— Не надо смешивать одно с другим: отвага на поле боя не прибавляет мудрости в других делах.
Он посмотрел на нее в упор. Взгляд его был серьезным, однако улыбка все еще блуждала на его губах. Ей хотелось спросить, чему он улыбается, прикоснуться к его губам. Сердце взволнованно билось.
Она скрестила руки на груди и промолвила:
— Поймите, будь даже вы самим герцогом Веллингтоном, я все равно считала бы строительство канала плохой затеей и делала все, чтобы помешать вам.
— Вам приходилось когда-нибудь встречаться с герцогом Веллингтоном? — спросил Алистер.
— Нет, но, насколько мне известно, он тоже красив, обаятелен и, будучи сильной личностью, обладает даром убеждения. И все же я могла бы устоять перед ним.
Янтарный взгляд окинул ее с головы до пят.
— Хотел бы я на это посмотреть. Впрочем, возможно, вам и удалось бы.
От взгляда, которым он ее окинул, она почувствовала слабость в коленях. В его глазах она почувствовала радостное возбуждение, которого не испытывала очень давно, — ей вдруг захотелось флиртовать.
Быть того не может. Она уже не в том возрасте, к тому же одета, как старая карга.
— И все же, — продолжал он, — вряд ли отказались бы выслушать его светлость. А потом сказали бы ему, чего хотите, а чего не хотите?
— Разве герцог Веллингтон раскрывал перед Наполеоном свою стратегию? — довольно спокойно ответила она, хотя была взволнованна и сама не знала, чего хочет.
— Мисс Олдридж, я не пытаюсь завоевать мир, — проговорил Алистер, — хочу лишь построить канал.
Она уловила какое-то движение и, обернувшись, заметила со смешанным чувством облегчения и досады, что к ним направляются молодые леди.
— Приближается ваша флотилия, — сказала она. Он даже не взглянул в их сторону.
— Я до сих пор не понимаю, почему вы против строительства канала, знаю лишь, что именно об этом вы говорили с капитаном Хьюзом.
— Вам этого не понять, — ответила она.
— Объясните, возможно, я пойму. Это не займет у вас много времени. Всего несколько часов?
Суббота, 21 февраля
В то утро, услышав покашливание Кру, Алистер понял, что слугу мучает какое-то предчувствие.
В ночь накануне битвы при Ватерлоо уже было нечто подобное, и тогда трагические события, произошедшие с его хозяином, он объяснил тем, что хозяин ринулся на поле боя, не взяв его с собой.
С тех самых пор Кру уверовал в то, что обладает даром предвидения.
Однако покашливание не испортило Алистеру радостного настроения, в котором он пребывал, несмотря на то, что поднялся в такую не подобающую цивилизованному человеку рань: было девять утра. Ничего зловещего наступивший день не предвещал. За окном светило солнце, он брился, вспоминая свой разговор с мисс Олдридж, который впервые за долгое время доставил ему истинное удовольствие.
Он отчетливо помнил свое радостное удивление. Поначалу, когда речь зашла о его проклятой славе и знаменитом, черт бы его побрал, увечье, его это даже задело и возмутило, а она… Он даже самому себе не мог объяснить, что сделала она. Судя по всему, она хотела поставить его на место, напомнить, что он не единственный участвовал в битве при Ватерлоо и получил увечье.
Даже в его семье, где обычно не церемонились друг с другом, старались не говорить при нем о Ватерлоо. Из всех друзей только Гордмор без всякого смущения упоминал о его хромой ноге.
Мисс Олдридж была первой женщиной, которая не делала вид, будто не замечает его хромоты, и не восторгалась его так называемым героизмом.
Покашливание Кру вывело Алистера из задумчивости.
— Кру, разве ты не видишь, что за окном светит солнце? — поинтересовался Алистер. — И что утро обещает хорошую погоду с температурой воздуха выше нуля?
— Я хотел бы порадоваться хорошей погоде, сэр, — ответил Кру, — но после того, что мне приснилось… — Он покачал головой. — Сон был очень похож на тот, который я видел ночью перед Ватерлоо.
Алистер замер с бритвой в руке.
— Ты имеешь в виду тот, в котором разбойник перерезает мне горло и ты находишь меня в темном переулке истекающим кровью? Или тот, в котором я бросаюсь с утеса в море, ты прыгаешь следом, чтобы спасти меня, но тебе это не удается?
— Про утес, сэр, — сказал Кру. — Небо вдруг потемнело, как перед бурей, и свет стал какой-то странный, как будто солнце просвечивало сквозь толстое зеленое стекло. Такой же свет я видел во сне в ночь перед тем роковым днем в июне 1815 года.
— Но я еду не на битву, — сказал Алистер. — Я просто хочу прокатиться по Лонгледж-Хиллу с мисс Олдридж. Будь уверен, нас будет сопровождать слуга. Даже в этом медвежьем углу леди не подобает выезжать из дома без соответствующей защиты. Не сомневаюсь, она захватит с собой какого-нибудь верзилу-грума с устрашающей физиономией. Так что если вдруг во мне взыграет страсть, он будет начеку и не позволит посягнуть на ее добродетель. А если нечто подобное произойдет с ней, я сам смогу себя защитить.
Продолжая скрести бритвой подбородок, он попытался представить себе, как эта леди будет заигрывать с ним. Принимая во внимание ее прямолинейность, она бросится ему на шею. Он представил себе ее распустившиеся волосы, лицо, приподнятое ему навстречу, чуть приоткрытые губы и порезался бритвой.
Кру побледнел.
— Умоляю вас, сэр, позвольте мне помочь вам. — Он промокнул полотенцем крошечную капельку крови возле уха Алистера.
Алистер отмахнулся и от помощи слуги, и от полотенца.
— Если перед битвой при Ватерлоо герцог Веллингтон сумел самостоятельно побриться без каких-либо роковых последствий, — сказал он, — то и я смогу с этим справиться перед верховой прогулкой по сельским тропинкам в компании с рассудительной и практичной деревенской женщиной.
Кру погрузился в мрачное молчание, и Алистер благополучно закончил бритье.
Как только с бритьем было покончено, начался менее опасный для жизни процесс одевания, и Кру снова разговорился. Вчера вечером, когда его хозяин отсутствовал, он побывал в таверне, где частенько собирались местные слуги, и продолжил сбор информации. Он узнал, почему представитель лорда Гордмора получил от ворот поворот, и эта информация подтвердила его собственное впечатление о ситуации в Лонгледж-Хилле.
Однако об Олдриджах Кру ничего нового не сказал.
Героическому сыну лорда Харгейта было смертельно скучно.
Мирабель сказала себе, что этого следовало ожидать. Через час после начала этой ознакомительной прогулки она уже ругала себя за то, что согласилась показать ему свой мир, тем более сейчас, когда все вокруг было окрашено преимущественно в коричневые, серые и грязно-зеленые тона.
