— Но неужели ты сама не видишь ничего странного в своем доме? — ломким голосом спросила Ирина Матвеевна.
— Ничего, — быстро проговорила Вера и осеклась.
Странности, несомненно, имелись. Правда, они, скорее, не пугали, а помогали. А как быть со Светкиной историей? Светка-то не знала, что местные связывали с домой всякие ужасы!
Ирина Матвеевна выжидательно уставилась на нее. Вера почувствовала, как глубоко внутри нарастает гнев: и без того забот невпроворот, единственная подруга при смерти, а тут сиди — рассуждай с суеверной пенсионеркой про какую-то чушь!
— Я прожила в доме больше недели и ничего плохого не заметила! — чуть громче, чем нужно, сказала она. — Сплю крепко, ничего подозрительного не вижу.
— А может быть, это только пока? — Ирина Матвеевна не желала сдавать позиции. — Поначалу и с Игорем все было в порядке!
— Ирина Матвеевна, дорогая моя, не хочу вас обижать, но этот разговор бессмыслен. Я остаюсь здесь, это мое окончательное решение.
Вера увидела, как губы у пожилой женщины дрогнули, и поспешно добавила, желая смягчить свою резкость:
— Но если бы я и захотела уехать, мне некуда, понимаете?
— Ну что ж, дело твое. — Ирина Матвеевна встала и двинулась к раковине. — Не сердись на старуху. Я хотела как лучше.
— И вы на меня.
Вера тоже поднялась и стала убирать со стола посуду.
— Завтрак был — пальчики оближешь.
— Оставь посуду, Верочка, я сама, — запротестовала пожилая женщина.
Вера подошла к Ирине Матвеевна и обняла ее, прижавшись щекой к мягкому плечу.
— Нет, вы уж позвольте мне хоть как-то вам помочь.
Легкая натянутость, возникшая было между ними, рассеялась. Вера покончила с посудой и проговорила, вытирая руки:
— Хотела еще попросить вас… Собираюсь сходить к своим, на кладбище. Объясните мне, как туда добраться?
— Конечно, милая. Это совсем близко. Надо идти не к Большим Ковшам, а в противоположную сторону, к Глубокому озеру. Выходишь из Корчей — и идешь все время прямо. До первой развилки. А там, как в сказке. Налево — озеро. Направо — кладбище. Его сразу видно будет, не перепутаешь. На кладбище тоже легко разобраться: аллея одна, второй поворот направо, и совсем рядом — твои. Мне сходить с тобой?
— Спасибо, я должна одна. — Вера убрала за ухо непослушную прядь. — Прямо сейчас и пойду. Вы не дадите мне цветов из сада? А то в первый раз — и с пустыми руками.
— Господи, конечно! У меня поздние тюльпаны как раз расцвели — очень красивые, — подхватилась Ирина Матвеевна, — обязательно отнеси! Твоим приятно будет.
Она сходила в палисадник, нарвала большой букет и вручила девушке.
Дошла Вера быстро — минут через пятнадцать уже была на месте. Свернула с главной аллеи направо и почти сразу наткнулась на знакомые фамилии. Вот они: отец, дедушка и бабушка. Три скромных креста с металлическими табличками выстроились рядышком. Чуть поодаль виднелось еще одно, темное от времени надгробие — Владимир и Варвара Толмачевы. Умерли в один день — 2 августа.
Все захоронения — в образцовом порядке: ни листвы, ни мусора. Оградки выкрашены, на холмиках зеленеет симпатичная травка, растут мелкие розовые и белые цветочки. Потрясенная такой заботой Вера еще раз мысленно поблагодарила Ирину Матвеевну.
Она разделила свой большой букет и положила по нескольку тюльпанов на все могилы.
— Теперь сама буду присматривать за вами, — пообещала Вера, — я вернулась.
Боли и тоски не было — она ведь не помнила ни папу, ни бабушку, ни деда. О существовании прадеда и прабабки даже не подозревала, вплоть до вчерашнего дня. Так что оплакивать никого из них не могла. Ей лишь было немного грустно, как это всегда бывает на кладбищах. Но одновременно и радостно, что она нашла-таки своих предков. «Вот они — люди, которым я обязана тем, что живу на свете», — подумала Вера.
Постояв еще немного у дорогих могил, она вслух попрощалась с родными и ушла, не оборачиваясь. Оглядываться на кладбище нельзя, это ей сказала материна подруга тетя Лида, когда они хоронили маму.
— Не вздумай, Верка! Назад не смотри — к себе позовет! — поучала она заплаканную Веру. Верить или не верить — дело хозяйское, но уж больно убежденно говорила тетя Лида. Вот жутковатые слова и врезались в память.
Вернувшись в Корчи, Вера заскочила домой, быстро привела себя в порядок, переоделась, взяла необходимые документы и двинулась по дороге в Большие Ковши.
По пути набрала номер реанимации. Состояние Светы было по-прежнему стабильно тяжелое. Она почти дошла до Больших Ковшей, когда навстречу попалась Мария Сергеевна Емельянова.
— В Ковши? — вместо приветствия пробурчала она.
— В Ковши, — откликнулась Вера и хотела пройти мимо, как вдруг Мария Сергеевна остановила ее вопросом:
— А подружка твоя как? Которая хворая? Чё с ей?
— В реанимации. При смерти.
— Вона оно как. Чего («чяво») деется, — покачала головой Мария Сергеевна и двинулась в Корчи.
Вера быстро зашагала в противоположную сторону.
Почти дойдя до остановки, решила зайти в местную школу. Ей пришло в голову, что там наверняка имеется библиотека. Может, найдется и свободная вакансия? Работать ближе к дому было бы здорово.
Опасения Ирины Матвеевны не убавили желания Веры остаться в Корчах. Возможно, ей не хватало воображения, но она верила лишь тому, что видела, слышала, могла потрогать руками. Ее вера в Бога носила условный характер: она просто на всякий случай изредка ходила в церковь. Мистика, колдовство, предчувствия, порча, сглаз, экстрасенсорика — все, что было за гранью осязаемого, раз и навсегда научно-объясненного мира, было вне ее понимания. Человек рационального склада, земной и логичный, Вера никогда не интересовалась такими вещами, не верила в них и потому не боялась.
Глава 11
Где в Больших Ковшах школа, Вера уже знала, и решительно направилась туда. Быстро выяснив местонахождение библиотеки, поднялась на второй этаж и открыла обшарпанную деревянную дверь.
— Перепелкин, почему сдаешь книгу в таком состоянии? Ты что, на ней чай пил и селедку ел? — громко сердилась библиотекарь, женщина неопределенного возраста и крайне непривлекательной наружности. Высокая, сутулая, плоскогрудая и плоскозадая, с полными икрами, тусклыми волосами — пегими у корней и желтыми на концах, тонкими губами и большим носом, который унылым крючком загибался к подбородку. Как ни пытайся смотреть ей в глаза, взгляд все равно упирается в нос.
Библиотекарь нависала над тощим рыжим Перепелкиным, а тот без тени боязни хитро косил в сторону Веры ореховыми глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
