раздался голос Филиппа. — Возможностей тихо от него избавиться было более чем достаточно.
— Потому что потому, — зло отозвался я. — Нечего мне баки забивать, темный братец. Как только я грохну твоего шаттова заместителя, ты меня тут же следом отправишь. Ищи другого дурака.
— Ох, какой же ты нечестный, младший брат. Непослушный и вероломный. А ведь я почти простил тебе кражу свитков и моей невесты. Ее, кстати, вернешь. С глазами или без — неважно. Мне она нужна. А в твою искреннюю любовь, уж прости, я не верю.
— Поздно, бра-а-атец, — протянул я. — Нас уже обвенчали. Причем не кто иной, как твой заместитель.
— Даже так? — Филин резко склонил голову набок, а потом и вовсе перевернул ее, смотря вверх ногами. — Неужели… неужели настолько капитально влип, маленький брат? Неужели ты еще больший дурак, чем пытаешься притвориться? Ладно. — Он резко оборвал сам себя и сменил интонацию. — Слушай меня…
— Ну я хотя бы живой дурак, согласись. И скоро буду еще здоровым и свободным, — не выдержал я и огрызнулся.
— Вот не знаю, поржать над тобой или посочувствовать твоему скудоумию. Ты даже не представляешь, в какую яму прыгнул, побратавшись с Паоло. Ты мог бы выжить, если бы убил его. Мог бы выжить, если б изнасиловал в кустах мою невесту. Но вот после смешения крови со святым наследником я за твою душу и медяшки не дам.
— Каким еще наследником?
— Ну сам подумай. Головой, для разнообразия. Был бы Паоло простым паладином, пусть даже великой силы, с какого перепугу мне от него избавляться? Мозгами он весь в тебя — особо не блещет. А фанатиками руководить и вовсе одно удовольствие. Им по плечу рукой хлопнешь, скажешь кодовую фразу «за правое дело» — и лепи что хочешь: хоть рыцаря, хоть раба, хоть палача. — Филин переступил с ноги на ногу и моргнул на меня своими фонарями.
— Чушь не неси. — Я сам изумился тому, что говорю, но продолжил: — Сантимора вовсе не такой идиот, каким ты его выставляешь.
— И в этом его главная проблема, — неожиданно согласился темный брат. — Мало мне было его родословной и того, что этого прекрасного со всех сторон рыцаря продвигают по карьерной лестнице из-за нее же, так он еще и сам не дурак. А потому слишком многое стал замечать. Правда, свет праведности в голове не дал ему сопоставить факты и заподозрить меня, но время идет, люди умнеют. А мне этого не нужно.
— Скажи прямо: Паоло тебя за фокус с моей женой мордой в дерьмо окунул и на покаяние отправил, — догадался я. — При всем ордене, небось. А ты и пикнуть не посмел, чтобы образ не уронить и поперек его родословной не встревать.
— Я своих ошибок не стесняюсь. Сказал же, если б не твоя… новоявленная жена, чтоб вам друг с другом до старости жить и потом вместе переродиться, я уже был бы на пути к трону архиепископа. Подгадила, курица блаженная, знатно. А самое страшное — просто по наивности. Я бы спокойно принял поражение от более изощренного и опытного противника, но потерпеть крах из-за местной сумасшедшей стало настоящим ударом для психики. Вот и… вспылил. Еле удержался, чтобы при всех ей шею не свернуть. Ты ведь знаешь, для нас, темных, яркие эмоции — основа существования.
— Хватит мне тут исповедоваться. Говори, что хочешь, и проваливай. — Злоба подступила к горлу. С-скотина темнозамаскированная, язык вырву за такие слова. И пусть он говорит вовсе не о моей жене, а о той блаженной дурочке, которая раньше занимала это тело. Все равно!
— Ну а кому я еще на голову могу всю грязь мира вывалить? Хоть представляешь, сколько я терпел? — снова начал было свое нытье Филипп, но тут же резко изменил поведение. — По идее за то, что ты не выполнил уговор, мне нужно просто тебя убить. — Воздух вокруг стал тяжелым и наполнился черным едким дымом. Шрамы на спине заныли, а весь мой мир сузился до двух огромных янтарных глаз, которые будто сковали меня цепями. — И поверь, обратить тебя трупом совсем не трудно. Я, дорогой братец, в буквальном смысле слова держу тебя за задницу. Крепко держу. Думаешь, как я тебя нашел?
— Ты… завязал пентаграмму на Паоло, — упрямо прохрипел я, борясь с темнотой и удушьем.
— Поисковую, да. Но жизнь твоя остается в моих рук совершенно по другой причине. Какой именно, сообщать не собираюсь. Все-таки я не книжный злодей. И рассказывать свои планы жертвам — не в моем стиле. Так что просто запомни, дорогой братец. Или ты будешь делать то, что я тебе говорю, или…
Приступ боли скрутил так, что в ушах зазвенело, а во рту стало сладко. И самое мерзкое, что болело именно пониже спины. Дополнительное унижение.
— После братания убить наследника будет тяжеловато, так что настаивать не стану. Пока не стану. Хотя и намекну, что в горах часто пропадают даже опытные охотники. А еще в последнее время там, говорят, нежить расплодилась. Так что твоя задача сейчас — идти туда, куда идешь, и не сворачивать с пути. Просто и легко выполнима даже для такого невезучего оболтуса, как ты, правда?
— Иди в жопу, скотина, — из последних сил прохрипел я.
— В твою, что ли? — издевательски рассмеялся филин. — Зачем мне? Я и так в любой момент могу ее пощупать… кнутом.
Глава 22
Алла
Я проснулась от чувства сильной тревоги. Вскинулась, зашарила руками вокруг, но почти сразу услышала голос Инсолье:
— Здесь я. Не бойся.
— Что у нас случилось? — Когда первый страх прошел, спросила я, выбираясь из-под чужого плаща. Тюк, который неизвестно где и у кого отобрал Хрюша, был наполнен разной одеждой, но в нем не было ни одного одеяла. Неудобно, но лучше, чем ничего.
— Задница у нас случилась. Моя. Что, в принципе, регулярное явление, — хмуро поведал некромант.
— Опять больно?! — Я лихорадочно потянулась нитями к тугой перевязке, намотанной на канал между пентаграммой на теле мужа и паладином. Тот продолжал спать. Или делал вид, что спит. Перетяжка была на месте, нити в порядке.
— Скорее обидно. Только непонятно, за что больше — за собственную глупость или за чужую гениальность.
— Рассказывай. — Стало понятно, что больше уснуть все равно не получится. Я сгребла плащ вместе со спавшей в нем кошкой, пошла на звук и тонкие очертания фиолетовой нити в темноте. Дошла, набросила на его
