– Но тогда, конечно же, воины Красного Дракона теперь стерегут этот ваш Путь Стенаний.
– Нет, на это у них нет причин – никто из моего народа не ходил там вот уже тысячу лет.
– И ты тоже?
– И я.
– Так откуда ты знаешь, что он все еще существует.
– Он должен существовать. Ты видел, как мой народ делает вещи.
– Но что, если Красный Дракон уничтожил его?
– Предполагаю, что нет. Видишь ли, это был тайный путь и, возможно, его люди не смогли отыскать.
Все мы стояли, гадая, как Имайра сам сможет отыскать путь через эти ужасные горы и таким образом провести нас к Аргатте через черный ход. В ответ он снял свой тюк и достал завернутый в бумагу сверток, который дал ему Барри, быстро открыл его и извлек карту своего отца.
– Что это? – Мэрэм подошел поближе.
Имайра держал в руках то, что казалось парой лакированных дощечек, квадратных и выложенных разным темным деревом. С великой осторожностью он снял верхнюю дощечку, аккуратно прилегавшую к покрытой рунами рамке нижней, словно защищая ее внутреннюю поверхность. Это был меньший квадрат внутри квадрата, сделанный из красновато-коричневого вещества, выглядевшего как глина. Имайра и в самом деле назвал ее живой глиной и сказал, что его прадед сделал эту карту около девяноста лет назад.
– Это одна из вещей, которые мой народ не разучился создавать. Почти во всех семьях иманиров есть такая карта.
Мэрэм протянул палец, чтобы провести им по гладкой, ничем не нарушенной поверхности глины, но мощный голос Имайры заставил его застыть:
– Не трогай! Живую глину нельзя трогать, иначе ты разрушишь карту.
Мэрэм отдернул руку, как от раскаленного железа.
– Не понимаю, как ты можешь называть это картой.
– Смотри, человечек. Если у меня не дрожат руки и разум чист, то ты увидишь кое-что, чего не видел никогда.
Когда Имайра сориентировал свою карту в сторону гор Наргаршата, все мы собрались вокруг. Имайра закрыл глаза и медленно переступал мохнатыми ступнями по голой земле. Почти так же медленно он поворачивал покрытую глиной доску, очевидно, размещая ее вдоль линий, которые мог заметить только сам.
Вдруг живая глина карты начала двигаться, словно ее месили невидимые руки. Местами по волнующейся поверхности пошли борозды и трещины, а кусочки глины превратились в гряды и гребни и поднялись вверх длинными зубчатыми грядами, напоминавшими миниатюрные горы. За малое время произошла эта трансформация, а когда она завершилась, я, к своему изумлению, увидел, что Имайра держит в руках точную копию гор, что лежали перед нами.
– Это карта ближайших гор Наргаршата, – сказал Имайра, открывая глаза и указывая вниз. – Видите долину за передней грядой?
Конечно, мы все видели глубокую выемку в глине за передними горами карты. Но, оглядев мир вокруг, сквозь холодный воздух, тяжело висевший под голубыми небесами, все, что я смог увидеть, это нескончаемую белую стену скалистых пиков, обрамлявших коричневатое плато Сакэя. Если за этими вполне реальными горами и лежала долина, то карта могла ее видеть, а я – нет.
– Если карта верна, то долина, похоже, тянется на многие мили, – заметил мастер Йувейн, указывая на мерцающую глину.
– Карта верна. – Имайра с гордостью посмотрел на нее. – А долина в длину примерно восемьдесят миль. По ней можно проделать треть пути до Аргатты.
– Но какое волшебство в этой карте? – спросил Мэрэм. – Я никогда о таком не слышал.
Глаза Имайры потеплели, когда он смотрел на Сакэй. Потом он ответил Мэрэму:
– Мир – это великое и великолепное место. И в нем сквозь долины, реки и внутри холмов пульсируют токи Земли – их больше, чем сосудов в твоем здоровенном носу, – и они повторяют контуры рельефа. Живая глина резонирует с этими токами так, что может хранить в себе очертания земных форм.
Серые глаза мастера Йувейна остановились на карте.
– Но, похоже, не всей Земли.
– Нет, для того, что карта может воспроизводить, есть ограничения. Направленная с большим умением, она показала бы ландшафт на расстоянии сотни миль, но не дальше.
– Так мы не сможем узнать, что находится за долиной?
– Нет, пока не пройдем ее. Но я надеюсь, что мы отыщем другие долины, параллельные этой. Линия Наргаршата тянется до Аргатты, как и большинство его долин.
– А этот твой Путь Стенаний? – осведомился Кейн. – Следует ли он по долинам Наргаршата?
– Говорят, что да.
– Думаешь, сможешь его отыскать?
Имайра посмотрел на карту и кивнул.
– Я надеюсь.
С замечательной картой, показывающей путь через горы, похоже, нам не придется спускаться на плато Сакэй Но мне не хотелось соглашаться с новым маршрутом. На плато перед нами хватало травы для лошадей.
– В долинах тоже встретится трава, – успокоил меня Имайра. – По крайней мере в нижних.
Как он заметил, вьюки все еще были полны овса, который мы припасли для путешествия.
– А если случится худшее и лошади начнут голодать, вы всегда сможете их съесть и идти дальше пешком.
Эльтару нервно заржал, а я посмотрел на Имайру так, будто бы он предложил съесть моего родного брата. Имайра, в ужасе смотревший, как мы едим солонину, не мог толком понять, почему мы совершенно по другому относимся к лошадям.
– Давай, Вэль, – сказал Кейн. – Мы в любом случае рискуем.
Быстро посовещавшись, мы решили, что наибольший риск кроется в прямой дороге через Сакэй, где невозможно укрыться на голых камнях. Так что, когда Имайра оторвался от карты и ее поверхность снова разгладилась, мы приготовились пересечь великие горы Наргаршата и достичь Аргатты Путем Стенаний.
Глава 39
Так мы въехали в Сакэй. Нам понадобился остаток дня, чтобы пробраться через ближайший проход и подняться на высоченную переднюю гряду. Это было нелегко. Атара поскользнулась на обледеневших камнях и чуть не сломала ногу. Лошади страдали в разреженном воздухе, задыхаясь и потея, их шкуры покрылись изморосью. Мы накрыли животных одеялами, чтобы их не трясло, но это не особенно помогло. Вой ветра превратился в пронзительный визг, когда мы поднялись на гребень горы, все исхлестанные жесткими хлопьями снега. Даже наши огромные белые шубы не могли защитить от ветра.
– Я замерз, я устал, – жаловался Мэрэм, тащивший в поводу Йоло.
Впереди виднелись скалистые башни и туманные облака, а снежная пудра под ногами скрывала подстилку старого снега, превратившегося в ледяную корку.
– Я и в самом деле очень замерз, – восклицал Мэрэм. – Я так замерз, что… О мой Бог, я отморозил пальцы! Я их не чувствую!
Я поспешил к Мэрэму и помог снять перчатки, которые ему связала Аудумла. Кончики пальцев стали твердыми и белыми. Я обхватил их ладонями и попытался согреть дыханием. К нам подошел мастер Йувейн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
