Они миновали перевал и помчались вниз.
Навстречу им уверенно катились большие пассажирские автобусы и — куда-то на стройки — самосвалы с жидким раствором в кузовах, мелькали безрассудно лихие мотоциклисты. В лицо, приятно холодя кожу, дул ветер, упругий, яростный, пахнущий садами и виноградниками, которые теперь густо зеленели слева и справа…
Впереди на асфальте появилась узкая извилистая трещина, похожая на ядовитую, раздавленную машинами змею, и Костя вспомнил недавние разговоры об оползнях.
— Саш, — Костя слегка толкнул Сашку локтем, — а к тому памятнику-танку заедем? Помнишь, ты…
— Заедем после Пещерного… Уже договорились.
— Хорошо, что вырвались! — тихо сказала Люда, и Костя опять ощутил на лице и губах ее дыхание, увидел рядом с собой ее глаза, теплую, живую глубину их, маленькие звездочки родинок на щеках и лбу. — Утро, солнце, скорость, ветер и впереди — Пещерный! Я так давно была в нем, что и забыла все… А ты доволен?
Костя кивнул. Что теперь значили слова? Доволен — было совсем не то слово, которое выразило бы все, что он чувствовал и о чем мечтал. Все неприятности жизни отлетели назад, они уже не имели для него никакого значения, потому что все то, что было прежде, даже вчера, перехлестнуло вот это — сегодняшнее. Он чувствовал необычайную легкость и свободу.
Впереди, у самого горизонта, в мягко-розовой утренней дымке появилась крутая, с плоской спиной гора, на которой и находился Пещерный город с его толстыми каменными стенами, башнями, улицами, развалинами храмов и жилых домов. Костя уже видел врезавшуюся в небо угловую башню этого города, и, хотя до него было не менее шести километров, уже чувствовалась ее мощь и внушительность…
— Смотрите, смотрите! — звонко завизжала Иринка.
— Что? — испугалась тетя Леля.
— Крепость! Как в сказке! Как декорация на съемках!
Глава 16. «Я ПРЕЗИРАЮ ТЕБЯ!»
В это мгновение в «Волге» что-то стукнуло, скорость упала, машина покатилась по инерции и остановилась.
— В чем дело? — спросил Николай Тимофеевич.
— Понятия не имею, — тетя Леля откинулась на спинку сиденья. — Сейчас посмотрим. — Она вылезла из машины.
Николай Тимофеевич тоже вышел, и почти тотчас выскочили Сашка с Костей. Девчонки с Женечкой не спешили покидать насиженные места.
— Надо б откатить машину с проезжей части, — сказал Костя.
— Эй, — Сашка махнул рукой, — пассажиры, вы-валивайсь!
— Кроме Женечки! — поправил его Костя. — Он маленький и ничего не весит…
Однако Женечка не воспользовался его разрешением, торопливо выполз из «Волги» вслед за девчонками, и они сообща, оглядываясь на проносившиеся мимо них машины, стали толкать ее за багажник и дверцы к краю автострады.
— Странно, что после ремонта, — сказал Николай Тимофеевич, вытирая лоб, когда общими усилиями машину откатили с проезжей части дороги.
У Кости екнуло сердце: и правда, в чем дело?
— Чуть-чуть не доехали! — вздохнула Иринка. — Хоть пешком иди теперь в Пещерный город…
Ей никто не ответил. Тетя Леля открыла капот и стала внимательно осматривать двигатель. В узких синих брюках и короткой серой куртке с карманами на «молниях» она казалась еще более худой, чем вчера, и не такой старой.
— Что с ней стряслось? — говорила она сама с собой, недоуменно сморщив лоб и трогая рукой то карбюратор, то воздухоочиститель. От радиатора веяло теплом. Рядом с ней стоял Костя. Он неплохо знал устройство двигателя — отец когда-то научил, — но сейчас он смотрел на него — вон блок цилиндров, свечи, бензопровод — смотрел и плохо соображал.
— Надо поголосовать какой-нибудь легковой, — предложил Сашка и, не услышав возражений, вышел вперед и вскинул руку перед летевшей в их сторону машиной.
Она промчалась, не снизив даже скорости.
Костя угрюмо молчал, и на него накатывало что-то смутное и горькое. На автостраде появилось серое такси с погашенным огоньком на ветровом стекле, и тогда Николай Тимофеевич, чуть выступив вперед, поднял свою единственную руку.
Машина остановилась.
— Уважаемый, — сказал ленинградец, подходя к кабине, — выручай… Осечка… Потеряли ход… Народ мы в технике малограмотный… В чем тут дело?
Костя на всякий случай встал за «Волгу» ленинградцев, однако увидев, что таксист — молодой, в пестрой тенниске — ему незнаком, вышел из-за машины.
Таксист извинился перед клиентом, которого вез, подошел к их «Волге», глянул в мотор, низко пригнув голову. Потом закрыл капот, сел в машину и жестом руки велел всем отойти, «Волга» взревела, но с места не сдвинулась. Таксист вылез из машины и закурил. Все нетерпеливо смотрели на него.
— Диск сцепления полетел. Нет запасного?
— Вы ошибаетесь, не может этого быть! — возразил Николай Тимофеевич. — Вчера нам поставили новый диск сцепления… Не мог он сразу полететь!
В лицо Кости бросилась кровь. Он отошел от «Волги». В самом деле, что ж это такое? Как так могло получиться? Ерунда какая-то… Выходит, отец что-то сделал не так. Не так, как надо. Схитрил… Схалтурил…
Костя не знал, как теперь ему быть, как смотреть в глаза Люде, Сашке, Николаю Тимофеевичу… У него осталось одно — убежать ото всех, убежать куда глаза глядят, чтобы никогда больше не видеть Люду с Сашкой, ленинградцев…
Лишь часа через два, когда нестерпимо стало жечь солнце и еще сильнее раскалился асфальт, и захотелось пить, им удалось остановить и уломать водителя порожней грузовой машины взять их на буксир. Водитель прицепил «Волгу» за трос к грузовику, все поспешно расселись по старым местам; Костя влез последним и, виновато сжав плечи, кое-как, неловко, так что трудно было дышать, примостился возле дверцы. Поехали назад.
Тетя Леля по-прежнему сидела за рулем, и в машине на этот раз было непривычно тихо. Только слышались редкие вздохи: готовились, надеялись, радовались — и вот тебе… И ехали они теперь куда медленней.
— Ну и продувной тот шоферяга! — сломал молчание Николай Тимофеевич. — А казалось, такой симпатичный!
Сашка нахмурил широкий смуглый лоб, снял и вытер носовым платком очки и проговорил:
— Еще неизвестно, кто виноват… Надо все выяснить…
Он хотел защитить отца, но Косте уже было не до этого. Прижатый к дверце, он опустил голову и согнулся — вот-вот уткнется лицом в свои коленки. Терпеть дальше было невмоготу, и Костя, задыхаясь от слез, подступающих и душивших его, едва произнес:
— Остановите машину!
— Как же я могу? Мы на буксире… — Тетя Леля посмотрела на Костю из верхнего длинного зеркала. — Тебе плохо?
Костя не ответил. Он рванул ручку дверцы, и здесь на его руку легла горячая Сашкина ладонь:
— Не глупи.
— Отстань! — дернул плечом Костя, напряг силы, рванул резче и распахнул дверцу. Он прыгнул по какой-то полуосознанной осмотрительности вперед и, так как скорость «Волги» была небольшая, полетел по ходу ее, зашатался, упал в кювет, уткнувшись носом в землю, и услышал взволнованные крики.
Костя поднялся на ноги. Все скопившееся в нем словно выбило пробку, и он заревел в голос. По его лицу текли и текли слезы.
Он увидел, как в «Волге» открылись дверцы, услышал, как она громко засигналила, и наконец грузовик остановился, и тогда на шоссе появились Николай Тимофеевич, тетя Леля, Люда, Сашка. Они бежали к нему. Костя бросился в поле, к виноградникам, которые начинались неподалеку.
Они хотели вернуть его, звали, обещали что-то, а он не слушал их и убегал.
Потом фигуры на шоссе остановились. Тогда и Костя остановился. И лишь, видно, поняв, что ничего страшного с ним не случилось, что он не даст себя поймать и уговорить уехать с ними, они пошли назад. И здесь Костя почему-то вспомнил про свою шариковую ручку, про перо грифа, которое собирался подарить сегодня Люде. Он поспешно вынул его из бокового кармана, переломил и кинул в сторону. Широкое, темно-коричневое перо, планируя, описало дугу и уткнулось в землю. Все… С этим покончено! Он никогда больше не придет к ним во двор, не поднимется в их комнату, а встретит ее нечаянно на улице — отвернется и убежит!.. Костя подождал, пока обе машины не укатили, тщательно утер лицо, высморкался, еще немного подождал, и на первой же попутке с ящиками совхозных яблок поехал в Скалистый.
Приехав в город, Костя вылез и встал у края автострады. Он уже не прятался, не шарахался от всех такси. Он стоял и ждал отцовскую машину цвета морской волны — сегодня он был на линии. Костя помнил ее номер, но если бы номер был даже заляпан грязью, а машину перекрасили в другой цвет, и тогда бы Костя узнал ее по каким-то одному ему известным приметам.
Так он часа два бродил возле автострады и, если замечал впереди такси, сворачивавшее в улицы и проулки, мчался к нему.
Отцовской машины нигде не было.
Тогда Костя пошел к рынку — таксисты охотно подкидывают туда клиентов с товарами, Костя долго стоял там, видел много подъезжавших и уезжавших такси со знакомыми водителями, подходил и расспрашивал у них про отца. Как назло, никто из водителей не встречал его.
