Спасибо! — страшно обрадовалась Элле. — Ты ж мой герой! Я так давно хочу помыться…
А дальше она такое вытворила, что я едва сам глаза на бережок не выронил. Моргнуть не успел, а сова моя уже входила в воду, и из одежды на ней… да лучше бы вообще ничего не было! Чем эти малюсенькие треугольнички… едва прикрывающие… так едва прикрывающие, что воображение вскачь, а чего не надо — вверх… О Пресветлый, я сейчас сгорю к шатту прямо здесь! Или завалю ее, и плевать на все последствия!
— Имран, с тобой все в порядке? — раздался ненавистный голос из ближайших кустов. — Прошло больше пятнадцати минут.
— Сгинь, нечисть святая! — взвился я, отчаянно пытаясь сообразить: то ли выдергивать свою развратно одетую жену из воды и накрывать одеялом, желательно с головой, то ли кинуться в кусты с мечом наперевес, чтобы проткнуть гада насквозь до того, как он что-то углядит. — Хрюша, фас!
— Не поможет, я ему мяса пожарил, — ехидный голос раздался ближе.
— Не смей сюда ходить! — ничего глупее рявкнуть я не мог, но у меня от зрелища мозги отказали — сова своими треугольничками в нужных местах, под которыми она была живая и мокрая, спалила их на корню. — Я тебе глаза выколю, если шагнешь ближе!
— Что у вас там происходит? — предсказуемо обеспокоился святой, мать его, паладин и, конечно, коне-ечно, ломанулся к нам через кусты. — Имран?! Все хорошо? Я хочу услышать твой голос!
Тьфу…
— Все хорошо, я просто решила искупаться. — Женский голос из-за моей спины остановил ломившегося сквозь заросли железного болвана в последний момент. — Инсолье охраняет мою добродетель, так что тебе нет необходимости сюда приходить.
Судя по звукам, Паоло там запнулся и навернулся через корень вместе со всем своим железом. А я только злорадно подумал: так тебе и надо, скотина. Не все мне одному страдать.
— А он, получается, смотрит?! — взревели кусты.
— Ну да, муж же, — пожала плечами сова. Да что ж она делает?!
— Д-даже замужним парам нельзя при свете дня! Это… это же греховно! — Паоло уже начал заикаться, а я расплылся в довольной улыбке от приятной сердцу ситуации.
— Не беспокойся, я не совсем раздета, все прилично.
Прилично?! Это она называет — прилично?! А что тогда неприлично?!
— Просто… мне показалось… долго… — все еще пытался подобрать слова паладин.
— Искупаться мне все равно нужно, — ответила ему Элле. — Мы ведь можем еще долго бродить по лесам и горам. Неизвестно, будет ли там возможность умыться. Так что подожди нас немного, пожалуйста. Заодно и еда чуть остынет, язык обжигать не будем.
— Угу, — дернулась листва, а затем практически шепотом донеслось: — Тронешь ее — я тебя оскоплю.
— Не бери грех на душу, ты нас уже обвенчал, старший братец, — хмыкнул я так же тихо, заставляя кусты недовольно зашипеть.
— Я вымоюсь и буду пить отвар, а вы с Инсолье тоже займетесь своей гигиеной, — между тем как ни в чем не бывало распорядилась из запруды Имран.
— Чем займемся? — не поняли кусты.
— Вымоетесь. Вам друг друга, думаю, стесняться нечего. А меня Хрюша покараулит.
— Э-э-э…
— Э-э-э…
Тьфу ты, только хором я со всякими паладинскими скотами еще не мычал.
— Мне и с тобой помыться можно так-то. — Тут мой взгляд снова упал на те самые кусочки ткани, и я мысленно выматерился. Шатт, не могу. Если не хочу еще один неконтролируемый приступ желания. — А, ладно, пусть будет как ты сказала.
— Я не стану этого делать, — глухо отозвались кусты.
— И зря. — Элле сегодня была особенно безжалостна, как я посмотрю. — Прости, но если ты не будешь мыться, то лучше держись от меня с подветренной стороны.
— Паладины способны очистить себя заклинанием! — обиделся Паоло.
— Извини еще раз, но тебе это не помогло. Во всяком случае, сегодня.
— А ты чего воды в рот набрал? Скажи ей! — после недолгого молчания зашипели на меня кусты. — Скажи, что это не подобает!
— Нельзя им в чистой воде мыться, они как нечисть — от этого болеют и чахнут, — сквозь сдерживаемый смех выдал я. — Ты просто забыла основные характеристики святых братьев — они чем грязнее, тем святее. Если корка грязи начнет отваливаться, а мухи дохнуть на подлете — все, считай, перед тобой почти вознесенный.
— Да что за шаттов бред ты несешь, некромант!
Посмеиваясь, я все-таки отошел вместе с Паоло от заводи, оставив охрану Элле на свинью. Предварительно все же навешав еще и свои заклинания, а то нечисти после внезапного нашествия паладинов и самого аж заместителя командира доверия нет.
И тут мой взгляд выхватил из зелени леса два ярко-оранжевых пятна. На одном из деревьев сидел большой грозный филин. Раза в полтора больше тех птиц, что я видел раньше. И эта огромная птица смотрела прямо на меня, даже не прикрывая огромные янтарные глаза. Нетипичное поведение для филинов, ведущих исключительно ночной образ жизни. Тем более в столь яркое солнечное утро.
— Чего застыл? — одернул меня Паоло, и мне пришлось на секунду отвлечься, чтобы огрызнуться.
Когда я повернул голову обратно, птицы уже не было.
Глава 21
Инсолье
— И что же тебе нужно, сволочь? — бормотал я под нос, осторожно отходя от полянки, где после целого дня пути уснула моя жена и железный петух, ее стерегущий.
Мы двигались в сторону гор, как и запланировали. Единственное, что меня не устраивало, — именно мне пришлось ехать на свинье. Задница уже не болела так сильно, Элле на совесть перетянула своими нитями отток энергии от меня к Паоло. Но порвать заклинание она не смогла, так что сидеть все равно было неуютно. Вот только идти — еще хуже. Потому что помимо боли ко мне привязалась еще и мерзкая противная слабость.
Я так вымотался к вечеру, что даже почти не доставал паладина. С утра еще ковырял его железный панцирь, запуская под него ядовитые шпильки, а после полудня только и мог, что тихо скрипеть зубами и делать вид, будто у меня все хорошо.
И было все хорошо! Пока вечером на привале я опять не увидел два янтарных глаза в кустах. С трудом, но все же поднялся на ноги и отошел от основного лагеря шагов на сорок. Шаттова птица, что не удивительно, последовала за мной.
— Ну?! Мне и так хреново, а от твоих игр еще и подташнивать начинает.
— Почему Сантимора все еще дышит? — Филин слегка приоткрыл клюв, и оттуда
