— Отруби голову, маг! Это не ясно?
— Молчи, — Гетен махнул на Таксина, заглушая для себя его голос.
Инстинкт и грохот камня заставил его отпрянуть от пасти второго крикуна.
— Зараза! — он оттолкнул монстра заклинанием, но напал на первого. Гетен уклонился от когтей. Существо врезалось в него. Его щит рассыпался. Он упал на землю, потерял меч. Он откатился от щелкающей пасти монстра. Но недостаточно быстро. Зверь поймал его за ногу и замотал головой. Гетен врезался в Таксина, сбил капитана, тот пролетел над площадью. Он врезался во что-то твердое, воздух вылетел из него. Зверь остановился, и Гетен стал пинать его по голове. Он потерял броню, но крикун потерял зубы. Таксин подошел и тоже стал пинать, когда монстр не отпустил.
Второй крикун напал на них, и Гетен прорычал:
— Хватит! — он собрал силу солнца и выпустил из ладоней заклинание, дуга бело-голубой молнии отбросила крикунов и капитана.
Первый зверь ударился об каменную стену деревни и рухнул грудой костей. Гетен схватил меч и прибил монстра тяжелым заклинанием. Второй зверь встал и прыгнул на него, но Таксин уже поднялся. Он отрубил монстру голову, один был побежден. Гетен отрубил другому лапы. Тело его товарища бродило между стеной и телегой Лаумы, а первый попытался встать. Он бессильно щелкнул пастью в сторону капитана. Удар меча Таксина разрубил позвоночник монстра без лап, и Гетен отрубил ему голову. Бледное сияние чар его создателя угасло под тонкой кожей.
Капитан сказал:
— Два крикуна убраны.
Гетен перевел дыхание, осмотрел ногу, которую задел монстр. Теневая броня была искривлена, но она помогла. Он выпрямился и попытался прогнать боль из поясницы, пока он смотрел на разрушения, учиненные зверями.
Плоть и кровь усеивали площадь рынка. Гримбу была маленькой деревней, там жило несколько семей, но многие приходили на рынок раз в неделю купить настои Лаумы и спросить ее совета. В Налвике осталось мало магов. Потеряв статус королевской волшебницы и целителя женщин дома Бурсук, Лаума вернулась в забытую деревню, где началась.
Таксин что-то произнес. Он нахмурился, Гетен повернулся и пошел к карете. Лаума не двигалась, ее кровь окрасила землю в красный. Ее живот был рассечен, правая рука была оторвана от плеча.
У нее были острые бледные черты жителя Налвика, но черные волосы Скорвалы, заплетенные с яркой лентой. Кровь собралась в узлах, которые она носила на шее. Она покрыла ключи, бусины и кости на ее запястьях. Ее зеленое платье было в грязи и крови. Гетен поднял волосы с ее лица.
Глаза Лаумы открылись.
— Слишком поздно, — прохрипела она.
— Мне жаль.
— Знаю, — она задрожала.
Он сжал ее ладонь, погладил ее пропитанные кровью волосы.
— Кто сделал их, Лаума?
Ее глаза остекленели. Слова, которые она пыталась произнести, бурлили кровавой пеной между ее губ. Она напряглась и умерла. Ее дух улетел из плоти, окружил Таксина, прошел сквозь Гетена с нежной лаской.
— Тебе можно в Пустоту, — сказал он. Ее душа послушалась.
Таксин встал. Гетен взглянул на него и вернул голос мужчины взмахом пальцев.
Капитан оскалился.
— Козел.
Третий искалеченный крикун, за которым они ушли из Сокоса, еще двигался на площади, бродил и бросался на то, что задевал, живое или нет. Гетен взял меч с земли и отрубил ему лапы. Он произнес заклинание, взмахнул рукой, вызывая огненный вихрь, который собрал в центре трех монстров, кости, плоть и злые заклинания стали пеплом.
Огонь рассеялся, и пепел разлетелся с ветром, как серый проклятый снег. Гетен ощутил взгляд на спине. Он вытер меч, вернул его в ножны и сказал:
— Можешь выйти. Чудища уничтожены.
Таксин повернулся, готовый бить мечом.
— Лаума мертва? — спросил мальчик. Капитан опустил оружие.
— Да, — Гетен заметил его в тенях двери за телегой. Нескладный ребенок с почти взрослой девушкой рядом с ним, оба были светлыми, как все в Налвике, с испуганными бледными глазами.
— В лесу больше, — сказала девушка.
Таксин спросил:
— Сколько?
— Думаю, я видела шесть.
— Мы уничтожили двоих, за одним пришли сюда. Значит, там еще три. Если кто-нибудь не уничтожил их до нашего прибытия?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дети покачали головами.
— Нет, — сказал Таксин, — нам не повезло так сегодня.
Гетен нахмурился и смотрел на Гримбу. Меньше дюжины хижин с соломенными крышами, покрытыми мхом, окружали грязную площадь. Одна дорога вела в деревню и из нее. Река Баллард на севере отмечала границу между Налвикой и Скорвалой. Густой лес подступал к деревне с других сторон. Тени тянулись оттуда. Краски были такими приглушенными, что он словно оказался дом, словно оказался в Пустоте, а не северной Налвике. Гримбу подходило название, и он понимал, почему Лаума девочкой убежала отсюда. Тут было больше куриц, чем жителей, и многие жители и курицы были мертвы.
— Хорошо, — он повернулся к детям. — Прячьтесь, пока мы не вернемся.
Таксин кивнул с мрачной решимостью.
Дети ушли во тьму хижины, бледные лица и огромные светлые глаза.
Гетен достал тело Лаумы, принес его в центр площади и поджег. Пока оно горело, они с Таксином обыскивали дома. Капитан нашел двух уничтоженных крикунов.
— Четвертый и Пятый убраны.
Гетен нашел мужчину, его огромные раны сразу показали, что он вот-вот умрет.
— Убей меня, пока еще один не пришел, — прошептал мужчина.
Гетен быстро покончил со страданиями мужчины, пока капитан не увидел.
— Дух, я позволяю тебе пересечь границу Пустоты. Найди там облегчение от своей боли, — он нашел еще жертву, женщину, которую тоже не удалось бы спасти, и отпустил ее душу. Все другие взрослые и дети, которых он нашел, были мертвы — взрослые тела истерзаны, дети — нет.
Он вернулся на площадь, оставшийся крикун ходил вокруг горящего тела Лаумы, и капитана не было видно.
— Ты, должно быть, Шестой.
Монстр посмотрел на него, закричал и бросился. Гетен поднял меч и поднял левую ладонь для заклинания. Боль пронзила руку и плечо. Его оттащили назад. Он упал на землю.
Седьмой крикун впился в его руку. Падение спасло от бросившегося монстра, но тот, что держал его, замотал головой. Гетен проклинал свою удачу. Он отлетал в стороны, снова был игрушкой в пасти монстра. Его меч взлетел. Ему повезло. Он попал по первому крикуну, отсек ему челюсть от черепа, и она отлетела в кусты.
Монстр остановился. Он повернулся, словно искал часть своей головы.
Плечо Гетена пылало. Он скрипнул зубами, пытаясь вырваться. Что-то хлопнуло. Его ладонь онемела, боль вспыхнула в спине и груди. Он ударил правым кулаком по черепу монстра. Его левый глаз взорвался, желтая жидкость полетела в стороны. Но он не отпустил.
Другой крикун вспомнил о Гетене. Он забыл о своей челюсти.
Он попал в ловушку меж двух смертей, и обе были неприятными.
— Кровь Семел, — он призвал огонь солнца в левую ладонь, его массу в правую. Он наполнил горло и гнилое тело монстра, который его держал, жаром и огнем, чтобы тот закипел изнутри. Он бросил тяжелые чары в другого крикуна, придавил его к земле. Он завизжал, борясь. Заклинание ломало сияющие кости, раздавило череп, погасило чары, направляющие его. Жижа текла из его живота, воняло гнилым мясом.
Монстр отпустил его руку. Он упал на колени, плоть кипела и взрывалась, прожаренная изнутри. Гетен закашлялся. Вони и боли было слишком много. Он вдохнул. Не помогло. Его стошнило. Прощай, завтрак.
— Боги, — Таксин стоял на краю площади с мечом в руке, смотрел большими глазами, как у испуганной лошади, прижав рукав ко рту и носу.
Гетена все тошнило.
— Семь. Не шесть. Семь крикунов, — он выпрямился и посмотрел на дрожащее левое предплечье. Пасть монстра раздавила его теневую броню, неземная субстанция впилась в его плоть. Кровь текла по руке, капала с дрожащих пальцев на землю. Двигать плечом было ужасно больно, вспыхивал свет, рот наполнила желчь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он забрал меч, прошел мимо Таксина к хижине с детьми. Капитан прошел за ним и постучал в дверь.
