– Что ты мне предлагаешь?
В это время Роман обернулся, но Наташка не последовала Лизиному совету, а неожиданно ослепительно улыбнулась столику, за которым сидели два кавказских типа явно не интеллектуальной наружности. Роман проследил ее взгляд и хотел отвернуться, когда Лиза поманила его рукой. За громом музыки по-другому позвать его было нельзя. Лиза улыбалась и звала его за свой столик, а в это время Наташка шипела на нее гюрзой.
– Ты меня позоришь перед всеми. Здесь все знают, что он меня бросил. Как я буду выглядеть?
– Нормально будешь выглядеть, не ты к нему, а он к тебе сейчас подойдет.
Роман показал пальцем на себя, спрашивая Лизу, правильно ли он понял ее, его ли зовут? Она кивнула головой, мол, правильно.
Испокон веку, с того времени, как матриархат сменился патриархатом, мужчины обладали монополией на инициативу. Это только в конституции продекларированы равные права мужчины и женщины. А попробуй девушка подойди познакомься с понравившимся ей молодым человеком, ведь неправильно поймут, осудят. Да и заложенное воспитанием табу, сработает автоматически.
Наташка, как морально сломленный диссидент прошедший психушку ушла в глухую защиту. Она плотно сжала губы и решила молчать, предоставив право вести разговор Лизе. А той было просто это сделать, поскольку она видела всего один раз Романа и то издалека, а в основном составила его портрет из рассказов Наташки.
Оставив свой бокал на стойке бара, Наташкин ухажер направил к ним свои стопы.
– Мадам, бонжур! – развязно приветствовал он Лизу, делая вид, что совершенно не замечает Наташку. – Мы разве знакомы?
Лиза уже пожалела, что пригласила его за свой столик. Первое впечатление было не в его пользу. Не будешь же теперь отсылать его обратно.
– Не знакомы! Но я, по роду своей службы, обязана это сделать! Присаживайтесь, пожалуйста!
– А вы кто, прокурор? – насмешливо спросил Роман.
– Если бы была прокурор, сказала бы вам, садитесь, а я предлагаю пока присесть.
Все что звучит непонятно и загадочно всегда вызывает неподдельный интерес. Между тем в глазах у Романа зажегся огонек тревоги. Вскользь он бросил мимолетный взгляд на Наташку и успокоился. Чего он испугался, подумала Лиза. Или напакостил, и в кусты? Неужели у них отношения зашли так далеко? Хотя, что тут удивительного, когда тебя с утра и до вечера пичкают с экранов телевизора сексуальной вседозволенностью.
Роман сел на стул и ждал очередного вопроса. Ну, прямо как нашкодивший школьник, улыбнулась про себя Лиза. Между тем она строго ему сказала:
– Рассказывайте!
И вот тут без вины виноватый, должен проявить характер и дать отпор. А если совесть нечиста у мужской особи, этого «царя природы» то обычно он начинает служить виляя хвостом.
– Да, кто вы такая, чтобы я перед вами исповедовался? – возмущенно воскликнул Роман. Похоже, не чувствует за собой вины, подумала Лиза. Как раз в это время перестала играть музыка, и его возглас разнесся на весь зал. С ближних столов к ним повернули головы.
– Я к вашему сведению, молодой человек, Беркут Елизавета.
– Ах, та Елизавета, что с края света?
– Как ты так можешь Роман? – вскинулась Наташка.
Тот кто слушал их разговор перешедший на повышенные тона, и слышал из него лишь отдельные реплики мог подумать, что молодой человек непочтителен с дамами. Рыцарей в наш просвещенный век поубавилось, но из-за двух столиков особенно внимательно следили за перепалкой, за одним, где сидели смуглые представители Кавказа, кому недавно улыбалась Наташка, и за вторым, где сидела шумная молодая кампания. Роман продолжал возмущаться.
– Я не могу понять, в чем я провинился перед твоей дальней родней, или кто она тебе есть? На каком основании она встревает в наши дела?
Роман повернулся к Лизе.
– У вас есть на это полномочия?
Лиза с детства усвоила, что на удар надо отвечать ударом, на выпад – выпадом, сразу и на месте, а не потом, лежа в постели и перебирая в уме удачные ответы.
– Полномочия? Естественно есть!
Теперь на нее удивленно смотрела даже Наташка. Родственные отношения еще никому не давали права влезать сапогом в чужую душу.
– Какие полномочия? – возмущенно воскликнул Роман. Лизе не понравилось, как ее громко назвали дальней родней. Она резко заявила:
– Самые непосредственные. Я здесь, для того чтобы охранять ее здоровье и покой. Я ее ангел-хранитель.
– Ну…у! Если бы вы заявили что вы ее телохранитель, тогда было бы другое дело.
– Можете, так и считать, что я, ее телохранитель.
За соседними столиками, так и расслышали, только последнее слово – телохранитель. Любой мог сопоставить слова с делами. Слова соответствовали – делам. Телохранитель – Лиза пила сок и не курила, а ВИБ персона Наташка флиртовала вовсю, дымила и не отказывала себе в горячительных напитках. За тем столом где сидели кавказцы многозначительно переглянулись, рассматривая и оценивая Лизину фигуру. Чуть ли не ставки начали делать.
– Бывшая каратистка!
– Самбистка!
– Ты посмотри на нее ноги длинные, какая она самбистка?
– А какая каратистка упитанная такая?
Дальше разговор пошел о Романе.
– Как врежет сейчас этому красавчику, из глаз искры посыпятся.
– Кинет через себя, как молодого барана, рога у него сразу отвалятся.
– Говорю каратистка.
– Хочешь проверим?
– Пари?
– Пари!
– Не упусти момент, когда они будут уходить.
А за тем столиком, где порывался встать парень в красной сорочке, происходил не менее поучительный разговор.
– Во Леха пошел бы ты ее сейчас защищать, а она тебе руки за спину завернула, и так привела бы обратно на место.
– Так что сиди и не рыпайся.
Соседи к ним потеряли интерес, поскольку Роман и Наташка уже улыбались друг другу. Лиза оттянула на себя грозовые тучи. Гром прогремел, молния сверкнула, а гроза пронеслась мимо. Перемирие было заключено и снова отношения Наташки и Романа, стали походить на безоблачное небо. Минут через десять Лиза показала на часы, намекая на поздний час.
– Ах, я же забыла, тебе завтра на работу!
Наташка предложила подбросить Романа до дома.
– Спасибо. Я на такси.
Вышли они вместе. Наташка и Роман остались стоять у входа в клуб, а Лиза прошла на стоянку, которая находилась за углом. Она только успела открыть двери автомобиля, как у нее выбили из рук ключи. По бокам у нее стояли два кавказца и нагло улыбались.
– Если можешь, отными назадъ!
– Хотым посмотрэт!
Лиза не поняла смысл шутки. Ее не только грабили среди ночи, но еще и издевались над нею. Паника удушливой волной накатила на нее, заставив испариной покрыться спину. Если у нее сейчас отнимут автомобиль, то как она завтра появится на работе? Глухим голосом, стараясь не выдать подступающего к горлу страха, она сказала:
– Ключи отдайте!
Ноль эмоций. Просьба была обращена к немым и глухим. Оба кавказца настороженно следили за каждым ее движением и хищно улыбались. Слава богу, что они дали время ей прийти в себя.
– Покажи, на что ты красавица способна!
Лиза трезво оценила обстановку и поняла, что здесь за углом ей придется рассчитывать только на себя. Она молила бога, чтобы только грабители не закрыли двери ключом. Ей надо было только добраться до того места, где у нее под сиденьем лежал…
Медленно отступая к машине, она неожиданно бросила дамскую сумочку в своих преследователей, старающихся держать между собой и нею метра два дистанции. Доли секунды выигранные Лизой позволили ей открыть дверь и сунуть руку под сиденье. Успела! В плохо освещенном переулке стороннему наблюдателю предстала бы сюрреалистическая картина. Молодая девушка, держа под прицелом пистолета двух мужчин атлетического телосложения, втолковывала им неразумность и неэтичность их повеления, не забывая при этом превознести собственные несуществующие достоинства.
– Я стреляю без предупреждения. Так что лучше не дергайтесь, и медленно поднимайте руки.
Когда ее требование было выполнено, она их похвалила: – Молодцы! А теперь можете свободно вздохнуть, пока я подумаю, что с вами делать?
– Ничего не дэлай! Мы пошутыли, дорогая!
– Скажы у тэбя и автомат ест?
– Вам, мой пистолет не нравится?
– Нравится! Нравится!
– Или думаете дырка будет маленькая?
– Чебурек замолчи! – взмолился инициатор пари.
В это время из-за угла показалась Наташка. Она с удивлением увидела, как под прицелом пистолета, стоят два здоровых мужика.
– Лиза, что они тебе сделали?
– Пока ничего!
– Ну, слава богу.
Лиза подмигнула Наташке и громко сказала.
– Думаю, как с ними быть? То ли ногу прострелить, то ли сдать в милицию, то ли пол орлам сменить! – Она продолжала вслух рассуждать, – В милицию сдашь, деньги с них возьмут и к утру отпустят. Ногу прострелишь, жалко уродов, будут всю жизнь хромыми… Я думаю, надо кое-что такое у них отстрелить, что лишним является, что не дает им спокойно жить.
