— Эти еще были ничего. Иногда попадаются просто психи. Но и с ними можно спокойно все разрулить. Это часть моей работы. Людям нравится музыка, и поэтому…
Меня охватило дурное предчувствие.
— Той ночью ты ведь мне сказал, кто ты, да?
— Ну, да, конечно, — он бросил на меня язвительный взгляд, его брови поползли вверх.
Плохое предчувствие испарилось, теперь мне стало стыдно.
— Прости…
— Эв, я хотел, чтобы ты знала, во что ввязываешься. Ты сказала, что я тебе и правда нравлюсь, но вот только группа моя тебе как-то не очень. — Он стал переключать песни на магнитоле, еще одна полуулыбка появилась на его лице. Вскоре из динамиков тихо заиграла какая-то рок-песня, которую я не знала. — На самом деле тебе потом стало неловко из-за этого. Ты все извинялась и извинялась. Настояла на том, что должна купить мне бургер и коктейль в качестве компенсации.
— Просто мне больше нравится кантри.
— Поверь мне, я уже это знаю. И перестань извиняться. Ты можешь любить все, что хочешь.
— Бургер и коктейль хоть были вкусные?
Он пожал одним плечом.
— Нормальные.
— Жаль, что я не помню…
Он фыркнул.
— Все бывает в первый раз…
Не знаю, что на меня вдруг нашло. Может, просто захотелось, чтобы он улыбнулся. Я подогнула под себя ногу и, отстегнув ремень безопасности, приподнялась и быстро поцеловала его в щеку. Внезапное нападение. Губами я почувствовала теплую гладкую кожу. Он пах намного лучше, чем имел на это право.
— Это еще зачем? — спросил он, краешком глаза взглянув на меня.
— Просто благодарю за то, что вытащил меня из Портленда, а затем из Лос-Анджелеса. За то, что поговорил со мной о той ночи, — я пожала плечами, пытаясь перевести все в шутку. — Да много за что.
Над переносицей у него появилась маленькая морщинка. Он сказал хриплым голосом:
— Ясно. Ладно.
Он молчал, а рука потянулась к щеке, касаясь того места, где я его поцеловала. Он еще долго хмуро на меня поглядывал. Каждый раз я все сильнее задумывалась, боится ли Дэвид Феррис меня так же, как я его. Эта реакция была даже лучше, чем улыбка.
* * *
Среди деревьев, примостившись на краю утеса, возвышался дом из бревен и камня. Это место внушало благоговейный трепет на совершенно ином уровне, чем особняк в Лос-Анджелесе. Внизу своим обычным делом был занят океан — красовался во всем великолепии.
Дэвид вылез из машины и пошел к дому, на ходу доставая из кармана связку ключей. Он открыл входную дверь, затем остановился и стал вводить цифры в систему безопасности.
— Ты идешь? — крикнул он.
Я задержалась у машины, разглядывая великолепный дом. Только он и я. Там, внутри. Хмм… И совсем близко волны разбиваются о скалы. Могу поклясться, откуда-то неподалеку доносились звуки оркестра. Место определенно атмосферное. И эта атмосфера — чистая романтика.
— Что-то не так? — По каменной дорожке навстречу мне шел Дэвид.
— Да так, ничего. Я просто…
— Вот и хорошо, — он не остановился. Я не поняла, что происходит, пока не обнаружила, что повисла вниз головой у него на плече в позе, в какой пожарные выносят пострадавших.
— Блин, Дэвид!
— Расслабься.
— Ты же меня уронишь!
— Не уроню. Да хватит извиваться! — сказал он, при этом его рука прижалась к задней части моих ног. — Доверься мне…
— Что ты делаешь? — Я забарабанила руками по его джинсам сзади.
— Традиция такая — молодую жену обычно переносят через порог.
— Вообще-то это делают по-другому…
Он похлопал меня по ягодице, той, на которой было написано его имя.
— А почему на этот раз мы должны делать как обычно, а?
— Я думала, мы просто друзья.
— Это я по-дружески. Но тебе не стоит щупать мою задницу, а то я могу все неправильно понять. Особенно после того, как ты меня поцеловала в машине.
— Да не щупаю я твою задницу, — проворчала я и убрала руки подальше от его зада, хотя на него было удобно опираться. Как будто это я виновата, что нахожусь в таком положении, в котором невозможно держаться ни за что другое, кроме как за его упругую задницу.
— Приходится тебя тащить! Отвратительно.
Я невольно рассмеялась.
— Ты же сам перекинул меня через плечо, дурак. Конечно, теперь ты меня тащишь.
Мы поднялись по ступенькам, оказавшись на широкой деревянной террасе, и вошли в дом. Паркетные полы насыщенного коричневого цвета и коробки для переезда, много-много коробок. Больше я ничего не могла разглядеть.
— Оппа, тут проблемка, — сказал он.
— Какая проблема? — спросила я, все еще вверх ногами, волосы закрывали мне обзор.
— Погоди. — Он осторожно приподнял меня и поставил ногами на пол. Кровь отхлынула от головы, и я пошатнулась. Он подхватил меня за локти, помогая удержаться прямо.
— Все хорошо? — он спросил.
— Да. Так в чем проблема?
— Я думал, тут больше мебели, — ответил он.
— Ты никогда здесь раньше не был?
— Был занят.
Если не считать коробок, тут были… еще коробки. Они повсюду. Мы стояли в большой центральной комнате с огромным каменным камином на дальней стене. При желании можно зажарить в этой штуке целую корову. Вверх на второй этаж уходила лестница, и еще одна — вниз. Дальше виднелись столовая и кухня открытой планировки. Это место состояло из окон от пола до потолка, аккуратных линий бревен и серой каменной кладки. Идеальное сочетание традиционных и новых интерьерных решений. Потрясающе. Но, видимо, для него это привычное дело — жить только в роскошных местах.
Стало интересно, что бы он подумал о нашей с Лорен крошечной захламленной квартирке. Глупая мысль. Как будто он когда-нибудь ее увидит.
— По крайней мере тут у них есть холодильник, — он открыл одну из больших дверей из нержавеющей стали. Каждый дюйм внутри был забит едой и напитками. — Превосходно.
— А кто такие «они»?
— А «они» — это люди, которые присматривают за
