Через какое-то время он вдруг почувствовал, что кто-то укусил его за ногу. У него похолодела кровь, когда он понял, кто это. Он посмотрел вниз, пытаясь увидеть, откуда пришла чёрная крыса. Он швырнул в зверя кусок угля, и это обратило его в бегство, но ему на смену тут же появилась ещё одна, а потом – ещё и ещё. Те, что посмелее, пытались укусить его за ноги. Казалось, они появляются из ниоткуда. Чёрные, огромные и голодные. Впервые в жизни Владек заметил, что у крыс – красные глаза. Он поднялся на кучу угля и открыл люк. Солнце залило трюм, и крысы исчезли в своих норах в угле. Владек попытался вылезти из трюма, ведь судно уже довольно далеко отошло от причальной стенки. Но тут же в ужасе спустился назад в трюм. Ведь если судно заставят вернуться, то, как он прекрасно знал, это будет означать для него обратную поездку в один конец до лагеря №201. Владек предпочёл остаться с чёрными крысами, и пока закрывал люк, они снова напали на него. Как только он швырял очередной кусок угля в одно гадкое существо, с другой стороны появлялось другое. Владеку приходилось часто открывать люк, чтобы впустить немного света, ведь свет был его единственным союзником, который пугал чёрных грызунов.
Два дня и три ночи Владек вёл постоянную битву с крысами, не имея возможности уснуть хотя бы ненадолго. Когда судно, наконец, пришло в порт Константинополь и матросы открыли трюм, Владек был покрыт грязью с головы до колен, а ниже колен его брюки пропитала кровь. Матрос вытащил его из трюма.
Владек попытался встать на ноги, но упал на палубу бесформенной грудой.
Он не помнил, сколько прошло времени и куда его доставили, но обнаружил, что лежит на кровати в небольшой комнате, а три человека в длинных белых халатах внимательно осматривают его, разговаривая на языке, которого он не понимал. Интересно, а сколько в мире языков? Он оглядел себя – он всё ещё был в чёрных и красных пятнах; когда он попытался сесть, один из мужчин в белых халатах, самый старший, с тонкими чертами лица и козлиной бородкой, толкнул его назад и обратился к нему на непонятном языке. Владек помотал головой. Тогда мужчина попытался заговорить по-русски. Владек опять помотал головой: знание этого языка могло стать самым быстрым способом оказаться там, откуда он приехал. Следующим языком, которым воспользовался доктор, был немецкий, и Владек обнаружил, что знает этот язык лучше, чем тот, кто его допрашивает.
– Немецкий говоришь?
– Да.
– А, так ты не русский.
– Нет.
– А что ты делал в России?
– Пытался убежать.
– Вот как. – Он повернулся к своим спутникам и, видимо, пересказал им диалог на своём языке. Они вышли из комнаты.
Вошла медсестра и обмыла его, не обращая внимания на его вскрики от боли. Она покрыла раны на ногах какой-то коричневой мазью и позволила ему снова уснуть. Когда Владек проснулся, он был совершенно один. Он лежал, уставившись в белый потолок, и размышлял о том, что же ему делать дальше.
Владек всё ещё не понимал, где находится. Он вскарабкался на подоконник, выглянул на улицу и увидел рыночную площадь, очень похожую на одесскую, только люди были одеты в длинные белые балахоны, и кожа на их лицах была гораздо смуглее. Ещё они носили цветастые головные уборы, похожие на перевёрнутые корзины с цветами, а на ногах – сандалии. Все женщины были закутаны в чёрное, а на их лицах виднелись только чёрные глаза. Владек смотрел на обычную рыночную суету, где каждый заботился о хлебе насущном, и думал, что рынок уж точно – явление повсеместное.
Он несколько минут наблюдал за происходящим и тут заметил, что вдоль стены здания идёт красная железная лестница, опускающаяся до земли, примерно такой пожарный выход был и в замке в Слониме. Его замке. Только кто теперь ему поверит? Он слез с подоконника, осторожно прошёл к двери, открыл её и выглянул в коридор. Взад и вперёд сновали мужчины и женщины, но никто не проявил к нему ни малейшего интереса. Он тихонько прикрыл дверь, вытащил свои пожитки из шкафа в углу комнаты и быстро оделся. Его одежда всё ещё была чёрной от угольной пыли и царапала чистую кожу. Он вернулся на подоконник. Окно открылось легко. Он схватился за лестницу, вылез в окно и начал спускаться к свободе. Первое, что поразило его, была жара. Ему тут же расхотелось носить пальто.
Коснувшись ступнями земли, Владек попытался бежать, но его ноги настолько ослабели, что он едва-едва мог ходить. Как бы он хотел избавиться от этой хромоты! Он не оглядывался на больницу, пока не затерялся в плотной толпе на рыночной площади.
Владек жадно пожирал глазами деликатесы на лотках и решил купить апельсин и немного орехов. Он сунул руку за подкладку своего костюма; деньги должны были лежать под его правым рукавом. Но что это? Их там больше не было, более того, исчез и серебряный браслет. Люди в белых халатах украли его вещи! Он собрался было вернуться за своим наследством, но потом передумал, решив сначала купить еды. Он пошарил в карманах пальто и тут же нашёл три банкноты и монеты. И лежали они в кармане вместе с картой доктора и серебряным браслетом. Владек чрезвычайно обрадовался своей находке. Он надел браслет на руку и поднял его выше локтя.
Владек выбрал самый большой апельсин и горсть орехов. Лоточник что-то сказал ему, но мальчик его не понял. Владек подумал, что самый простой способ преодолеть языковой барьер – это отдать торговцу пятидесятирублёвую бумажку. Лоточник посмотрел на неё, засмеялся и всплеснул руками.
– О Аллах! – закричал он, отнимая у Владека апельсин и орехи и грозя ему пальцем.
Владек в отчаянии пошёл прочь: он понял, что чужой язык означает и чужие деньги. В России он был беден, здесь – просто нищ. Ему придётся украсть апельсин; если его поймают, он швырнёт апельсин лоточнику. Владек ушёл на противоположный конец рыночной площади точно так же, как делал Степан, но ему не хватало задора и уверенности бывшего напарника. Владек выбрал последний лоток в ряду, и, когда убедился, что его никто не видит, схватил апельсин и побежал. Внезапно сзади раздался рёв толпы. Казалось, весь город гонится за ним.
Какой-то мужчина обрушился на Владека и сбил его на землю. Шесть или семь человек держали его за руки и за ноги и в присутствии собравшейся толпы волокли назад к лотку. Там их уже ждал полицейский. Был составлен протокол, а между полицейским и лоточником возникла оживлённая перепалка, причём её тон всё время повышался. Затем полицейский повернулся к Владеку и стал кричать на него, но Владек не мог понять ни слова. Полицейский пожал плечами и, схватив Владека за ухо, повёл его с рынка. Толпа орала на Владека. Кто-то плевал в него. В полицейском участке его посадили в подземелье в небольшую камеру, где уже сидело двадцать или тридцать преступников: бандиты, воры и прочие. Владек не стал говорить с ними, и они также не изъявили желания вступать в беседу. Владек сел, вжавшись спиной в стену, напуганный и тихий. Ему придётся провести здесь по крайней мере день и ночь без света и еды. От запаха испражнений его едва не стошнило, – этого не случилось, поскольку желудок его был совершенно пуст. Он и не думал, что настанет день, когда подвал в Слониме покажется ему малонаселённым и спокойным.
На следующий день Владека вытащили из подземелья, и два охранника привели его в комнату, где поставили в ряд с несколькими другими заключёнными. Их всех связали одной верёвкой, которая обхватывала их за талии, и вывели на улицу. Здесь собралась очередная толпа зевак, и по их громким радостным крикам Владек понял, что они ждали появления заключённых. Толпа сопровождала их до рыночной площади – крича, испуская вопли и хлопая в ладоши, – а повод для этой радости Владек боялся даже представить себе. На рыночной площади колонна остановилась. Первого заключённого освободили от верёвки и вывели в центр площади, которая уже была запружена народом.
Владек не верил своим глазам. Когда первый заключённый вышел на середину, охранник сбил его с ног и поставил на колени, а затем огромного роста мужчина с мечом зажал его правую руку в деревянную колодку. Палач поднял меч и с огромной силой обрушил его на запястье заключённого. Ему удалось отхватить только кончики пальцев. Заключённый закричал от боли, а меч поднялся снова. На этот раз меч попал по запястью, но работа была выполнена не полностью, кисть заключённого болталась в воздухе, а песок окрасился кровью. Меч был поднят в третий раз и в третий раз опустился. Наконец кисть отлетела от руки и упала на землю. Толпа радостно заревела. Теперь заключённого освободили, и он свалился без сознания. Безразличный ко всему охранник оттащил его в сторону и бросил на землю. Рыдающая женщина – видимо, жена, подумал Владек, – быстро перетянула обрубок руки жгутом из грязной тряпки. Второй заключённый умер от боли перед тем, как меч опустился в четвёртый раз. Но смерть не интересовала палача, деньги ему платили за отрубленные руки, поэтому он продолжил свою работу.
