голову. — Злясь, поднимаю его подбородок, потому что он ничего не делает, а несёт какую-то чушь. Я собираюсь уйти, прижимая его руку к его же носу, но он находит мои пальцы и слабо сжимает их.
— Прости меня, Энрика. Прости за то, что я поздно решил искупить свои грехи, — бормочет он. У него язык заплетается.
Слэйн пьян. Он чертовски пьян. Когда он успел так напиться?
— Сиди здесь.
Убираю его руку и быстро иду в сторону банкетного зала. Мои пальцы в крови, и я вытираю их об чёрное платье. Удобно. Едва ли не бегу к бару и заказываю бокал воды. Мне приходится ждать свой заказ, потому что бармены не справляются с большим потоком гостей. Чёрт.
Получив свой бокал с водой, бегу обратно. Я двигаюсь быстро и даже толкаю людей, стоящих на дорожке. Возвращаюсь к Слэйну. Бокал падает из моих рук и разбивается под моими ногами. Вода сразу же попадает на платье.
— Слэйн! Боже мой, Слэйн! — кричу от страха и подбегаю к нему.
Из его рта идёт пена. Она стекает по губам Слэйна и капает на скамейку. Глаза закатились, а кровь продолжает течь из носа. Его всего знобит, словно он в лихорадке! Господи! Боже мой!
В панике трясу его, чтобы он очнулся. Я не знаю, что мне делать. Я никогда не видела приступов эпилепсии и не знаю, как нужно помочь в таком случае. Мне нельзя вопить от страха, нужно тихо… очень тихо как-то вытащить его отсюда и вызвать скорую помощь. Вероятно, кто-то пытался убить Слэйна, потому что он не эпилептик. Это яд. Я так думаю. Пена из его рта смешивается с кровью. Слэйна рвёт, и я вытираю его рот и нос грязным платком. Я схожу с ума от страха. Он умрёт!
Срываюсь на бег и несусь к стоянке. Ищу нашу машину, но они все похожи. Меня колотит от страха. Всматриваюсь в каждую машину, скольжу ладонями по капотам.
— Мисс Идэ?
Оборачиваюсь, когда слышу своё имя. Бегу к мужчине, заметившего меня.
— Ему плохо! Я не знаю, что случилось! У него кровь! Его отравили! Слэйн умирает! Скорее! — кричу я.
— Чёрт. Заводи мотор и позвони Кавану. Пусть готовят реанимацию. Мы уже едем, — отдаёт распоряжения мужчина.
Я тяну его за собой, и мы бежим обратно. Люди непонимающе смотрят на нас, но мне всё равно. Добегаем до скамейки, на которой лежит Слэйн. То, что я вижу, хуже, чем было вчера. Его лицо стало серым. Капилляры в глазах полопались.
— Твою ж мать. У него передозировка, — шепчет мужчина.
— Что? — шепчу я. Слэйн наркоман?
Мужчина быстро подходит к Слэйну и проверяет его пульс. Затем переворачивает Слейна на бок и находит его язык. Он заставляет его рвать, но ничего не получается.
— Мисс Иде, быстрее. Ещё немного, и он умрёт.
Слэйна тащат под ещё более заинтересованные взгляды.
— Немного перебрал алкоголя. Бывает. Перебрал. Алкоголь. Всего лишь алкоголь, — бормочу я, быстро следуя за мужчиной. Боже мой, передозировка!
Мы забираемся в машину. Мне протягивают чистый платок.
— Держите его язык, чтобы он не захлебнулся и не задохнулся.
Я киваю шофёру, и он надавливает на педаль газа.
— Поедем быстро, поэтому не обращаем внимания на светофоры.
Но меня абсолютно не волнуют светофоры, я пытаюсь дрожащими пальцами поймать язык Слэйна. Он распух и очень скользкий. В этой пене, перемешанной с кровью, льющейся из его носа, очень сложно высунуть язык. Это раздражает меня, и я злюсь. Я рычу и ударяю Слэйна в грудь, продолжая ловить его язык. Ещё несколько неуспешных попыток, и, наконец-то, я держу его язык платком.
Смотреть на Слэйна невыносимо. Он выглядит жутко. Тело Слэйна сотрясает крупной дрожью, как будто его постоянно бьют током. Кожа вся в испарине, и пот стекает по виску. Глаза так и закатаны, губы белые. Пена настолько ужасно воняет, что меня саму начинает тошнить.
Придерживая одной рукой голову Слэйна и умоляя Бога, чтобы он не умер, я ловлю себя на мысли, что боюсь потерять его. Боюсь похоронить. Моё сердце уже сейчас болит за него, а что будет, если Слэйн умрёт? Что будет, если его не спасут? Я не знаю. Может быть, судьба у него такая, умереть сегодня и своей смертью. Своей смертью он спасёт ещё тысячи жизней, которые может погубить в будущем. А, может быть, это шанс измениться не только ему, но и мне. Не знаю, что всё это означает, и почему всё это дерьмо случается именно со мной, но я знаю, что мне безумно страшно потерять Слэйна. То есть навсегда. Если мы будем жить в разных городах или странах, то это не страшно. Но если Слэйн умрёт, это пугает меня до жути, и я готова отдать ему свою почку, чтобы он выжил. Господи, я хочу спасти убийцу и жестокого человека, который без зазрения совести исполосовал меня изнутри.
«В последний раз», — всплывают в голове слова Слэйна. Он словно готовился умереть.
Моя мысль обрывается. Машина подъезжает к госпиталю, и начинается хаос. Слэйна вытаскивают из машины и переносят на каталку. Каван подбегает к нам и начинает угрожать всем, орать о том, что мы недоглядели, на меня и на бедных мужчин, которые привезли нас сюда.
— Остановка сердца!
Двери закрываются, и я остаюсь за пределами их, улавливая только то, как Слэйну разрывают рубашку, и всё.
Остановка сердца.
Я хочу заплакать от страха, но не могу. Слёз нет. Иду по коридору, нахожу уборную и включаю воду. Смываю со своих рук грязь и кровь. Я тру свою кожу, чтобы ничто не напоминало мне о случившемся и пытаюсь плакать. Клянусь. Я пытаюсь заплакать, чтобы шок прошёл. Я понимаю, что нахожусь в ужасном психологическом состоянии. Происшествие за происшествием.
«В последний раз».
В голове снова раздаётся голос Слэйна.
Этого быть не может. Слэйн не мог специально накачать себя наркотиками. Да и где бы он их спрятал? Где, вообще, он мог сделать это? В его руках ничего не было. Абсолютно ничего. Но Слэйн знал, что умирает. Он знал и признался в том, что помнит прошлую ночь, потому что умирал. Он попросил меня спеть ему о том, что его будут любить, потому что умирал и хотел умереть, думая, что его, действительно, кто-то любил.
Господи.
Слёз так и нет.
Выхожу в коридор, и ко мне сразу же приближается мужчина. Он мрачнее тучи. Мне молча показывают следовать за ним.
Я боюсь задать тот самый вопрос.
Мы поднимаемся в лифте на третий этаж, и мне при входе в отделение выдают медицинский халат. Мы проходим через стеклянные двери, оказываясь в реанимации, и останавливаемся у пустой палаты. Сглатываю от страха и взглядом нахожу Кавана.
— Он в операционной. Его реанимировали уже два раза. Передозировка. Пока мы ждём здесь, и я хочу знать в точности всё, что случилось, Энрика, — требовательно говорит он.
Разочарованно качаю головой и отворачиваюсь к стеклу. Вижу в нём своё отражение, но не хочу на него смотреть. Лучше на пустую койку, ожидающую Слэйна. Я надеюсь на то, что его спасут.
— Мы были на банкете. Он куда-то ушёл, потом вернулся, и мы вместе вышли на улицу. Слэйн признался, что помнит всё из вчерашней ночи. Спросил меня, что за песню я пела ночью, и попросил спеть её снова. Слэйн знал, что умирает. Он знал. Затем у него пошла кровь из носа, но он не обращал на неё внимания. Слэйн не владел своим телом. Я положила его на скамейку и пошла за водой. Я подумала, что он напился. По крайней мере, всё выглядело именно так. Когда я вернулась, у него уже шла пена изо рта, остальное расскажут те, кто был рядом с нами, — монотонно говорю.
— У него было что-то в руках?
— Нет, ничего.
— Чёрт. Его же предупреждали, — с тяжёлым вздохом Каван проводит по волосам.
— Он наркоман? Это была передозировка, значит, он сидит на наркотиках? — тихо
