На этот раз я решила одеться менее броско. Нацепила джинсы, надела сначала короткий свитер, который меня полнил, а поверх него еще и длинный свитер, спускавшийся из-под куртки, как тут любит носить молодежь. Волосы парика я подобрала под черный берет с козырьком так, что оттуда выбивались лишь несколько прядей, глаза обвела карандашом, слегка изменив их разрез, а губы забелила пудрой, а затем нарисовала себе рот, который довольно сильно отличался от моего собственного и, соответственно, – от рта Шерил. Очень довольная плодами своего труда – это было куда умнее, чем мой вчерашний наряд, – я все еще разглядывала себя в зеркало, когда в мою дверь позвонил Джонатан.
Его реакция была для меня неожиданной. Вместо того чтобы удивиться моей новой внешности – я, признаться, ждала восхищенных возгласов и пары-тройки комплиментов, – он окинул меня оценивающим взглядом профессионала и одобрительно кивнул.
Мы вышли в пять часов и уже без двадцати шесть были на месте. Сделав несколько кругов вокруг конторы, где работала Шерил, я убедилась, что знакомых мне со вчерашнего вечера личностей нигде нет. Мы уселись в одном из близлежащих кафе у окна и, заказав кофе, стали смотреть на улицу. Я тихо рассказывала Джонатану историю Шерил по-английски – незачем было посвящать в подобные дела случайного слушателя. На столе рядом с кофейной чашкой Джонатана лежала маленькая видеокамера.
– Значит, обоим известно и где она работает, и где она живет, – подытожил Джонатан. – Это нехорошо.
– А главное, почему их двое?
– Посмотрим, – сказал Джонатан, – разберемся.
И мне стало спокойнее на душе.
Первый появился ровно в шесть тридцать. Он прошелся по улочке дважды, поглядывая на двери конторы Шерил.
– Вот он, – сказала я.
Джонатан потянулся к видеокамере и включил кнопочку, не беря ее в руки. Затем сбоку вытянул маленький экранчик, на котором прекрасно было видно все, что попадало в фокус видеокамеры – не было никакой нужды брать ее в руки и приставлять к глазам. Когда в квадрате нашего окна появился «костюм», Джонатан нажал еще одну кнопочку и подпер лицо рукой со стороны окна, что прикрывало его скошенные на экранчик глаза. В экранчике двигался лысоватый мужчина в помятом костюме. Незаметным движением руки Джонатан нажал еще одну кнопку и взял лицо лысоватого таким крупным планом, что я чуть не ахнула. Хорошая штука видеокамера…
Люди стали выходить на улицу. Помятый костюм, должно быть, увидел Шерил, потому что прибавил шагу и двинулся в обычном направлении – к метро. Однако «джинсовый» не появлялся. Я начала волноваться. Прождав двадцать минут безрезультатно, мы решили ехать к дому Шерил.
У Джонатана была машина, и на этот раз я обошлась без такси. Мы припарковались с большим трудом по дороге от метро к ее дому и остались сидеть в машине. Камера лежала на коленях Джонатана, палец – на кнопочке старта.
Вот и Шерил, вот и ее штатный «хвост». А где же обольстительный брюнет?
Его не было.
Значит, это нерегулярно, может, даже случайно, что они следили одновременно вдвоем, так что не мудрено, что Шерил этого никогда не замечала…
Выждав, мы с Джонатаном последовали в том же направлении. Но на улице их не было: должно быть, Шерил уже дома, а «хвост» засел в ее дворе…
И тут я увидела машину «джинсового». Узнала ее чудом – я вам уже говорила, что я не способна отличать марки, я даже «Жигули» от «Москвича» не отличу, в моем арсенале существуют только такие средства для опознания, как цвет и размер. Машина была серая, каких тысячи, и я никогда бы ее не узнала – но просто сердце екнуло.
«Джинсового» в ней не было. Я указала глазами Джонатану на машину.
– Кажется, это его.
– С бельгийскими номерами?
Потрясающе, как это он их различает?
– Впрочем, – добавил Джонатан, – у разведки должны быть любые машины с любыми номерами.
Джонатан осторожно приблизился к машине, прошел мимо, слегка косясь на ее окна. Я внимательно обежала глазами улицу. На углу был телефон-автомат – отлично, он мне пригодится. «Джинсового» по-прежнему нигде не было видно. Идти во двор было рискованно. Джонатан вернулся ко мне.
– Ничего особенного не заметил. Салон пустой. Машина не новая, не исключено, что из проката…
– И что из этого следует?
– Ничего. Сядем в кафе?
Мы снова пошли в кафе, в то самое, где я просидела вчера.
«Джинсовый» сидел за столиком у окна, ровно на моем вчерашнем месте.
Я едва не сбежала. Крепко ухватив Джонатана за локоть, я, боясь даже глаза скосить в ту сторону, сказала ему тихо с искусственной улыбкой:
– Обними меня, будто я твоя девушка.
Надо сказать, что он не заставил себя упрашивать. Его рука обвила мои плечи, принеся мне успокоение. Официант провел нас к одному из столиков – я попросила зал для некурящих, так как мое вчерашнее место, которое теперь занимал «джинсовый» брюнет, находилось в зоне для курящих. Выбрав столик, наполовину скрытый за колонной, я села спиной к залу. Джонатану вообще ничего не было видно из-за колонны.
– Джонатан, – сказала я, – ты продолжаешь играть роль моего парня. Потянись ко мне и обними, и возле моего правого уха посмотри вперед и к окну: это тот парень в джинсовом костюме, который сидит у окна.
Джонатан взял меня за руку и сказал довольно громко, то есть так, как говорили окружающие, не громче и не тише:
– Я понимаю, ты не хочешь торопиться, но съехаться ведь мы можем? Нам будет, кстати, куда дешевле платить за одну квартиру, чем за две!
И он вопросительно уставился на меня. Я кокетливо улыбнулась. Парень не видел меня, но надо было соответствовать роли.
– Ты согласна? – напирал на меня Джонатан. Тоже соответствовал изо всех сил своей роли.
– Я должна подумать, – важно сказала я.
– Нинон, скажи (это я, что ли, «Нинон»? – Джонатан едва заметно улыбнулся на мой недоуменный взгляд), ты сомневаешься в разумности моего предложения или в своих чувствах ко мне?
Это, конечно, была игра, но я растерялась. В его вопросе был какой-то намек, подвох? Или не был?
Джонатан, пронзительно глядя на меня, ждал ответа.
– Я…
Мне следовало заверить его, что я в чувствах не сомневаюсь, иначе с какой радости он должен, как мы условились, меня обнять? Но у меня язык не поворачивался. Что-то было серьезное в его игре, пусть и ненамеренно, случайно затесавшееся в его роль, – но было. Однако за соседним столиком унылая парочка, не найдя собственного предмета для разговора, заинтересованно прислушивалась к нашему. Надо было отвечать.
– Я… Я согласна, – растерянно проговорила я.
Тут-то Джонатан и потянулся ко мне и врезался мне прямо в губы, хотя в нашем сценарии было слово «обними». Глаза его на секунду брызнули яркими лучами, словно два электрода вонзились в мое глазное дно. В ту же секунду взгляд его погас, принял обычное холодное и сосредоточенное выражение.
– Видел, – шепнул он деловито, садясь обратно. – Как бы его снять?
Я демонстративно посмотрела в сторону подслушивающей нас скучающей парочки, надеясь их смутить и заставить отвернуться, и тоже понизила голос:
– Сделай вид, что снимаешь меня.
– Если он профессионал, то это ему не понравится. И привлечет к нам лишнее внимание.
Посоображав несколько мгновений, я поставила свою сумку на стол с того краю, где была колонна. Джонатан положил рядом с ней свою камеру таким образом, что объектив просунулся между моим локтем и сумкой в направлении брюнета. Открыв экранчик, он тихо сказал мне, какую кнопку нажать. Он смотрел в экранчик, негромко командуя, как его развернуть и что теперь нажимать.
– Отлично получилось, – сказал он спустя две минуты. – По-моему, он ничего не заметил.
Я все выключила, закрыла экранчик, Джонатан снова потянулся ко мне и поцеловал меня. Это снова выходило за рамки сценария. Но мне было приятно. Впрочем, я себе в этом тогда не созналась.
Мы встали, оставив деньги за кофе на столе, и вышли из кафе в обнимку.
«Джинсовый» проводил нас равнодушным взглядом.
Как и вчера, в девять ноль-ноль «костюм» покинул свой пост. «Джинсовый» вошел во двор, но на этот раз не задержался там, а довольно скоро вернулся к своей машине и сел в нее, не включая огни. Выждав еще минут пятнадцать, я вошла в телефон-автомат на углу.
– Шерил, мне с тобой надо срочно поговорить. У меня есть новости, очень важные. Я в кафе на углу твоей улицы. Не могла бы ты прийти ко мне?
– Может, ты поднимешься ко мне?
– Я не хочу попадаться на глаза тому лысому, который следит за тобой.
– Так он уже ушел, наверное.
– Не знаю… Но не хочу рисковать. Спустись, пожалуйста.
– Хорошо, – сказала до крайности удивленная Шерил. – Сейчас спущусь.
Я раскидала волосы по плечам, спрятав берет в сумку – его контур весьма примечателен и хорошо виден даже ночью, и если «джинсовый» брюнет приметил мой берет в кафе, то он мог меня узнать и что-то заподозрить, – и вышла из автомата. Пройдя метров десять, я остановилась у какой-то витрины и сделала вид, что рассматриваю ее. На противоположной стороне улицы было то самое кафе, куда должна была прийти Шерил, а по моей стороне метрах в ста от меня – двор Шерил. Скосив глаза, я приметила спортивный силуэт, который, выйдя из машины и заперев дверцу, чуть не бегом бросился в кафе.
