плохое, что есть внутри него. Я не стану той, кем пользуются. Если что-то и сделаю, то только для себя. Нет. Не буду думать о Слэйне. Не буду.
Поворачиваюсь, когда дверь в мою комнату открывается. Я боюсь увидеть Слэйна. Боюсь посмотреть ему в глаза и услышать очередную ложь. Боюсь и стыжусь того, что не помогла ему и даже не узнала суть его просьбы. Да, пытаюсь сделать вид, что мне не стыдно за те слова, которые я ему сказала, но это не так.
— Мисс Иде, вам приказано подготовиться к важному приёму в Дублине. Машина будет ожидать вас в семь часов вечера внизу. С вас снимут ошейник, но браслет на ноге останется. Сэр Нолан просил, чтобы вы выбрали что-нибудь длинное и элегантное, а также чёрное, — произносит мужчина и кладёт чехол с платьем на диван. Я злобно хмыкаю.
— Он пришёл в себя? — спрашивая, пытаюсь сдержаться, чтобы не закричать от возмущения. Вот наглый ублюдок! То есть для того, чтобы сдерживать его ненормальное расстройство психики он обращается ко мне с мольбой, а как опасность миновала, так я снова превратилась в заложницу. Пошёл он.
— Да, сэр Нолан чувствует себя лучше. Он уехал полчаса назад в город и передал нам распоряжения, — сухо выкладывает мужчина. Я всё же собираюсь возмутиться, но мужчина быстро добавляет:
— Он ничего не помнит, мисс. Он не помнит того, что вы были прошлой ночью в темнице.
— Что? Как не помнит? — выдыхаю я.
— Не помнит. Когда он находится в состоянии, в котором вы его видели, то его мозг не запоминает то, что происходит вокруг. Это очень сложно объяснить, и вам лучше обратиться к Кавану за уточнениями. Но сэр Нолан ничего не помнит из того, что делает ночью в обличье животного, мисс.
Чёрт.
— Я могу вам помочь чем-то ещё? Попросить принести обед для вас? — предлагает мужчина.
— Нет, спасибо. Я в порядке, — тихо отвечаю и отворачиваюсь. Ни черта я не в порядке.
Выходит, что разум Слэйна раздваивается. Хотя такого быть не может. Если честно, то я ни черта не понимаю, как, вообще, такое возможно. Но вчера я видела животное. Клянусь, что если бы я двигалась с закрытыми глазами, то решила бы поверить во всё мистическое дерьмо, о котором пишут в книгах. Но Слэйн человек, хотя я назвала бы его странным оборотнем. Теперь я ещё больше запуталась, чем раньше. Но меня радует факт того, что я выйду на улицу без ошейника. У меня будет шанс сбежать, хотя я пока не знаю, нужно ли это делать. Кажется, я сдалась и плыву по течению, потому что никто и ничего мне не говорит, а я и не хочу этого знать.
Надеваю чёрное платье в пол. Оно полностью закрывает мои руки, ноги и шею, все те места, где остались синяки от пальцев Слэйна. Но зато оно открывает спину. Мой наряд очень простой, на первый взгляд, но думаю, что истинные ценительницы брендов и походов по магазинам бы пищали от восторга.
Спускаюсь вниз в назначенное время, и с моей шеи снимают ошейник маленьким приборчиком, похожим на таблетку. Поправляю ворот и без слов сажусь в машину.
Честно говоря, то мне безразлично, куда я еду и зачем. Меня волнует другое. Уже темнеет, и я поняла, почему мне было запрещено выходить после захода солнца. А также я поняла слова Слэйна про то, что ночь — его личное время. То есть время его животного, которому он даёт волю. И именно это становится причиной, почему я опасаюсь идти куда-то с ним. Ночь. Его животное. Его раны. Его нестабильная психика. И также я имею сомнения в том, что Слэйн мог всех подговорить, чтобы заставить меня простить его. Да, увы, я ему больше не верю.
Огни города пролетают мимо, отражаясь в стёклах машины. Доезжаем до дома, в котором мы жили со Слэйном, и я вижу его. Он выходит в костюме и бабочке. Холодный, неприступный и жестокий. Каждый его шаг — движение животного. На его лице нет ни грамма эмоций. Я думала, что после того, что произошло ночью, на нём останется отпечаток случившегося, но нет. Ничего. А я нервничаю, ёрзаю на сиденье и сжимаю руки в замок. Пытаюсь утихомирить своё частое сердцебиение, от которого меня бросает в холодный пот.
Слэйн садится рядом со мной, и я жду, когда он что-нибудь скажет мне, но он просто отдаёт распоряжение ехать. Всё. Я чувствую слабый аромат его парфюма и геля для душа, дополняющего основной тяжёлый и древесный запах цитрусов. С каждой секундой мне становится всё сложнее дышать. Мне приходится отвернуться к окну и молчать, чтобы не начать ругаться с ним. А я хочу. Вот чего я очень хочу, так это обличить его перед всеми. Заставить его признать, что он чёртов психопат. Хочу причинить ему боль, потому что мне самой очень больно. Но вспоминаю всё, что мы пережили этой ночью, и сколько он лично пережил за последние дни в той ужасной и сырой темнице, и прикусываю язык.
Мы выходим из машины перед большим концертным залом. Слэйн протягивает мне руку, и я облокачиваюсь на неё.
— Приём в честь годовщины свадьбы одной уважаемой четы в Дублине. Я с ними собираюсь начать совместный ресторанный бизнес, точнее, предложить им коллаборацию с моим торговым знаком, — сухо говорит Слэйн.
— То есть ты хочешь забрать у них бизнес? — тихо уточняю я. Мы проходим мимо гостей, и Слэйн протягивает пригласительные.
— Я хочу управлять им и уничтожить сеть ресторанов своей матери, — спокойно отвечает он, когда мы входим в холл зала.
— Что? — шокировано шепчу, взглянув ему в глаза впервые за вечер. Сейчас он злодей и контролирует себя. Он контролирует всех вокруг и теперь поставил себе цель мстить Сальме.
— Первый ресторан ей подарил мой отец, как я и говорил. Но я не упоминал того, что его подарил ей мой настоящий биологический отец, вынудив мать сделать то, что хотела моя бабушка. Отец убил свою жену, как ты знаешь, когда она узнала обо мне. То есть я собираюсь уничтожить то, что сделал он. Я составлю конкуренцию ресторанам своей матери, и она придёт просить у меня помощи. Но в этот раз я закрою каждый её ресторан.
— Но Сальма ведь пострадает, — шёпотом замечаю я, грустно качая головой.
— Да. Это меня должно волновать? — усмехаясь, Слэйн поворачивается и предлагает мне руку.
Я не верю в то, что он настолько жесток. Конечно, Сальма не выиграла бы соревнование на лучшую мать года, но она не виновата в том, что её изнасиловали. Она сама была не рада этому.
— Зачем мстить мёртвому человеку? Его ведь тоже больше ничто не волнует. Ты уже проиграл. А своими поступками лишь доказываешь, что тебе нравится всё, что он сделал с тобой. Ты уничтожаешь свою человеческую сущность, оставляя только злодея, который всегда будет одинок. Не понимаю, зачем ты сам себя убиваешь, Слэйн, но это твоё право. Я здесь как твоя игрушка, поэтому делай, что хочешь. Мне всё равно. — Я бегло смотрю на него, чтобы проверить, получили ли ответ мои слова в его сердце. Разочарованно вижу, что нет. Слэйн вновь закрылся ото всех. Чувствую на его руках бинты под пиджаком и рубашкой. Или я просто знаю о них, поэтому и чувствую. И ещё я знаю, что эти бинты закрывают.
Мы оказываемся в большом зале, сверкающем светом, исходящим от хрустальных люстр. Играет оркестр, и множество людей гуляют и смеются, держа в руках бокалы с шампанским. У стены стоят столы с фондю и закусками, мимо нас проходят официанты, предлагая напитки. Я отказываюсь, как и Слэйн.
— Как твоё горло? — неожиданно спрашивает Слэйн. Удивлённо смотрю на него.
— Твой голос немного хрипит. Ты не простудилась? — добавляет он.
Прикрываю глаза, и боль
