— В банке, что ли?
— В банке.
— Никуда, Анечка, твой банк не уйдет. Сама понимаешь, что к нам сюда редко кто приезжает. Ты для меня как отдушина, как связь с внешним миром. Ежели не пьешь самогонку, я тебе стаканчик своего домашнего винца налью. Винцо у меня отменное. Мне его бабка соседская помогала настаивать.
— Ой, дед. Если я сейчас вина твоего выпью, то как я завтра встану?
— Тебя мой петух разбудит. Он так орет на всю деревню, что у всех уши закладывает. Ты, что, забыла моего горластого петуха?
— Да помню я твоего петуха… Он, что, живой еще? — Живой, а что с ним станется?
— Я думала, что ты его на мясо зарезал. Он у тебя такой жирненький, упитанный.
— Анна, не говори ерунды. Еще не хватало, чтобы я петуха резал. Он мне, как сын. А разве я смог бы свое дитя убить?
— Кто для тебя петух?
— Сын! — не моргнув глазом, торжественно произнес дед. — Это мой сыночек Петр. Я к нему отношусь с уважением. Правда, иногда, когда он начинает хулиганить и курицей по двору гонять, я могу у него со злости несколько перьев выщипать. Так сказать, для профилактики.
Я рассмеялась и, поставив ведро у амбара, махнула рукой.
— Ладно, пойдем, дед, выпьем твоего винца. У меня в последнее время столько всего произошло, что просто голова идет кругом. Можно и немножко расслабиться.
Буквально через пятнадцать минут я уже сидела в доме деда Красима за его скромным столом и дегустировала напитки местного приготовления. Дед выложил на стол хлеб, несколько вареных яиц и порезал слегка подсохшей колбасы.
— Ой, дед, а колбасой-то ты где разжился?
— Да это Петровна недавно в городе была. Ты, Анька, на колбасу-то сильно не налегай, лучше попробуй мою клюквенную настойку. Она прямо во рту тает.
Я слегка повела носом и сделала довольно приличный глоток.
— Ну как?
— Настойка как настойка. Вкусная. Я смотрю, дед, у тебя целый погреб. Пей не хочу, а ты все у меня спиртное клянчишь.
— Да я хотел себе чего-нибудь современного, фирменного. Чего-нибудь такого, что за границей буржуи пьют.
— Да нет уже никаких буржуев. Их истребили давным-давно. Теперь одни господа остались.
— Ну, господа.
— Хорошо, дедуль. Я теперь часто сюда приезжать буду. Мне здешняя природа нравится. Тишина тут у вас, птички поют. Я тебе в следующий раз целый бар привезу. Будет тебе и коньяк, и виски, и джин, и ром, и текила. Ты теперь сможешь своих бабок дорогими напитками завлекать.
Допив свой стакан клюквенной до самого дна, я полезла в карман джинсов и извлекла оттуда стодолларовую купюру. Положив ее прямо перед дедом, я сунула в рот кусок колбасы и, не прожевав его до конца, быстро проговорила:
— Возьми, дед. Это тебе.
— Что это?
— Сто долларов.
— Ну, я вижу, что не сто рублей. Только что мне с ними делать-то?
— В обменник отнесешь, — я вздохнула и тут же поняла, что сморозила глупость. — Я не то хотела сказать. Я понимаю, что у вас тут обменников днем с огнем не сыщешь. Ты эту купюру кому-нибудь из своих бабок дашь, кто в город ездит. Сдадут, а тебе денежку привезут или не денежку, а, как ты говоришь, натуру. Фруктов, конфет, пряников.
Постучав себя по карманам, я извлекла еще пару пятьсотрублевых купюр и положила их сверху ста долларов.
— Вот, у меня больше рублевой наличности нет. Мне самой нужно в обменник заехать. Так что чем богаты, тем и рады.
— А за что мне все это? — недоумевал дед.
— Да так. Для хорошего человека ничего не жалко. Я бы хотела, чтобы ты в мое отсутствие за домом присматривал. Да и не только за домом, за амбаром, за участком…
— А что за ним посматривать? Он ведь сто лет никому не нужен, — вытаращил глаза дед.
— Это на всякий случай. Чтобы, не дай Бог, дом не загорелся… Вот ты, дед, постоянно с папиросой ходишь… А вдруг мимо дома будешь проходить и нечаянно папиросу кинешь куда не надо. Дом алым пламенем и загорится.
— Да ты зачем на меня наговариваешь, Аня? Я свои папиросы тушу собственным ботинком, а даже если не тушу, то всегда смотрю, куда я их кидаю.
— Тогда смотри, чтобы посторонние к дому не подходили и не хулиганили.
— Да какие посторонние?! Тут посторонних отродясь не было. Там дом-то почти заваленный, кому он нужен?!
— Мало ли, вдруг мародеры какие пожалуют… Начнут дом по досточкам разбирать…
Да нет тут никаких мародеров и не было отродясь. А деньги я, Анька, возьму. Деньги никогда лишними не бывают, даже здесь у нас. Я доллары отдам соседке, чтобы она их в городе поменяла, а сам в райцентр поеду папирос да сахару наберу. Ты все равно в банке работаешь, стало быть с деньгами дело имеешь. А я, кроме собственного огорода, ни с чем дело не имею.
Дед сунул деньги в карман ветхой рубашки и налил себе полную рюмку самогонки.
— А за домом я посмотрю, ты не переживай. Я за ним и так всегда смотрю, что с деньгами, что без денег. У нас тут, как в раю, тишь да благодать. Ни воров, ни наркоманов, ни бандитов. Это у вас там в городе всякого сброда полно, а в нашей деревне ни Боже мой.
Дедовы доводы меня вполне удовлетворили, и я налила себе второй стакан клюквенной настойки. В конце концов расслабляться тоже полезно, а уж тем более после таких переживаний Деньги заметно подняли настроение деда Герасима, и он буквально припал к своей излюбленной самогонке.
— Послушай, Анюта, а ты замужем?
— Нет, не замужем.
— А чего это ты так в девках засиделась? Не берет, что ли, никто?
— Ну, что за странное предубеждение, что если женщина живет одна, то это значит, что ее никто не берет?! Не меня не берут, а я не беру. Вот ты мне, дед Герасим, скажи, кого у нас больше: женщин или мужчин?
— Я могу сказать только на примере своей деревни, — озадачился старик. — В нашей деревне трое баб и один мужик. Значит, баб получается намного больше, чем мужиков.
— Правильно. И это не только в твоей деревне. Так во всей России. На всех женщин не хватит мужчин. Сколько их в Чечне гибнет, сколько гробится на всякой тяжелой работе, сколько спивается… Где ж на всех-то мужиков взять?
— Послушай, но на таких, как ты, должно хватать…
— А я чем лучше?
— Ты красивая, самостоятельная.
— Таким еще тяжелее, — печально вздохнула я и посмотрела на пустой стакан. — Другая сможет довольствоваться хоть бы каким, а таким, как я, хоть бы какие не нужны.
— Значит, ты прынца ждешь…
— Не «прынца», а нормального стопроцентного мужчину. Мне не нужен ни красавчик, ни половой гигант с одной извилиной в мозгу. Мне нужен мужчина, который будет мне интересен как человек, как личность.
— Ну ты загнула. А может, тебе кого-нибудь попроще найти?
— Попроще пусть ищут те, кто сами попроще. Я, слава Богу, в этой жизни кое-чего достигла и не хочу терпеть рядом с собой вечно ноющего неудачника, который будет подавлять меня своей беспомощностью и выжимать из меня последние соки. Мне нужен мужчина, прочно стоящий на ногах, который имеет пусть не очень высокий, но стабильный заработок, хотя я прекрасно понимаю, что в той замечательной стране, в которой нам посчастливилось родиться, ничего стабильного нет и быть не может. Мой мужчина должен в первую очередь уважать сам себя и не бояться смотреть в лицо своему будущему. Конечно, сейчас очень трудно встретить мужчину, который сможет снять с женских плеч большинство тяжелых проблем, но пусть он хотя бы не будет взваливать на эти плечи еще и свои проблемы. Мужчина должен стать защитой и опорой, а нынешние мужчины сами ищут, на кого бы им опереться. В женщине должен быть шарм, а в мужчине стержень, который делает мужчину мужчиной, Я не хочу и не буду довольствоваться ролью шеи, которая крутит головой И показывает нужное направление. Мне нужен равноправный партнер, с которым бы мне не пришлось делить пальму первенства…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
