— Нет, я согласен, просто… — я вздохнул и отложил вилку с так и не съеденным гусем. — наверно, мне стоит попросить у вас прощения. Как бы самодовольно это не звучало, но скорее всего, здесь я виноват. Правда, не знаю, что именно нужно Микоянам, но вы попали под раздачу из-за меня.
— Не стоит, Семён, — покачал головой Шилов. — Я догадывался что такое может случится, когда мы начали с тобой работать, так что никаких обид быть не может. Это был мой выбор. Конечно, я не ожидал, что тобой заинтересуются такие фигуры… так скоро. Но в целом это было ожидаемо. Так что всё в порядке. Я думаю, что, если бы хотели как-то надавить стали бы выкупать долю у Чумакова. Скорее бы просто надавили и прикрыли всю сеть. Микояны могли это сделать даже несмотря на поддержку товарища Калинина. А раз хотят войти в долю, значит им что-то от тебя надо.
— Знать бы ещё что именно, — у меня были мысли и про батареи, и про остальные проекты, но все они казались не реалистичными. Хотя по большому счёту я был готов откупиться, отдав даже «Птичку» или нейросеть. Плевать, ещё себе сделаю. — Ладно, чего теперь гнать волну. Будем поглядеть. Рано или поздно новые владельцы пая обязаны будут появиться, вот и пообщаемся. У вас то всё в порядке, Иосиф Эмильевич.
— Знаешь, Сёма, спроси ты меня позавчера я бы последние волосы на голове вырвал, — старый еврей тоже ничуть не переживал, спокойно жуя бутерброд с икрой. — Но сегодня скажу, что всё не так уж и плохо.
— Были проблемы? — я нахмурился. Музыка приносила всё больший доход, по мере того как наши группы и певцы становились популярнее и терять его мне очень не хотелось. — Что-то серьёзное?
— Не то, чтобы нет, когда да, — покачал головой Цемель. — С одной стороны всё хорошо настолько, что это таки стало плохо.
— А можно без философских притч, — я почесал в затылке. — А то я не силён во всех эти иносказаниях.
— Проще? Можно, — кивнул Иосиф Эмильевич. — Если проще, то ваши композиции захотели взять на Песню года. Ту самую, про Ленина молодого и про любовь, весну и комсомол.
— Так это же замечательно! — я прям расцвёл, понимая, какие перспективы перед нами открываются. — Это же… мы же теперь можем… блин! Погодите, дайте в себя прийти!!!
— Да сколько угодно, только ты не торопись радоваться, ведь есть нюанс, — обломал меня старый еврей. — Если бы всё было так просто я бы первый примчался к тебе с бутылкой коньяка. А так даже не знаю, то ли радоваться, то ли пить с горя.
— В чём дело? — я мгновенно собрался, даже немного уйдя в сатори, чтобы отбросить лишние эмоции. — Насколько всё серьёзно?
— Ну сам посуди, — принялся рассказывать Иосиф Эмильевич. — Чтобы композиция попала на главную площадку страны мало понравиться комиссии, нужно чтобы автор слов и композитор соответствовали определённым требованиям. В частности — состояли в Союзе писателей или композиторов. И если с Леночкой всё в порядке, ей уже дали рекомендации и остались кое какие формальности, то вот с вами, друг мой, большие проблемы.
— Я так понимаю, меня там не любят, — опыта мне хватало, чтобы уловить суть проблемы. — Вот и делай после этого людям добро. Я их от урода избавил, а они теперь меня же и загнобить хотят.
— Аристарх был занозой в заднице, но занозой знакомой, — вздохнул Шилов, прекрасно понимающий о чём речь. — На него были завязаны денежные потоки, по-другому на такой должности и быть не может. Союз писателей, это ведь не только сборище авторов разной талантливости, это и недвижимость, и фонды, и тиражи, и ещё огромная куча всего. И всё это просто не могло пройти мимо секретаря парткома, сам понимаешь.
— И когда дедка не стало начался передел. — я кивнул, услышав подтверждение собственных мыслей. — А сейчас те, кто остался не у дел собираются мне отомстить, просто зарубив членство. Что ж этого следовало ожидать. Значит мимо Песни года мы пролетаем. Обидно, досадно, ну и ладно. Так-то у нас в остальном всё неплохо? Руки закончили альбом записывать?
— Да не всё так просто, — покачал головой Иосиф Эмильевич. — Видишь, в чём дело, если тебе откажут во вступлении, то рано или поздно найдётся тот, кто напишет в соответствующие органы, стоит нашим ребятам стать хоть немного популярнее. Мол, а что это такое, дорогие товарищи. Почему стихи Чеботарёва исполняют со сцены? А ведь он нам совсем не товарищ, даже в Союзе не состоит, его сочли недостойным. И вот тогда у нас будут очень серьёзные проблемы.
— М-да, — я почесал затылок. — И что делать?
— Ничего, — пожал плечами Цемель. — Совсем ни-че-го. Какой смысл дёргаться если возможно всё уляжется само собой?
— Что вы имеете вви… — начал было я и осёкся. — Микоян, да?
— Именно, — кивнул старый еврей, сдерживая улыбку. — Я не знаю, чего они хотят от тебя, Сэмэн, и не хочу лезть в ваши дела, но стоит пройти слуху, что теперь ты работаешь с ними…
— Те, кто вчера меня усердно топил, теряя тапки побегут предлагать свои услуги и заверять в вечной дружбе, — вернул я ему усмешку. — Это… вполне возможно. Значит просто ждём?
— Ждём, — кивнули оба моих партнёра.
— Тогда, чтобы не складывать все яйца в одну корзину, предлагаю перейти к другим делам, — я достал из сумки, с которой приехал пару тетрадок и протянул их мужчинам. — Лев Иванович, здесь кое какие идеи по поводу развития франшизы «Красный удар». Вторую часть мы почти доделали, можно запускать. Иосиф Эмильевич, это новые тексты песен. Но у меня к вам будет необычная просьба. Найдите пожалуйста, мне хорошего актёра озвучки. Не знаю, как это называется, диктор или как ещё. Желательно девушку с красивым, но не вызывающим голосом. Будем делать свой браузер с автопереводчиком. Это будет просто бомба!
Глава 11
— Ты уверен насчёт шрамов? — Анастасия с Лидой колдовали над моей спиной, проверяя как идёт восстановление. — Может всё-таки сведём?
— Не, пусть остаются, — я легкомысленно махнул рукой. — Будет напоминанием о моей дурости. Да и не мешают они в целом, даже не чувствую их, так что нормально всё.
— Ну хорошо, — женщины закончили процедуры. — Как себя чувствуешь? Готов? Если нет, отложим на неделю, другую, пока в норму не придёшь.
— Не, не, я в порядке! — я и так почти неделю пинал балду, так что рвался в бой, особенно учитывая, что начавшийся учебный год пагубно сказывался на возможностях встреч с подругами. — Раньше начнём, раньше кончим!
— Пошляк! — мне прилетело по голове с двух сторон, но чисто для профилактики, чтобы не забывал, где нахожусь. — Но раз готов не будем затягивать. Только Семён, давай всерьёз к делу подойди. Без твоих закидонов и прочего. Я не хочу слышать этот бред про то, что ты считаешь себя, прости. Господи, проституткой! Это ж надо было додуматься!
— Значит я был прав и нас действительно пишут, — я флегматично пожал плечами. — Как тут чувствовать себя по-другому… ай! Да молчу я, молчу!
— Вот и молчи! — на меня сурово уставились, но не найдя следов возмущения сменили гнев на милость. — Семён, ты пойми, мы никогда ещё не были так близко к прорыву! И сдаться сейчас означает…
— Да хватит меня агитировать, ну ей богу, — я невежливо перебил Анастасию. — Я сам всё понимаю, но легче мне от этого не становится. Всё, завязали с нытьём! Надо значит буду… ну буду короче. Рыжая готова?
— Ждёт тебя, — хмыкнула Ольга Леонидовна. — Давай, герой-любовник! И помни, что надо не просто… быть, а дело делать!
— Как прикажете, товарищ полковник! — я шутливо отдал честь и свалил из кабинета. — Тем более что наше дело не рожать.
Алина, явно недавно принимавшая душ, ждала меня сидя на краю необъятной кровати. В небрежно запахнутом халате, закинув ногу на ногу она была ещё соблазнительней и знала это. Более того, она этим беззастенчиво пользовалась, обведя меня своим ведьмовским зелёным взглядом и слегка прикусив пальчик, будто выбирая, что какую именно часть тела она сегодня хочет на ужин. И надо сказать эта часть довольно бодро отреагировала на провокацию, мигом перейдя в рабочий режим. Ну и, возможно, ещё потому, что я недавно чуть не помер, и организм требовал разрядки, психологической и физической. И рыжая ведьма для этого подходила как нельзя лучше.
