Меня как током ударило. Первой мыслью было: он спрашивает о том, что я увидела под пледом. Второй мыслью: нет, о чтении, успокойся, Реньи.
- Вы ищите коробку, в которой... - Я думала о тех копошащихся в грязи предметах и не могла подобрать правильное слово; кивнула на ноги шимпанзе. - Это оно сделало с ним такое?
Я умудрилась произнести 'оно' курсивом.
Зарипов очаровательно улыбнулся.
- Может быть, - ответил он уклончиво.
- Не приближайтесь к коробке.
- Где она? - Зарипов не растерял ни грамма своей очаровательной улыбки, но в голосе завибрировало напряжение.
Я знала, где искать коробку, знала каждый поворот, который приведет к ней. Вот каким глубоким оказалось погружение в чужие воспоминания. Зарипов протянул мне планшет с картой. Я отметила маршрут, рассказала все, что видела. Но не сказала о девушке, которая ждала шимпанзе возле авто. Почему? Одному Богу известно. Что-то подсказало мне, что об этом не стоит упоминать.
- Это все, - сказал он утвердительно.
- Да. Я могу идти?
- Разумеется.
Он полез во внутренний карман пиджака. Я задержала дыхание, когда он медленно выудил белый конверт и протянул мне. Я шумно выдохнула, глядя на конверт.
- За проделанную вами работу, госпожа Реньи.
Я покачала головой.
-Я не возьму деньги.
Его брови поползли вверх, как на подъемнике.
- Вы заработали их. Они ваши.
Я качала головой и не могла остановиться.
- Я не хочу их. То, что вы ищите, опасно, Ренат, - я впервые назвала его по имени. Иногда, когда людей называешь по имени, они начинают действительно слушать. Слышать вас. Может, это поможет Зарипову услышать меня. - То, что вы ищите, чертовски опасно, - повторила я с нажимом.
- Кто не рискует, тот не...
- Ренат, поймите же, в той коробке - жуть, и лично я ни за какие коврижки не стала бы ее открывать.
- Это не ваши заботы, госпожа Реньи.
- Что вы сделаете с ним? - спросила я, кивнув на шимпанзе.
-Не ваши заботы, - повторил Зарипов.
Да, возможно, он прав - не мои.
Никто из нас не сказал 'до встречи'. Хорошо, ведь лично я не хотела бы этой встречи.
Бритоголовый попридержал дверцу для меня. Поправив на плече сумку, я заторопилась прочь от 'БМВ', от ее пассажира в бежевом мятом костюме, с пледом на ногах, от жабоподобного Зарипова, от бритоголового парня.
- Соня! Соня, ты в порядке? - Я опустилась на корточки перед племянницей и стала лихорадочно ощупывать ее, гладить, убирать белокурые локоны с лица, с белых, как две жемчужины, щечек. Коснулась не проколотых мочек, шеи, подбородка, запястий.
- Харизма, прекращай, - Соня хихикнула.
- Он ничего тебе не сделал?
- Не-а, - Соня покачала головой. - Мы были в океанариуме.
- Я же сказал, умирать не надо, - осклабился Кирилл.
Я медленно развернулась к блондину, все еще держа руки на талии племянницы.
- Не поняла.
- Умирать не надо, - повторил блондин. - Синоним 'тики-так'.
Я смотрела на блондина, пытаясь понять, издевается он или нет.
- Кирилл, скажи, ты имеешь что-то против меня?
- Нет, если ты не имеешь ничего против моего имени.
Мне как пробки выбило.
- До лампочки мне твое кретинское имя! Понял, блин? Идем, София, нам пора.
Обычно я не называю племянницу полным именем. Обычно я не ругаюсь при ней. Сегодня день, полный сюрпризов.
Прежде чем я отвернулась, я успела заметить, что лицо Кирилла исказила искренняя злость. Подводя итог, спешу телефонировать, что знакомство прошло на 'ура'.
Как только мы с племяшкой отошли на достаточное расстояние от Кирилла (впрочем, по отношению к таким, как он, любое расстояние будет недостаточным), я стала ее торопить. Тащила ее вперед, вперед, вперед. Соня молча повиновалась, моя рука, стискивающая ее ладошку, была красноречивее любой зачитанной петиции.
На автобусной остановке я остановилась, чтобы перевести дыхание. Сев на скамейку, достала пачку сигарет, чиркнула колесиком. Руки дрожали. Не говоря ни слова, Соня села рядом, положила ручки на коленки и стала высматривать автобус.
В мозгу, вместе с ревущей в ушах кровью, колотилась мысль: 'Милый Боже, как лапки муравья, как веточки, - ноги шимпанзе высохли. От них почти ничего не осталось - бежевые штанины да нечто почерневшее, засохшее внутри. Высохли, как проклятые веточки на дереве, в которое ввели токсин'.
Как дважды два я знала следующее: ночью шимпанзе отвезут к реке и бросят в воду, этакий тотем из плоти и крови для донных рыб, и песок взметнется маленькими атомными грибами, когда его ноги-веточки поцелуют дно. Откуда знала? Глубинные ощущения. Такие же глубинные, как и место, в котором скоро окажется шимпанзе, однажды полюбившее темноволосую девушку.
Я не видела лица той девушки, но, Боже, она была красива.
Могла ли я хоть что-то сделать, чтобы спасти шимпанзе? Сдать Зарипова правоохранительным органам, прежде чем он пустит шимпанзе на корм рыбам?
Нет.
Мысль о пистолете в сумке вдруг стала куриным бульоном для души.
Подошел наш автобус. Черед Сони тащить меня за собой. Я едва разбирала дорогу под ногами. Ведь было еще кое-что. То, о чем я даже боялась думать.
Когда вечерело, бабуля садилась в свое любимое кресло с высокой спинкой и пожелтевшими от времени подлокотниками и зачерпывала игральные кости. Помнится, те странные кости казались значительно больше тех, к которым привык весь мир. Итак, бабуля зачерпывала кости рукой, а затем выбрасывала, как настоящий профи в одном из казино Лас Вегаса. И иногда - иногда! - я готова была поклясться, что вижу, как они шевелятся. А бабуля сидит и смотрит на них, словно видит то, чего не видим мы с близняшкой, и дым течет у нее из носа и слегка приоткрытых красных губ, точно жидкий перламутр.
В той коробке, в коробке из-под елочных игрушек, которую искал Зарипов, лежали такие же кости.
А, может, те же кости? Кто знает? Знала ли я? А хотела ли знать? Чем ворон похож на конторку?
Если бы у меня были ответы на все вопросы, мир стал бы очень опасным местом для жизни.
Если бы у бабушки были усы, она была бы дедушкой.
Гори в огне, паршивое 'если бы'.
10
После влажной духоты зимнего сада, после салона авто Зарипова, пахнущего дорогой туалетной водой и смертью, мне надо было побыть на воздухе. Поэтому остаток дня мы с Соней провели, не прибегая к Маневру, - бесцельно шатались по центру Зеро.
В спортивном стоке Соня настояла, чтобы я купила себе кроссовки - черные, с подошвой и шнурками цвета фуксии Мне они совсем не понравились, но Соня привела весомый аргумент, мол, кроме ботинок и шпилек, у меня нет нормальной обуви. Я спросила, что у нее попадает под определение 'нормальная обувь'. Она ответила: вот эти кроссовки. Тогда я спросила, не хочет ли она, как и ее мамочка, работать в индустрии моды. Соня высунула язык, закатила глаза и пальцами оттянула нижние веки. Перевод: 'Я буду работать пиратом'.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
