Шаман обнял дерево. Могучее дерево толщиной в два обхвата, шаманских рук не хватило на всё, но ему и не нужно, ему достаточно этого. Он прижал ухо к коре и услышал гудение. «Брат не спит. Брат проснулся. Брат должен помочь», - зашептал шаман. И стал вслушиваться.
Что-то происходило. Кажется, дуб отзывался. Кажется, был готов помочь. Шаман отступил, поднял с земли свой бубен и с боем пошёл вокруг дуба. А где-то там, в стране горных братьев, также само пошёл вокруг дуба ихний шаман. Им нужно услышать друг друга. Сначала священным дубам, потом им.
Шаман сделал много кругов. Сколько, никто не считает. Когда бубен бьёт, тогда ум отдыхает, тогда выступает не-ум, тогда считать некому. Но что-то вдруг сообщает, что хватит, достаточно, и можно уже отложить для отдыха бубен, можно снова обнять мощный дуб – тот готов теперь слушать. И готов отвечать.
Первым делом приветствие. Еохор шепчет приветствие обоим священным дубам, а после просит направить приветствие людскому шаману Глазастой Рыси. Внутри у него звенит, там ещё вроде как бьёт некий бубен, уже не его, уже каменный, общий, бубен всего этого мира, бубен Существования, сердце Существования, и это сердце, оно гонит кровь от дуба к дубу, деревья слышат друг друга, как они могут, и слышат прижавшихся к ним людей. Еохор явственно ощущает гул, будто могучие камни стучат вдалеке, но эти камни стучат так умело, так правильно, что из их стука сами собою складываются слова. Шаман Глазастая Рысь слышит шамана Еохора и тоже шлёт приветствие. Связь установлена. Можно теперь говорить обо всём. Можно слышать друг друга.
Шаман горных братьев спрашивает первым. «Что такого случилось?» - стучат камни вопрос, и Еохор уже понимает, что Глазастая Рысь не ведает ни о чём. Сразу всё понимает Еохор, сразу много вопросов вперёд понимает, сразу все-все вопросы, всё ему ясно, один он назначен, один только ведает, другим никому не сообщено, и его только люди останутся, одни его люди – но кто же Но-А… ведь он не знает этого имени. «Ведает ли Глазастая Рысь о предстоящем потопе?» - шепчет Еохор и ждёт ответа. «Не ведает», - быстро приходит ответ. «Знает ли имя Но-А?», - новый вопрос. «Нет, не знает». Зато Еохор всё знает, всё-всё понятно, но надо оставить понятное и для ума, для того, кто отдыхает сейчас, кто под дубом, возле костра, рядом с бубном, рядом с варганом, где-то там затерялся, а здесь… здесь безбрежное море и капля в том море, капля знает всё море, море знает всю каплю, но пора возвращаться уже. Пора назад.
Где-то там далеко озадачен шаман горных братьев. Так и не может понять, чего хочет Еохор. Его ум не может понять, а не-умы уже снова ушли, разделились и спрятались. И Еохор уселся на землю, рядом с тлеющим костерком, от которого тянется тонкая струйка дымка, тянется, тянется, пахнет. Еохор снова встаёт, подходит к священному дубу, опять обнимает. «Брат, спасибо тебе», - шепчет дубу Еохор. «Очень людям помог. Люди этого не забудут. Если что нужно для брата, пусть скажет»… Не говорит. Шумят только соки внутри, гудит могучая сила… Радостно дубу стоять под этим солнцем. Радостно уходить корнями глубоко в землю. Радостно вскидывать ветви к высокому небу. Радостно людям служить. И шаману радостно тоже, он обнимает, он шепчет: «Спасибо!» - потом отступает. Погас костерок. Пора уходить.
Еохор шагает назад, к себе, в стойбище. Он улыбается. Опять незадача. Опять ничего не узнал. А всё равно ему радостно. Как тому дубу. Как тем дубам. Здесь ему радостно, теперь ему радостно, а завтра, а послезавтра – кто это ведает, где эти «завтра», где «послезавтра», откуда приходят, куда исчезают. Разве думает небо про «завтра», разве солнце тревожится? Никто не тревожится. И шаман тоже уже позабыл. Пусть будет что будет. Он улыбается. Ему радостно. В этом мире – весна.
Еохор оглядывается по сторонам. Вот летит ворона. Тихо летит, не каркает. «Эй, видишь ты завтра?.. А послезавтра?» - кричит ей шаман. Не видит. Молчит. Никто не видит. Все видят весну. Зачем им это «завтра»? Зачем «послезавтра»? Пускай спит. Пускай прячется… где?..
Шаман вдруг останавливается. Значит, один он только знает про этот потоп. Один он только ведает. Где-то сокрыто в его голове. Или глубже. Где-то… У него вдруг появляется странная мысль. Странная, но очень чёткая. Если один он только ведает, если один он несёт это тяжкое «завтра» в себе, ежели где-то в нём оно прячется – тогда ведь он может уйти, просто уйти из этого мира и унести это страшное «завтра» с собой. Унести в другой мир. Отсюда – в другой. И тогда здесь откуда появится? Не появится вовсе. Не будет. Шаман снова оглядывается по сторонам: видел ли кто-нибудь? Не мог ли подслушать?.. Если надо уйти, он готов… Если всё дело в нём. Если кроме него никто больше не ведает – он сам уйдёт и заберёт с собой. И тогда откуда возьмётся это страшное «завтра»? Откуда возникнет? Кто породит? Не будет тогда. Будет только сегодня. Так надо сделать… Так надо… Но ведь есть ещё девочка… та говорила про одинокую гору в воде… Та говорила, а её отец слышал. Значит, есть уже трое, в которых зиждется «завтра». Такое, каким должно быть. Но если уйти этим трём, тогда «завтра» уйдёт вместе с ними… Не лучше ли так?.. Чем миру погибнуть из-за знающих трёх, не лучше ли этим трём погибнуть ради этого мира? Шаман улыбается: а ведь забавный расклад. Взять и обмануть «завтра». Оставить в дураках… Но тогда надо убить румяную девочку. Это самое тяжкое… сделать румяное лицо бледно-серым, холодным… самое тяжкое… Труд настоящий. Но если так сделать, всё остальное получится просто. Её отец уйдёт сам вслед за нею. Не захочет тут жить без неё. Уйдёт сам от горя. Останется только шаман. Который уже совсем старый. Который и вовсе зажился на этой земле. Наверное, вовсе зажился. Просто будет шаману уйти. Легко и просто. И унести с собой «завтра». Туда унести… Но вот румяная девочка… такой нежный цветок… вся прелесть этого мира… если забрать у них девочку, разве они согласятся, разве не выберут «завтра»? Пусть лучше «завтра», чем девочка, - так ведь многие скажут… Если спросить… Но надо ли спрашивать… Надо ли спрашивать духов?.. Не надо! Ведь ему дали понять… Ему одному. Только ему на всём белом свете. Значит, ему и решать. Значит, всё дело в нём. Он сам должен решить. Сам должен выбрать. От него всё зависит. Как он поступит. Что выберет… Не знает шаман. Но улыбается. Всё же весна. Всё же радостно. Даже ворона-сплетница ни о чём ещё не ведает. Только трое и ведают. Значит, есть выбор. У шамана есть выбор. И он улыбается. Уничтожить в зародыше. Уничтожить, пока не поздно. И мир будет дальше стоять. Такой, какой есть. Прекрасный.
****
На позорной площадке стоит Бегущий Кабан. В его руках дубовая палка длиной в его рост. Мрачное лицо пытается сохранять бесстрастное выражение, но тусклые глаза под прикрытием низких угловатых век потихоньку обшаривают стойбище перед собой. Бегущий Кабан опозорен. И он не может дождаться появления своего противника.
