для залечивания ран войны у себя дома, и они медлили с интервенцией. А мы в «Северной Коммуне» погибали от голода и холода, ибо кроме хлеба исчезли и дрова. Как жилось и работалось при этих условиях, подробно рассказывают мои записи, из которых здесь делаю лишь самые краткие извлечения, характерные для положения всех узников тогдашнего «красного Петербурга».
3 сентября. Террор оппозиции является как логический ответ на террор правительства. Та самая партия эсеров, которая некогда бросала бомбы в царских инквизиторов, Плеве и т. п., теперь выдвигает «боевиков», которые стреляют в деспотов большевизма. В один и тот же день, 30 августа, здесь убит Урицкий, начальник Комиссии для борьбы с контр-революцией, подписавший за последнее время сотни приказов об арестах и казнях, а в Москве ранен сам большевистский царь, Ленин; Урицкого (к нашему позору — еврея) убил молодой еврей Каннегисер{649}, отца которого, инженера и директора заводов, я встречал в заседаниях по еврейским общественным делам. Ленина тяжело ранила еврейская девушка Каплан{650}, кажется курсистка, новая Шарлотта Корде, пошедшая на Марата{651}. И самоотверженный юноша, и «дева-Эвменида», двинувшиеся против «Маратовых жрецов», заявили, что мстят за поруганную свободу, растоптанную демократию, разогнанное Учредительное собрание, расстрелы тысяч честных борцов... Хорошо, что именно евреи совершили этот подвиг: это — искупление страшной вины участия евреев в большевизме...
Пока ответом на единоличный террор является свирепый массовый террор со стороны большевиков. Уже на могиле Урицкого призывали в речах к полному «истреблению буржуазии и белогвардейцев»; в газетах — сотни кровожадных резолюций с призывом к мести, массовым казням и расстрелам без суда. Идут чудовищные аресты здесь и в Москве, хватают всех заметных деятелей оппозиционных партий. Здесь и в Москве разгромлены английские консульства; при обыске убиты здесь агенты английского правительства, арестованы прочие...
Длится усиленная редакционная работа «Старины»... Страшит неизвестность близкого будущего. Давит петля голода... Своей разбойничьей гражданской войной большевистская армия отрезала Петербург от всех источников питания, и огромный город умирает... В Самаре организуется новое правительство, подготовляется учредительное собрание...
4 сентября. Ужасы. Массовые расстрелы. Говорят о нескольких сотнях расстрелянных «буржуев» и антибольшевиков, о кучах трупов за городом. «Красная газета» оповестила о 500 расстрелянных, обещав опубликовать имена, а сегодня в этом пропитанном кровью листке Зиновьева появился декрет комиссара внутренних дел Петровского{652} (бывшего депутата 4-й Думы) о сплошных арестах буржуев, правых эсеров и вообще «белогвардейцев» в качестве заложников, которые будут уничтожаться тысячами. В городе тревога. Были обыски и аресты у знакомых. Каждый прикосновенный к политической деятельности боится: ночью к нему могут ворваться и забрать. Московская Корде (Каплан-Ройде) уже расстреляна; суд скорый, который поднимет Ленина с постели.
6 сентября. Чудовищное случилось. Официально объявлено, что на днях расстреляно 512 «контрреволюционеров и белогвардейцев», в том числе и 10 правых эсеров, во исполнение резолюции рабочих-большевиков о «беспощадном красном терроре». Имена казненных, как водится у инквизиторов большевизма, не опубликованы, и мы даже не знаем, кто эти мученики. Зато опубликован список арестованных заложников, которые будут казнены при первом покушении на большевика. Пестрый список уцелевших членов дома Романовых, банкиров, купцов, офицеров и малоизвестных правых эсеров (между ними знакомый юноша, сын покойного В. Бермана{653}, оставшийся сиротой после смерти отца). Комиссия по борьбе с контрреволюцией объявляет, что «продолжение будет» и список еще пополнится... Троцкий говорит о «крови и железе», подобно Бисмарку…{654} Странно, что личного-страха я при этом не испытываю. Ведь и меня могут взять в заложники от «белогвардейцев» (хотя я никогда таковым не был) и уличить меня в ненависти к новому абсолютизму на основании этого дневника. Дорогой мне дневник иногда прячу среди книг моей библиотеки, как некогда в дни ярости царизма, при ожидании обыска. Тогда мне грозила бы ссылка в Сибирь, теперь — расстрел.
8 сентября н. с. (второй день Рош-гашана, когда мне исполнилось 58 лет). Ввиду перехода от старого стиля к новому, мое старое 10 сентября потеряло прежнее значение, и я решил отныне приурочить годовщину рождения к подлинной еврейской дате: второму дню Рош-гашана, когда, по словам покойной моей матери, я появился на свет. Этот день я провел так. Утром — корректура Пинкоса (Литовского, приложение к «Старине»). Затем чтение «Правды» с кровожадными речами Зиновьева и прочих Маратов, разжигающих зверские инстинкты масс, с резолюциями большевиков, объявляющими «вне закона» всех белогвардейцев, меньшевиков и правых эсеров... Убитый палач Урицкий провозглашен святым, и Таврический дворец, где он разогнал Учредительное собрание, будет назван «Дворцом Урицкого». Ленин же, находящийся на пути к выздоровлению, возведен просто в божество, и его именем клянутся истреблять, казнить, расстреливать. Комиссия для борьбы с контрреволюцией (т. е. контрбольшевизмом) объявлена дорогим народу учреждением («Народ любит эту комиссию», — нагло сказал Зиновьев в своей речи).
Отравив душу этим чтением, поехал с И. на обед к Розе Эмануил, чтобы вспомнить старое. Но и тут ворвались страшные звуки дня: одного юношу-прапорщика из нашей среды взяли заложником в Москве... После обеда пошел к [живущему] поблизости сотруднику «Старины» (д-ру И. Тувиму) с корректурой и нарочно завернул на угол Троицкой и Измайловского проспекта, где взглянул на нашу обитель 1883–1884 гг...
11 сентября. …Декрет о замене нынешних домовых комитетов «комитетами бедноты» (комбед) из большевистских жильцов, которые должны быть расселены в «буржуазных» квартирах для «наблюдения», т. е. шпионства. Они не должны допускать в этих квартирах собраний, совещаний и даже покупки предметов первой необходимости у «мешочников». А так как при отсутствии хлебного пайка мы все покупаем у этих разносчиков муку по 12 руб. за фунт и прочие предметы, то это значит обречь десятки тысяч семейств на голодную смерть.
Днем посетители... Отовсюду один стон: надо бежать из петербургской бойни, от голода и пули, ареста и разбоя... Но куда? Как же мне оторваться от того, что меня живит: писания, дум, книг? Ведь в мою опустевшую квартиру тотчас вселят хулиганов, которые уничтожат весь труд моей жизни... Следует ли спасти жизнь, отказавшись от смысла жизни?
15 сентября (вечер Иом-киппура). Сейчас дописал «Библиографию» для тома «Старины», а теперь творю молитву без слов: «Кто от меча и кто от голода?» Как близка эта альтернатива: смерть от голода или от пули красноармейца!.. Случайно узнал, что первыми жертвами после покушения на Ленина пали наши недавние лютые враги, царские министры Щегловитов, Маклаков, Хвостов и др. Полтора года сидели они в заточении и ждали народного суда, открытого, справедливого воздаяния, а вместо этого исторического акта люди-звери просто растерзали их во мраке тюрем и даже в газетах об
