В 1955 году умерла его жена Эмма. Они прожили вместе 53 года. После ее смерти Юнг делает последнюю пристройку к башне в Боллингене. «Порой я ощущаю, будто вбираю в себя пространство и окружающие меня предметы. Я живу в каждом дереве, в плеске волн, в облаках, в животных, которые приходят и уходят, — в каждом существе. В Башне нет ничего, что бы не менялось в течение десятилетий и с чем бы я не чувствовал связи. Здесь все имеет свою историю — и это моя история. Здесь проходит та грань, за которой открывается безграничное царство бессознательного. Я отказался от электричества, сам топлю печь и плиту, а по вечерам зажигаю старинные лампы. У меня нет водопровода, я беру воду из колодца. Я рублю дрова и готовлю еду. В этих простых вещах заключается та простота, которая так нелегко дается человеку».
Практически до конца своей жизни Юнг продолжал лечить людей. Вот как выглядел его обычный день: с восьми до десяти утра он читал корреспонденцию, писал сам или диктовал письма, затем три часа до обеда и три часа после принимал пациентов. Вечером он читал научную литературу и писал собственные труды. Лишь в последние годы жизни количество пациентов пришлось сократить — Юнг сильно уставал.
Юнг скончался в своем доме в Кюснахте в 1961 году после непродолжительной болезни. Ему было 86 лет. По прошествии некоторого времени в дерево, под которым Юнг особенно любил сидеть, попала молния и оно сгорело дотла. Многими это было воспринято как привет Юнга из небытия…
Аналитическая психология
Говорить о психотерапии Юнга достаточно тяжело уже потому, что Юнг помогал пациентам не какими-то особо эффективными методами, а в первую очередь своей личностью. «Конечно, врач должен владеть так называемыми „методами", но ему следует быть чрезвычайно осмотрительным, чтобы не пойти по привычному, рутинному пути. Вообще нужно с некоторой опаской относиться к теоретическим спекуляциям — сегодня они кажутся удовлетворительными, а завтра их сменят другие. Для моего психоанализа подобные вещи ничего не значат, я намеренно избегаю педантизма в этих вопросах. Для меня прежде всего существует человек и индивидуальный подход. И для каждого пациента я стараюсь найти особый язык. Поэтому одни говорят, что я следую Адлеру, другие — что Фрейду. А принципиально лишь то, что я обращаюсь к больному как человек к другому человеку. Психоанализ — это диалог, и он требует партнерства. Психоаналитик и пациент сидят друг против друга, глаза в глаза. И врачу есть что сказать, и больному — в той же степени». Именно поэтому многие считают, что метод Юнга умер вместе с ним, а представители юнговской школы лишь последователи, не сумевшие достичь вершин мастерства Юнга. Юнг не делил человечество на две половины — «больных» и «здоровых». Об этом он часто говорил в своих статьях, посвященных шизофрении. Нет четкой границы между «нормальным» и «ненормальным», и «нормальные» люди рискуют подчас оказаться намного более «сумасшедшими», чем люди, официально признанные таковыми и содержащиеся в специальных лечебницах.
Критика Юнга: Виктор Франкл
Австрийский психиатр Виктор Франкл, создатель логотерапии, основатель Венской психологический школы, — один из самых смелых критиков психоанализа Юнга как раз в той области, где психоанализ соприкасается с человеческой религиозностью. Сам Франкл исповедовал библейский взгляд на мир и на Бога, которого он воспринимал как Живого и Истинного Творца и Спасителя человечества, а не как абстракцию гностической мифологии. В труде «Бог подсознания» он решительно свидетельствует об истинности Божьего присутствия в человеке: «С точки зрения психологии отношения ребенок-отец предшествуют отношениям человек-Бог, но онтологически это не оригинал, а копия. С точки зрения онтологии мой физический отец, который меня породил телесно, в некоторой степени — случайный представитель Другого, Который сотворил все».
Для Франкла человек — разумное, ответственное, наделенное совестью существо, парадоксальное на всех уровнях, даже на бессознательном. Для Юнга и его последователей человеческое бессознательное инстинктивно может быть сильнее воли сознания. Франкл был противником этой идеи. Для Юнга религиозность заложена в бессознательном, которое «всесознательно», или «божественно», то есть Эго не имеет с религиозностью ничего общего. «Это значит, — говорит Франкл, опровергая Юнга, — религиозность нельзя отнести к коллективному бессознательному, так как она заложена в самоопределении человека, основана на решительном напряжении воли и сердца, то есть совокупного нашего существа». Последователь Юнга Бенцигер утверждал: «Мы можем говорить о религиозном инстинкте так же, как и о сексуальном, и об агрессивном инстинкте». Франкл ответил на это следующим: «Какая же это религиозность, если она на инстинктивном уровне запрограммирована как сексуальность? Спасибо за такую религиозность!» Для Юнга, как и для Фрейда, бессознательное — это нечто, что детерминирует (определяет) личность, а для Франкла подсознательная религиозность (как вообще все духовно подсознательное) — нечто подспудное, которое влияет на нас, но не решает за нас и не заставляет нас.
Франкл так же решительно отбросил и идею Юнга об архетипах, которые якобы являются нашим архаическим наследием. «Надо признать, — говорит венский психиатр, — что религиозные „праобразы" существуют, но они не являются архетипами нашего культурного пространства. Этот мир рисунков и символов не дан нам изначально, мы лишь родились, окруженные им. Отсюда понятно, что эти праобразы не архетипы, а молитвы наших отцов, обряды наших церквей, откровения наших пророков, образы наших святых». Аналитическая психология Юнга сводится, по мнению Франкла, к языческому существованию примитивного религиозного сознания. Франкл на основании своего врачебного опыта и на основании библейского взгляда на мир говорит: «Аутентичная (в этом контексте — первоначальная) религиозность не имеет никакой связи с „архаикой" (в этом смысле — примитивной) религиозности. Религиозность (которая ранее существовала, а потом была отвергнута) во многих людях осталась наивной, такой, какой она была во времена отрочества». Это подсознательная вера, которую можно назвать в наилучшем смысле детской. Возможно, она и детская (и в этом смысле наивная), но не примитивная и не архаичная, как ее трактует Юнг. В свете беспристрастного анализа здесь нет места никакой архаичной мифологии, каковая встречается в толкованиях школы Юнга; поэтому если в экзистенциальном анализе иногда и можно увидеть такое подсознательное религиозное содержание, то, скорее всего, оно просто совпадает с любимыми старыми картинками из времен детства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
