Его лицо остается таким же спокойным.
Она кланяется и спешит удалиться. Очень быстро пересекает территорию и скрывается в доме, закрывая за собой двери.
— Тебе не идет роль шлюхи. — медленно протягивает мужчина, немного подаваясь вперед. Он заставляет меня сесть обратно одним взглядом. Он опаснее, чем кажется, а в такие моменты исчезает прожигатель жизни, передо мной возникает настоящий царь, способный прогнуть любого под себя, заставить исполнять его желания.
— А я и есть шлюха, меня имеют ради своего удовольствия. Нужно уметь называть вещи своими именами.
Ахмед тянется в карман своего халата и достаёт оттуда пачку баксов, отсчитывает купюры, трудно подсчитать сколько именно. Кидает ими в меня.
— Ну раз шлюха, то возьми плату. Тут больше за целку, в остальном толку от тебя…
Мне казалось, что до этого я чувствовала себя невыносимо хреново, но теперь поняла, что до этого были цветочки, теперь наступили ягодки. Это был предел.
Беру его деньги, которые упали мне на колени, сжимаю и затем демонстративно рву.
— подавись своим завтраком. Подавись своими деньгами. Ублюдок!
— И тебе приятного аппетита. — Аль-Мактум как ни в чем не бывало отрезает кусочек яичницы и отправляет его в рот, ест с удовольствием.
Я встаю слишком резко, опрокидывая стул вместе со столом и дорогущим сервизом, отправляю все на пол, и отправляясь обратно в дом, нужно найти Лизу и вызвать такси. Не хочу больше здесь оставаться. Надеюсь, он захочет кого-то другого вместо десерта к своему завтраку.
Стоит мне дойти до стеклянных дверей, как из них выскакивает два парня, на них белые льняные рубашки и чёрные брюки, видимо униформа охраны Эмира. Они шустро подхватывают меня под руки и волокут обратно. Я просто парю в воздухе.
Все это время Аль-Мактум сидит, как ни в чем не бывало, даже улыбается. Его ничуть не смущает, что меня силой приволокли к нему обратно, что его завтрак на полу. Сидит весь такой очаровательный в ворохе осколков.
Я пихаюсь и кусаюсь, брыкаюсь, но меня усаживают на стул. Парни становятся позади меня, видимо, как гарантия того, что я не причиню вред их дорогому Эмиру.
Мне уже трудно остановиться, удержать себя в узде. Крышу напрочь срывает.
Зачем обманывать
саму себя, после сегодняшней ночи во мне что-то щелкнуло, сработало что-то, притянуло к нему. Размечталась. Захотелось сказки. Хотя бы курортного романа. Нежности. Клочочек любви. А вместо этого — меня ударили кирпичом по голове. Просто развлечение.
Прислуга быстро ставит стол, сервирует его по новому. Подаёт горячие омлеты и чай. Все исправляется в считанные секунды. Минута, и как и не было ничего. На их лицах нет ни удивления, ни осуждения. Они привыкшие ко всему.
Закидываю ноги на стол, сбивая с него заварочный чайник, судя по орнаменту на нем — дорогущий. Такая наглость выводит из себя его охранников, они дергаются, но Ахмед останавливает их, не даёт дотронуться до меня. Несмотря на такую дерзость, он остается спокойным, просто осматривает мои пальчики в сланцах, которые немного подрагивают.
— Так уже лучше. Мне нравится твоё бунтарство… — неожиданно он улыбается. Красивый мальчишка с белоснежными зубами, способный очаровать любую. — Но если ты не уберёшь ноги со стола, я выпорю тебя прямо здесь при всех. Возбуждает?
— Да. — оттопыриваю губу и разваливаюсь еще удобнее, хочу его злости, достать его до такой степени, чтобы он не захотел меня видеть. Отказываюсь верить, что моя дерзость только подзадоривает его.
Игнорирует все мои выпады.
Аль-Мактум говорит одному из парней на арабском, приказывает снять видимо ремень, потому что один из них тут же начинает его расстёгивать и затем протягивает Эмиру. Он принимает его и начинает пошло ухмыляться, проверяет на прочность дорогой аксессуар.
У Эмира и охранники одеваются в очень брендовых шмотки. Уверена, что такой ремень стоит больше, чем мои родители получают в Брянске в месяц. Неприлично ходить в таких дорогих вещах в Африке, когда многие дети голодают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы играем в игру, кто кого переглядит.
— У меня даже встал в предвкушении.
До последнего не верю, что он сделает это. Аль-Мактум сам не говорил, что не любит публичность в делах интимного характера, но в этот раз он видимо решает поскупиться своими правилами.
Он со всей дури лупит по столу, разбивая чашку на мелкие осколки, она разлетается в разные стороны. Я испуганно подпрыгиваю.
Встаёт. Я убираю ноги. Вызов брошен.
— Поздно, дорогуша. — проводит большим пальцем по моей щеке, пытается подхватить меня, чтобы перевернуть попой к верху, но я не даюсь, изворачиваюсь и прошмыгиваю мимо него под столом, оказываюсь по ту сторону.
Мужчины охают. Спасибо гимнастической школе и Вере Павловне, моей преподавательнице, за небывалую гибкость.
Но даже это не выводит из себя мужчину. Он лишь оглядывается на меня и смеется без злости. Хохочет так, что голову запрокидывает. Ему весело до колик в животе, вот так я забавляю его.
— Хочешь, чтобы я побегал за тобой?
— А что, Эмиры не бегают? — говорю это и делаю небольшие шаги назад, готовая сорваться в любую минуту. Скидываю сланцы с ног, чтобы не мешали.
Когда парень приходит в движение, отбрасывая ремень, бегу со всех ног вдоль бассейна. Мне не убежать от него, тут везде его люди. Я даже не знаю дорогу к отелю, но мне не хочется отдаваться ему просто так. Пусть хотя бы побегает.
У него же невеста. Достойная его. А я так. Мясо… со мной можно, как захочется.
Эмир быстро меня настигает, хватает и кидает, утаскивает в бассейн. Просто сбивает с ног. Сердце ухает.
Мы падаем в прохладную воду, погружаемся с головой. Создаётся впечатление, что тонем. Тяжелая ткань утягивает вниз. Паника охватывает меня. Вижу множество пузырей и красочные пятна.
В первые секунды я теряюсь и открываю рот, заглатываю воду, давлюсь и захлебываюсь. Ахмед, успевший скинуть халат, подхватывает меня и тянет наверх. Поворачивает набок и удерживает голову.
— Сплевывай, дура.
Вода идет даже из носа, я стараюсь откашляться и хлебнуть свежего воздуха. Прижимаюсь к сильному торсу мужчины, удерживаясь за край бассейна. Легкие обжигает воздух, раздирает горло.
Не успеваю прийти в себя, а Ахмед уже ловко стягивает с меня шорты, раздирает топ и отправляет их на дно бассейна.
Парней уже нет, они скрылись, оставляя нас двоих.
Я совершенно голая в его жадных руках, исследующих мое тело шаг за шагом. Мозг снова начинает отключаться, начинаю думать не тем, что между моими ушами. Тело распаляется во власти наглых движений.
Мне душно. Сгораю дотла. Проклинаю себя за то, что слабая женщина.
Ахмед врывается в меня, раздирая и ничего не оставляя. Вколачивается так яростно, что у меня перед глазами все искрит и идет кругами. Наказывает меня за мое своеволие, подгоняет под себя. Мне больно и сладко одновременно. Его безумие заразно, загораюсь вместе с ним.
Он еще крепче прижимает меня к бортику бассейна, еще жёстче вгоняет свою дубину в меня по самые яйца. Отпускает мои запястья и слегка обхватывает горло, сжимает его, заставляя обернуться и смотреть на него. В его адские глаза, пожирающие мою душу.
Хватаюсь за край бассейна, ломая ногти до крови. Готова вгрызться зубами в голубую плитку, чтобы запретить себе издавать эти разнузданные стоны, вырывающиеся против воли.
Он берет меня сзади, как ему хочется, даже не спрашивает, не ласкает. Просто трахает. А я умираю от кайфа, растворяюсь в нем.
— Ты урод. — выплёвываю я. — Давай быстрее! Мне противно! Ты мне неприятен! Кончай уже!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
После моих слов Ахмед перемещает руки на мои ягодицы, нагло сжимает их. Начинает двигаться снизу вверх, словно насаживаю на крюк, доводя меня до экстаза.
— Противно? — томно шепчет он мне в самое ухо. — Неприятно?
Открываю рот, чтобы прокричать, как он мне противен. Сказать тысячу раз «Да».
