— Господи! — выдохнул Басов, увидев, как из главного выхода выскочило несколько человек в белых халатах и еще кто-то в больничных пижамах.
Застучал пулемет, и метавшихся перед больницей людей накрыло свинцовой волной. Кто-то сразу замертво упал, другие были ранены и еще пытались бежать или хотя бы ползти, спасая свои жизни. Им не дали этого. Наводчик методично расстреливал всех из пулемета, кого видел в свой прицел, а когда мишеней больше не осталось, дважды выстрелил по больнице из пушки. Первый снаряд разворотил крыльцо, а второй стрелок смог положить точно в проем окна, и взрыв, грянувший внутри, вышвырнул наружу какую-то больничную утварь и изломанное тело, распластавшееся под стеной.
Завороженные картиной бессмысленной и жестокой расправы солдаты слишком поздно услышали шорох в кустах, и первой незваного гостя встретила Жанна. Вывалившийся из зарослей мужик в грязном милицейском кителе, с болтавшимся на боку АКС-74У, не успел ничего сделать, когда чеченка набросилась, одним ударом свалив противника с ног и через миг уже держа в руках увесистую «ксюху».
— Эй, положь автомат, — рыкнул Басов, вскидывая свой «Макаров». — Живо!
Биноева не успела бы ни прицелиться, ни тем более выстрелить — русский офицер наверняка опережал ее. Жанна выпустила оружие из рук, удерживая его за брезентовый ремень. Тем временем очнулся оглушенный милиционер. Кряхтя и матерясь, он медленно поднялся на ноги, и рука тотчас скользнула к кобуре.
— Даже не думай, — предупредил солдат Паша, уже державший стража порядка на прицеле АКМС. — Не дергайся!
— Вы кто? Что такое?
— Это ты объясни, — потребовал Басов, вполне удовлетворенный тем, как Биноева выполнила его приказ, и больше не видевший в ней угрозы. — Что все это значит?
— Эти суки, дезертиры, весь район на уши поставили, — зачастил милиционер, оказавшийся старшим лейтенантом, если судить по звездочкам на погонах. — На шоссе расстреляли несколько машин, устроили налет на банк, ограбили пару магазинов. Мы пытались их перехватить, но у тех же «бэха», куда нам с «калашами»! Две патрульные машины расстреляли… три то есть, — поправился милиционер, взглянув туда, где еще что-то могло остаться от расстрелянного в упор УАЗа. — И райотдел потом разнесли, твари!
— А где армейские части? Эта БМП только для ваших «окурков» неуничтожимая, а так ее даже из КПВТ можно взять, если в борт и не издалека. Где все остальные?
— А я знаю?! — истерично взвизгнул старлей, еще довольно молодой и не на шутку перепуганный. — Все разбежались, как объявили капитуляцию! А эти сволочи остались, захватили гарнизон, кучу оружия забрали и теперь что хотят, то и творят! Кажется, они вообще из дисбата, вот и отрываются! Да вы то сами кто?
— Полковник Басов, Российская Армия, — коротко представился офицер. — Это ефрейтор Морозов, а это… — он замялся, взглянув на Биноеву.
— Жанна.
Милиционер назвался, представившись старшим лейтенантом Киселевым. Кажется, единственным в райцентре представителем закона, если не верить в то, что озверевшие дезертиры на БМП кого-то могли пощадить.
— Да, старлей, проблемы у вас, — вздохнул Басов. Судя по звукам, бронемашина куда-то уехала, навряд ли высадив перед этим десант, и можно было просто поговорить, не опасаясь выпущенной на шум и движение пулеметной очереди.
— Они же совсем свихнулись! Как звери! То ли бухие, то ли обдолбанные!
— Не, под дурью так метко не получится стрелять, глюки прицелиться не дадут, — покачал головой полковник. — Значит, так, что-то делать нужно! Но сначала нужно раненой помочь, похоже, тоже эти сучата постарались!
Алексей Басов опоздал. Женщина, ради которой они чуть не погибли, столкнувшись с бандой дезертиров, уже не дышала, когда о ней вновь вспомнили. Прикоснувшись мозолистой ладонью к еще теплой шее, русский офицер не ощутил даже намека на пульсацию.
— Рассказывай все, что знаешь, — потребовал Басов, взглянув на милиционера. — Сколько этих козлов, чем вооружены, где их база, логово, короче, где их найти! Все!
— Так мы не знаем почти ничего. Видели пару БМП, БТР, еще машины, обычные УАЗы и грузовики. Может, их человек двадцать. Кажется, они в военном городке окопались, верст пятнадцать отсюда. Наверное, там и техникой разжились.
— Хреново! Когда на «восьмидесятке» ездил, мы эти БМП вообще за противника не считали, так, просто подвижные цели, хоть наши «копейки», хоть пиндосовскую «Брэдли». Защита только от пуль, вооружение только против пехоты, ну или те же «бэтэры» жечь. А теперь, хоть «картонная» броня, хоть нет, куда мы с голой жопой!
— Если нечем пробить броню, нужно просто дождаться, когда противник вылезет из нее, — неожиданно произнесла Жанна Биноева. — Нужно ждать врага там, где он почувствует себя в безопасности и выберется наружу из-под защиты своих машин. Жить в БМП никто не станет. У вас, «федералов», тоже были и танки, и другая техника, когда вы пришли в Чечню, но неуязвимыми вы не стали. Атаковать в лоб нельзя, сейчас время вести войну иначе. Если хочешь победить, потребуется немного терпения. И осторожность.
Басов смерил девушку пристальным взглядом, процедив сквозь зубы:
— А ведь я там был. И своих пацанов собственными руками из сгоревших танков вынимать приходилось, и «похоронки» писать на них. Значит, и ты там была? Тогда тебе повезло, а сейчас тебе некуда бежать, негде прятаться. Зачем ты нам нужна? Чтобы ударить в спину, когда я отвлекусь на секунду? Проще прикончить тебя прямо сейчас, в память о тех, кто навсегда остался в ваших проклятых горах и грязных аулах.
— Сейчас это сделать легко. Я безоружна, одна, а вас много. Что же раньше не сделал? Вы всегда казались сильными, и тогда, когда шли по нашей земле, сметая целые поселки, и сейчас, когда вас трое, сильных здоровых мужиков против одной женщины. Но и тогда, и теперь сильными вы только кажетесь. Если хочешь убить — убей, сейчас ты это можешь. С таким врагом тебе справиться по силам, но не с тем, что идет сюда с юга, и не с тем, что режет местных, расстреливает больницы ради собственного удовольствия. Вот потому, что за вас сражались такие солдаты, вы так и не смогли нас победить!
— Э, вы чего это? — растерянно протянул милицейский лейтенант, чувствовавший, что сейчас может произойти нечто. — Вы о чем?
— Так, о своем, старлей, о прошлом, — глухо выдавил Басов, отвернувшись от Жанны. — Не бери в голову.
— Ну а делать-то что будем?
— Смотреть будем. Потом думать.
Дав такой содержательный ответ, Басов, не оглядываясь, двинулся к оставленному возле больницы УАЗу, а увидев его, долго ругался. Дезертиры не пощадили машину, пулеметная очередь прошила ее насквозь, и сейчас под автомобилем, стоявшем на ободах — камеры были простреляны — уже скопилась источавшая резкий запах огромная лужа бензина, хлеставшего из пробитого бака.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
