдок, леди Октавия? Оскорбило? То, чего он добился своими силами, было чудом. С детства они оба знали множество людей, которым — увы! — выпало родиться на изнанке одеяла. Не многим из них удалось добиться тогр, что сделал Норт.
— Нет, мистер Шеффилд, нисколько. А ты как считаешь, Беатрис, дорогая?
Под их взглядами кузина вспыхнула. Судя по всему, она разрывалась между Спинтоном и Октавией. Бедняжка! Она и в самом деле не могла решить, на чьей стороне выступить.
— Хотя слово, которое вы употребили, не вполне приемлемо, мистер Шеффилд, оскорбительность его, как мне кажется, не имеет отношения к вам.
Какая прелесть! Почему бы Октавии не думать таким же образом? Настоящая леди нашла бы выражение Норта ужасным.
Это еще раз напомнило Октавии, что она отнюдь не леди и вряд ли ею станет.
— Извините меня, мистер Шеффилд, — пробормотала она под осуждающим взглядом Спинтона. — Я не должна была задавать тот вопрос. — Разумеется, не должна, тем более что прекрасно знала, какой последует ответ. Теперь Спинтон будет переживать из-за ответа Норта, а Норт — из-за ее вопроса.
— Не беспокойтесь, леди Октавия, — откликнулся Норт, приподняв бокал с вином. — Мне не стыдно за себя. Больше не стыдно.
Она не могла оторвать взгляд от этих ледяных синих глаз. В его словах не было намека на осуждение, в лице — порицания, но все равно Октавии казалось, что в его замечании есть подтекст. Как будто она стесняется своего происхождения, а он этим недоволен.
Нет, она не стесняется. И никогда не стеснялась. Это материнский стыд и стыд деда заставляли ее хранить молчание. Ей самой нечего было стыдиться.
— Вам и не нужно стесняться себя, Шеффилд. — Спинтон резал мясо. — Человека, который сам строит свою судьбу, не за что презирать.
Против воли брови у Октавии поползли вверх. С такой чертой характера Спинтона она еще не сталкивалась. Как случилось, что человек, выросший в полном благополучии, которое даже вообразить трудно, может восхищаться представителем низших классов?
Возможно, Спинтон еще не раз удивит ее. Эта мысль не давала ей покоя до конца ужина.
— Леди Октавия, — обратился к ней Норт уже за десертом, — когда мы закончим, может, покажете последнее письмо, которое вы получили?
Вздохнув, Октавия отложила вилку.
— Мистер Шеффилд, мне кажется, что это ни к чему.
Надо просто держать рот на замке. Не говорить ни слова. Стоит ей только улыбнуться или кивнуть головой, и Спинтон с Беатрис, да наверняка и Нортон, уже никогда не отстанут от нее, как блохи от бездомной кошки.
— Октавия, это вполне реальная угроза, — заявил Спинтон. — Если ты не покажешь мистеру Шеффилду то письмо, я покажу его сам.
Вот так так! Спинтон, обычно такой любезный и обходительный, не оставил ей выбора.
— Ладно, — решилась Октавия. — Ради твоего богатого воображения, Спинтон. Но как только мистер Шеффилд подтвердит, что письма совершенно безобидны, я надеюсь, мы положим конец этой глупости. — Отбросив салфетку, она поднялась. — Вернемся в гостиную?
Когда вечер закончится, они со Спинтоном усядутся где-нибудь вдвоем и очень серьезно и обстоятельно поговорят о том, чего каждый из них ждет от брака. Она пообещает выйти за графа, но это не значит, что он будет ею командовать.
Это все дед, который заставил дать то проклятое обещание. Она обожала старика, но он отлично знал, как из нее вить веревки. Он понимал, насколько Октавия благодарна ему за то, что он изменил ее жизнь.
Октавия не стала никого дожидаться. Норт церемонно встал и предложил руку мисс Генри. Несмотря на очарование кузины, его интерес сосредоточился на высокой, стройной, золотоволосой особе, которая стремительно двигалась впереди него по коридору.
Он совершенно забыл, как легко она загорается. Для женщины, чья внешность казалась высеченной резцом, она была удивительно страстной. Спинтону это понравится? Скорее всего нет. В один прекрасный день старина Спинтон столкнется с ее темпераментом. Это будет еще одним напоминанием, что они мало подходят друг другу.
Норт был готов поставить десять соверенов на то, что Октавия сама все прекрасно понимает, но по какой-то причине предпочитает поддерживать эту игру. Почему? Октавия, которую он помнил, никогда бы не пошла замуж за человека, которого не любила.
Вновь очутившись в гостиной, комнате, совершенно не подходившей Октавии, Норт терпеливо ждал, пока она соберет письма.
Беатрис и Спинтон сидели молча, как статуи. Норт повернулся к ним спиной. Честно говоря, от этой парочки у него волосы подымались дыбом. Казалось, что они могут общаться друг с другом без слов. Их присутствие сбивало с толку.
