в огромный уродливый рубец. — Ты меня без футболки каждый день наблюдаешь, а сама ходишь возмутительно одетая.
— Вот когда диплом врача получишь, сможешь смотреть на полуголых девиц столько, сколько тебе захочется.
— Какие интересные мысли, — прищелкнул языком Александр. — Так все это было спланировано только с одной целью? Признайся, ты сама отучилась на медицинском только для того, чтобы можно было безнаказанно раздевать таких красавцев, как я!
— Угу. Всю жизнь именно об этом и мечтала, — пробормотала я, продолжая думать о своем. — И сейчас упаду в обморок от восторга, потому что появился повод полюбоваться подольше — будем снимать швы.
— Какая развратная девочка, — фыркнул заключенный.
Когда процедура была закончена, а решетка снова оказалась заперта, я не спешила отходить обратно к своему столу. Я мешкала, не зная, как начать разговор.
— Когда ты смотришь на меня с таким задумчивым видом, мне становится не по себе. Кажется, что ты вот-вот возьмешься за топор и поубиваешь здесь всех.
— Расскажи что-нибудь о себе… — неуверенно начала я.
— Что именно? — привычная насмешка на его лице исчезла, и сейчас Александр смотрел на меня с холодным интересом.
— Не знаю, — протянула я. — Какая твоя любимая книга? Любимый фильм? Куда бы ты отправился, если бы мог сейчас попасть в любое место на Земле?
— Хм… Любимая книга — «50 оттенков серого». Любимый фильм — «50 оттенков серого»…
— Я же серьезно! — перебила я его.
— А кто говорит, что я шучу? — он выразительно выгнул бровь. — Ладно, — тяжело вздохнул он. — Мне нравится «Автостопом по галактике» и «Властелин колец». А ты — зануда!
— А что насчет последнего вопроса?
— Зачем тебе? — он перестал улыбаться и посмотрел на меня серьезно.
— Не знаю, — повторила я. — Мне кажется, это многое о тебе расскажет.
— Куда может хотеть отправиться мужчина, который провел в тюрьме больше месяца? — ехидно ухмыльнулся он.
— Неужели в бордели и стрип-бары? — я показательно всплеснула руками. — А как же твой целибат?
— Домой. Я бы отправился домой.
— Ммм… Ты живешь в Стокгольме?
— Да. Но под домом я подразумеваю совсем другое место. Небольшой коттедж на отшибе в пригороде. Там жили мои родители.
— Ты говорил, что у тебя никого нет… Что с ними случилось?
— Они погибли, — пожал плечами Александр.
— Авария? — предположила я, так как сама лишилась родителей именно таким образом.
— Нет.
— Прости. Если не хочешь, можешь не рассказывать.
Александр смерил меня странным взглядом и на секунду отвернулся. А затем начал рассказывать короткими, скупыми фразами.
— Они работали на крупную европейскую нефтегазовую компанию, которая занимается разработкой проектов почти во всех уголках мира. Проводили геологоразведку и часто путешествовали. Газопровод «Иран — Ирак — Сирия» планировали давно. Но информация о том, что газ есть не только на месторождении Южный Парс, который делят Иран и Катар, но и на шельфе в Сирии, поступила позже. Их отправили туда.
Его голос был абсолютно спокойным, что делало рассказ еще более пугающим. А когда он сказал, куда именно отправились его родители, я уже не могла сдержать эмоций, прижав руку ко рту.
— Это было до событий «Арабской весны», — пояснил он, увидев мою реакцию, а затем продолжил. — Далеко не всем нравился как сам проект газопровода, так и возможность открытия нового месторождения. Была проведена серия терактов, в одном из которых и погибли мои родители. А через два месяца произошло знаменитое восстание, которое положило начало гражданской войне и окончательно похоронило все эти проекты, как и сотни тысяч человек.
— Мне так жаль, — смогла выдавить из себя дрожащим голосом. Я уже жалела, что вообще спросила об этом. — Сколько тебе было?
— Восемнадцать. И не стоит на меня так смотреть. Я в порядке, — он улыбнулся, но я видела, насколько натянута и неестественна сейчас эта эмоция. — Если ты так и продолжишь здесь стоять, то пропустишь свой ежедневный обход, — напомнил он, меняя тему.
Я действительно примерно в одно и то же время обходила своих постоянных пациентов, чтобы раздать лекарства, но вряд ли он сейчас беспокоился о моем графике. Скорее кому-то нужно было побыть одному. Я не стала отказывать ему в этом праве и, поспешно захватив сумку с медикаментами, вышла из медблока.
***
С того момента, когда я узнала, пожалуй, первую личную информацию об Александре, прошло уже два дня. Наше общение осталось таким же, хотя я все чаще ловила себя на том, что смотрю на него с грустью. Мне хотелось надеяться, что Лиан все же позвонил Энтони и они смогли договориться, а значит, скоро вытащат его отсюда. Но время шло, а никаких судьбоносных событий не происходило. И сегодня я с ужасом поняла, что в течение дня я должна выписать Райнера. Срок госпитализации подошел к концу, а продлевать его нет никаких видимых причин.
Весь день я сидела как на иголках. В горле стоял ком, а в районе желудка образовался огромный болезненно пульсирующий комок. Когда до конца рабочего дня оставалось всего полчаса, я провела последний осмотр, после чего позвонила Энтони и сообщила, что Райнера можно переводить обратно в камеру.
Отложив телефон, я отвернулась. Сил на то, чтобы смотреть на Александра просто не осталось. Я чувствовала себя предательницей. Не могла только до конца разобраться, кого именно я предаю — его или себя.
— Я так понимаю, эскорт уже в пути, — лениво протянул Райнер. — А где радостные танцы? Где эйфория от осознания, что я больше не буду мешать тебе работать? — усмехнулся он, прислонившись плечом к решетке.
В другое время я бы поддержала шутку, рассказав о том, как сильно он меня бесит. Но сейчас я просто не могла ответить так. Я подошла к нему, заглядывая в глаза. Странно. Несколько секунд назад я была готова на все, чтобы не ловить на себе его взгляд, а сейчас не могла оторваться. Было безумно страшно от осознания, что я могу видеть его в последний раз. Конечно, умом я понимала, что его не будут убивать сразу после выписки, но все равно как будто прощалась.
— Ты совсем мне не мешаешь, — тихо прошептала я.
А в следующий момент он схватил меня за руку, притягивая вплотную к решетке, а другую ладонь положил мне на затылок, слегка оттягивая волосы назад, и впился в мои губы страстным, неожиданным поцелуем.
Сердце пропустило удар и сразу же, как будто желая восполнить этот пробел, набрало бешеную скорость. Он не спрашивал разрешения, не пытался быть милым или нежным, а просто брал то, что ему нужно, как будто был уверен, что это и так по праву принадлежит ему. И я
