Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Монах Готама шел от медитаций на свое тело к медитациям на чувства и от медитаций на чувства к медитациям на ощущения и мысли, возникающие в его сознании. Он увидел единство тела и сознания, он увидел, что любая клетка тела содержит в себе всю мудрость мира. Он увидел, что нужно только глубоко посмотреть на пылинку, чтобы увидеть истинный образ всей вселенной, что пылинка сама по себе является вселенной, и если бы она не существовала, то вселенная также не существовала бы. Монах Готама вышел за рамки идеи о разделении самости – «атмана» и понял, что долго придерживался ложного понятия «атмана», которое излагалось в Ведах. В действительности явления не имели отдельной самости. Отсутствие отдельной самости (non-self) или «анатман» были сутью любого существования. «Анатман» не был понятием, описывающим новую сущность. Он был ударом молнии, разрушающим все неверные взгляды. Придерживаясь принципа отсутствия отдельной самости, Сиддхаттха был подобен генералу, поднимающему острый меч интуиции на поле сражения медитативной практики. День и ночь он сидел под деревом пиппала, и новые уровни осознания пробуждались в нем, подобно ярким вспышкам света.
Тем временем пять друзей Сиддхаттхи потеряли веру в него. Они увидели, как он сидит в одиночестве на берегу реки, ест рис и пьет молоко. Он разговаривал с маленькой девочкой и улыбался ей.
Конданнья сказал остальным:
– Сиддхаттха более не является тем, на кого мы можем рассчитывать. Он оставил путь. Теперь он беззаботно занимается насыщением своего тела. Мы должны покинуть его и искать другое место для продолжения нашей практики. Я не вижу причин оставаться здесь.
Только после ухода пяти друзей Сиддхаттха заметил их отсутствие. Вдохновленный новым чувством глубокого проникновения, Сиддхаттха посвящал все свое время медитации и не успел объяснить этого друзьям. Он подумал: «Мои друзья неправильно меня поняли, но я могу не беспокоиться, я не обязан убеждать их. Я должен полностью посвятить себя поискам истинного пути. Когда я найду путь, я разделю его с ними». И он вернулся к ежедневным упражнениям. В эти дни, когда он достиг таких больших успехов на своем пути, появился юный пастух буйволов Свасти. Сиддхаттха приветливо принимал охапки свежей травы, которые одиннадцатилетний мальчик приносил ему. И хотя Суджата, Свасти и их друзья были еще детьми, Сиддхаттха делился с ними некоторыми моментами нового знания. Он с радостью замечал, насколько легко неграмотные деревенские дети понимают его открытия. Это ободрило его, он понимал, что дверь полного просветления скоро широко распахнется. Он знал, что держит в руках замечательный ключ – истину о взаимозависимости и нераздельности природы всех вещей.
Глава 16. Спала ли Ясодхара?
Свасти никогда не ходил в школу, его семья была слишком бедна. Суджата научила его основам чтения и письма, но ему все еще не хватало умения и слов. Рассказывая о Будде, он иногда останавливался, не в силах найти нужные слова. Его слушатели помогали ему. Кроме Ананды и Рахулы, еще двое пришли послушать его историю. Одной была старшая монахиня по имени Махападжапати, а другим – сорокалетний монах, которого звали Ассаджи.
Рахула познакомил их со Свасти, и Свасти с удивлением узнал, что Махападжапати – это королева Готами, вырастившая Будду. Она была первой женщиной, принятой в сангху Будды, и теперь являлась настоятельницей над семьюстами монахинями. Она только что приехала с севера, чтобы посоветоваться с Буддой относительно заповедей для бхиккхуни.
Рахула познакомил Ассаджи и Свасти. Глаза Свасти загорелись, когда он узнал, что Ассаджи был одним из тех пяти друзей Будды, которые практиковали аскезу рядом с родной деревней Свасти. Будда рассказывал, что, когда его друзья увидели, как он отказался от самоистязаний, пьет молоко и ест рис, они оставили его и ушли. Свасти было интересно, как Ассаджи стал учеником Будды и появился здесь, в монастыре Бамбукового леса. Он решил расспросить Рахулу об этом позднее.
Бхиккхуни Готами помогала Свасти, когда он не находил слов. Она интересовалась всеми подробностями. Свасти эти детали казались неважными, но, несомненно, они были значимы для нее. Готами расспрашивала, где он собирал траву куша, которую Будда использовал как подстилку для медитации и как часто Свасти приносил траву. Она хотела знать, оставалось ли буйволам достаточно еды на ночь после того, как он отдавал Будде эту траву. Наконец, она спрашивала, бил ли когда-нибудь Свасти владелец буйволов.
Можно было еще о многом рассказывать, но Свасти попросил разрешения остановиться и пообещал продолжить на следующий день. Но перед тем как уйти, он спросил, можно ли ему задать бхиккхуни Готами несколько вопросов. Она улыбнулась и сказала:
– Спрашивай смелее. Я буду очень рада, если смогу ответить на твои вопросы.
Свасти давно вынашивал эти вопросы. Прежде всего, действительно ли спала Ясодхара или только притворялась спящей той ночью, когда Сиддхаттха покидал дворец? Свасти также хотел знать, что сказали король, королева и Ясодхара, когда Чанна возвратился с мечом, ожерельем и локонами волос Сиддхаттхи. Что произошло в семье Будды за шесть лет его отсутствия? Кто первым услышал новость о том, что Будда отыскал Путь? Кто первым приветствовал Будду, когда он вернулся в Капилаваттху, и вышел ли весь город встречать его?
– А у тебя много вопросов! – с улыбкой воскликнула бхиккхуни Готами. – Позволь мне ответить на них коротко. Прежде всего, спала Ясодхара или нет? Если ты хочешь знать наверняка, ты должен спросить Ясодхару. Я думаю, что она не спала. Ясодхара сама приготовила Сиддхаттхе одежду, шапку, обувь и положила их на кресло. Она приказала Чанне приготовить Кантаку. Она знала, что принц уйдет этой ночью. Как же она могла спать? Я думаю, что она только притворялась спящей, чтобы избежать боли прощания. Ты еще не знаешь Ясодхары, Свасти, но мать Рахулы – это очень решительная женщина. Она поняла намерения Сиддхаттхи и от всего сердца поддержала его. Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, так как я самый близкий, после Сиддхаттхи, человек Ясодхаре.
Бхиккхуни Готами рассказала Свасти, что на следующее утро, когда обнаружилось, что Сиддхаттха ушел, все, за исключением Ясодхары, были потрясены. Король Суддходана впал в ярость и кричал, обвиняя всех в том, что они не предотвратили уход принца. Королева Готами сразу же побежала искать Ясодхару. Ясодхара сидела в одиночестве и тихо плакала. Группы верховых были посланы на поиски с приказом найти принца. Группа, поехавшая на юг, встретила Чанну, ведущего Кантаку. Чанна отговорил их от продолжения поисков. Он сказал:
– Пусть принц спокойно следует своему духовному пути. Я плакал и умолял его, но он полон решимости отыскать Путь. В любом случае он уже далеко отсюда, в лесу, в другой стране. Вы не сможете найти его.
Чанна вернулся во дворец и три раза поклонился до земли в знак раскаяния, достал меч, ожерелье и волосы Сиддхаттхи и передал их королю. Королева Готами и Ясодхара в это время находились рядом с королем. Увидев слезы Чанны, король не стал упрекать его, а спокойно расспросил о том, что произошло. Он приказал Чанне отдать ожерелье, меч и волосы Ясодхаре на хранение. Тоска окутала дворец. Потеря принца была подобна потере дневного света. Король надолго удалился в свои покои и отказывался выходить. Почти месяц министр Вессамитта должен был вести все дворцовые дела от его имени.
Кантака, вернувшийся в конюшню, отказывался есть и пить и умер через несколько дней. Ясодхара разрешила похоронить коня, и Чанна, переполненный горем, сжег его останки.
Бхиккхуни Готами рассказывала, пока не прозвучал колокол. Все испытали разочарование, но Ананда сказал, что не следует пропускать медитацию, какой бы интересной ни казалась история. Он предложил всем собраться на следующий день в его хижине. Свасти и Рахула поклонились бхиккхуни Готами, Ананде и Ассаджи и вернулись в хижину своего учителя, Сарипутты. Двое молодых друзей шли бок о бок, не произнося ни слова. Затихающие звуки гонга сливались в волны, набегающие одна на другую. Свасти следил за дыханием и беззвучно читал «гата колокола»: