Илли вопросительно подняла брови.
- Хорошо отдохнуть, душевно, - пояснил я. - Не знаю, как. Просто нет идей.
- Доверишься мне? - её силуэт смазался и оформился рыжей девчушкой лет десяти.
Я смерил её взглядом. И не скажешь, серьёзно ли спрашивает. Если несерьёзно, то какая разница, как отвечу? Если серьёзно... Она странная, слишком честная для иссис, прямая - как будто не из их проклятого рода. С другой стороны, лучшая в иллюзиях из всех мне встреченных. Как многое она скрыла, в чём обманывает?
- Конечно, нет, - истолковала иссис молчание. - Такой, как ты, не можешь верить такой, как я, - грустная, вот только искренняя ли улыбка? - Позволь напеть тебе. Показать. Сними щиты, если хочешь, могу поклясться...
- Одной клятвы достаточно, - прервал я. - Показывай.
- Смотри, - напевное слово. - Смотри, смотри, смотри...
И слова свиваются видения, видения следуют странной, чуждой песне, навстречу которой что-то откликается в душе.
- Скажи, ты умеешь мечтать? - спрашивает своего брата молодая иссис.
Братья и сёстры неверены - редкое исключение из бесконечной вражды и одиночества Внешних Пределов. Те, кто родились из одного видения Великого Иллюзиона. Близкие друг другу, ощущающие друг друга, разделяющие единое благо. Вместе до конца жизни. Родство не кровное, а духовное. Родство на уровне инстинктов. Бывало даже, что брат не отделял себя от брата - одна неверена в двух обличьях и вдвое опаснее.
- Мечтать? - спрашивает он её тогда, не совсем понимая.
Самыми мирными, уравновешенными, с наилучшим самоконтролем были как раз "семейные" неверены. Это значит, что подавляющее число иссис имеют или имели сестру или брата - без инстинктивной осторожности во Внешних Пределах до разумности не доживёшь. И чем разумней становилась иссис, тем более осознанной была братская или сестринская любовь. Да, иссис способны любить, действительно любить, а не наводить на себя глубочайшую иллюзию.
- Не рисовать образы, не строить иллюзии, не искушать и не пугать кого-то, а мечтать самому. Нечто несбыточное, чего бы ты хотел всей душой, - уточняет она.
- Я мечтаю о свободе, - наконец, отвечает он. - Чтобы не нужно было убивать и умирать за еду, а просто рисовать и летать. И чтобы не было голода.
- Мы похожи, - светлая улыбка вспыхивает и гаснет во тьме. - А я ещё хочу, чтобы мы были вместе и жили вечно.
- Это само собой. Я не говорю об очевидном, - они плывут по общему их видению, рассекая изменчивые бездны Иллюзиона.
Где-то там, за видением, в тонкой и грубой реальности резвятся и едят неверены, бьются грагаты, источают скверну скверцы, хранят орфады и возвышенно парят йоллы. Но они выше - или ниже? - всего этого. Они оторваны от реальности, пусть и придётся когда-нибудь в неё вернуться. Здесь, в своём видении, в небольшой стране чудес, они - боги и свободны от всего. Если бы не голод, они никогда бы не возвращались обратно.
Они самодостаточны. Во всём, кроме первородной нужды неверен. Им нужны души, напоенные чувствами. Они не могут чувствовать сами. Их эмоции гаснут, видения рассыпаются, силы истончаются, а жизнь покидает полуреальное тело. Это не больно, совсем нет. Это окутывающее безразличие, апатия, гложущая до глубины души, это память и воля, рассыпающаяся осколками. Это не больно. Это в тысячу раз хуже, чем боль.
Скажи, ты умеешь мечтать?
С этого вопроса начинается их путь. Вдвоём ищут они способ. Способ освободиться от голода и хоровода смертей. И если с хороводом всё понятно - достаточно сотворить видение и закрыться в нём - то голод... Вечное проклятие.
Они убивают. Мечтательные йоллы, мудрые орфады, гневные грагаты, ненавидящие скверцы и одержимые иссис. Тысяча за тысячей смертей, череда убийств и долгий ход по тонкому, грозящему исчезнуть следу. Тысячу раз они теряют его и тысячу находят. Они пролетают Иллюзион, проносятся сквозь Арену, путаются в Кружеве Абстракций, тихонько проскальзывают Мёртвые Миры, дальше и дальше, их путешествие охватывает все Внешние Пределы, и не один уже Младший Помощник умирает от их иллюзий. Но даже Помощники не знают ответа на вопрос.
И чтобы не было голода. Как сделать, чтобы его не было?
Годы сменяют годы. Вот они встречают того, кто готов с ними говорить и знает действительно много. Старший Помощник, старый, как сама вселенная, и столь же мудрый. Этот не рвётся убивать, он спокойно принимает видение о мирных намерениях, стандартное для этой части Большого Полигона.
- Имя моё - Фарион, детишки, - представляется Помощник. Его Служебные Полномочия простираются на километры искажённого пространства, отпугивая хитрейших из иссис. Но не их. - Какого хрена вам от меня сдалось?
- Мы ищем ответ, - говорит она.
- На странный вопрос, - подхватывает он.
- Как можно избавить неверену от голода?
- Навсегда избавить.
- Есть ли способ?
- О, ну вы даёте, детки, - ухмыляется он в усы и задумывается. Минута тянется за минутой, а он всё молчит, нахмурив лоб и потирая усы. Наконец, изрекает. - Такого способа я не знаю. И, боюсь, не знает никто. Поймите, этим не занимался никто и никому этого не надо. Вы - первые на моей памяти, кто не напал сразу или из засады. Но, верно, такое должно было случиться. Иссис, преодолевшие свою природу... Даже Старший Смотритель, помнящий Творца, не даст вам ответа. Он-то ответ знать может, но кому нужны не связанные голодом, ещё более опасные неверены? Никому.
- Это возможно? - восклицает она.
- Хотя бы... теоретически? - тяжело спрашивает он.
- Я не знаю, - качает головой Фарион. - Могу предложить искать самим. И знаете? Есть среди иссис Хранящие Симфонии. Говорят, им надо... питаться - реже. Но это только слухи. Вы должны знать больше меня.
Скажи, ты умеешь мечтать?
Мечта ведёт их у цели. Силой мечты избегают они зачисток, скрываясь до последних крох сил в видениях. Силой мечты становятся на новый след. Теперь их цели - сородичи. Так не принято, и раньше они убивали "своих" по необходимости. Тогда, когда не было выбора, когда бились за добычу или когда неверена - единственная добыча, а голод сжимает в смертных тисках.
Память сородичей тесно гнездится в их душах. Всё больше и больше узнают они о Хранящих, но это обрывки. Наконец, очередной след приводит их в тёмное царство Крайнего Мира, в страну одиноких огней и космической тьмы, место, где природная темнота пугает даже неверен.
По тёмным лестницам спускаются они, по вереницам фонарей, то гаснущих, то вспыхивающих. Среди агрессивного мрака проходит их путь, и только чудом тени не поглощают нежданных гостей. Мрачные тропы, лабиринт во множестве измерений, искривлённый сумрак и безысходность. Но брат и сестра не останавливаются, тем более что возвращение предстоит не менее тяжёлое. Вечность спустя они чуют новый запах и летят на него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
