— Вы это все в газетах вычитали, верно? — спросил Уэверли.
— Да вы что? Ничего подобного!
— Все. Немедленно убирайтесь отсюда! — велел ему Уэверли.
Просто невероятно, какое количество проходимцев притягивала его контора! И главное, все они были уверены, что он просто шарлатан и занимается тем, что дурит людей. Ну а некоторые полагали, что его запросто можно разжалобить…
В общем, он уже начинал уставать от подобных визитов.
Следующей в кабинет вошла плотная девица небольшого росточка в дешевеньком платьице из ситца с набивным рисунком; на вид ей было лет восемнадцать-девятнадцать. Чувствовала она себя явно не в своей тарелке.
Уэверли подвинул ей стул и предложил сигарету. Она тут же нервно закурила.
— Меня зовут Эмма Краник, — промолвила она, вытирая о платье вспотевшую ладонь. — Я… а вы точно не станете надо мной смеяться?
— Можете быть совершенно в этом уверены. Продолжайте. — И Уэверли сделал вид, что сосредоточенно ищет что-то среди своих бумаг на столе. Он понимал, что девушке будет проще, если он не будет на нее смотреть.
— Ну, я… это звучит странно, но я могу устраивать пожары. Стоит мне только захотеть. Честное слово! — Она вызывающе сверкнула глазами.
Такого человека собственными глазами он видел впервые в жизни, хотя и знал об этом феномене очень давно. Похоже, способность мысленно воспламенять предметы по какой-то неведомой причине была свойственна прежде всего совсем юным девушкам.
— Вы не могли бы показать, Эмма, как это у вас получается? — мягко попросил Уэверли, и девушка послушно прожгла дыру в его новом ковре. Он быстро потушил пламя с помощью нескольких кружек воды, а потом, в качестве дополнительной проверки, заставил ее поджечь еще и занавеску.
— Просто замечательно! — воскликнул он с искренним восторгом и заметил, как прояснилось лицо девушки. Оказалось, Эмма сожгла дотла ферму своего дяди, и тот сказал, что она «уж больно чудная», а он ничего «чудного» на своей ферме терпеть не желает.
Она жила теперь в Христианской ассоциации молодых женщин (ХАМЖ), и Уэверли пообещал непременно связаться с нею по этому адресу.
— Не забывайте, — сказал он ей на прощание, — что вы обладаете весьма ценным даром! Очень и очень ценным и редким! И не бойтесь его!
На сей раз она улыбнулась так, что стала почти хорошенькой.
Полтергейст, думал он после ее ухода. Ну и куда, черт возьми, он сумеет пристроить девицу, способную вызывать пожары? Может, истопником? Нет, это совершенно дурацкая идея!..
К сожалению, люди, обладавшие необузданными талантами, редко находили себе разумное применение. Он тогда несколько приврал репортерам на этот счет. Но ведь и экстрасенсы в нашем мире — тоже явление, так сказать, штучное.
Уэверли задумчиво перелистывал какой-то журнал, размышляя, кому мог бы пригодиться полтергейст.
— Сэм! — Дорис Флит, руки в боки, стояла в дверях. — Ты только посмотри!
Он выглянул в приемную. Разумеется, возле стола уже стоял Эскин с глупейшей улыбкой на физиономии и пачкой исписанных листков в руках. Дорис передала эти листки Уэверли.
Он быстро пробежал глазами написанное. Это был доскональный отчет о том, чем они с Дорис занимались с той минуты, как он вошел в ее квартиру, и до того мгновения, когда он ее покинул.
Однако «доскональный отчет» — это еще далеко не все! Этот экстрасенс исследовал и описал не только каждое их движение, но и каждое ощущение! И теперь Уэверли отлично понял, почему Эскина заперли в сумасшедший дом — хотя на самом-то деле это было просто нечестно! — и почему он уже не находит в этом поступке ничего предосудительного. «Да он же настоящий вуайер, — догадался Уэверли, — вынюхивает следы любовников, точно помойный кот! Причем кот, обладающий уникальной способностью не только обнаруживать эти следы, но и ВИДЕТЬ все, чем занимаются люди, находящиеся от него на расстоянии в несколько миль!»
Как и все влюбленные накануне собственной свадьбы, Уэверли и Дорис без конца целовались и обнимались, отнюдь не считая это чем-то непристойным. Но читать описания всех этих поцелуйчиков, ласк и любовного сюсюканья, сделанные кем-то посторонним, кто безжалостно препарирует твои переживания, сухо анализирует интимные ощущения… О, это было нечто невыносимое!
Научный лексикон Эскина был безукоризненным; он описывал каждый их шаг исключительно с помощью корректных медико-анатомических терминов. Затем строил поведенческие диаграммы, затем давал чисто физиологический анализ. Затем нечто более глубинное — анализ гормональной активности, изменений на молекулярном уровне, мышечной реакции и тому подобного.
Это был поистине удивительный образчик порнографии, завуалированной под науку! Ничего подобного Уэверли в жизни не видел.
— Ну-ну, — и он пригласил Эскина в кабинет. Дорис тоже вошла; на лице ее отражались тяжкие раздумья и крайняя растерянность.
— Ну что ж… Но объясните мне ради Бога, зачем вы это сделали?! — потрясение спросил Уэверли. — Разве не я спас вас от сумасшедшего дома?
— О да, сэр! — воскликнул Эскин. — И поверьте, я чрезвычайно вам благодарен.
— В таком случае обещайте, что ничего подобного более не повторится.
— Нет-нет! — в ужасе воскликнул экстрасенс. — Разве я могу бросить свои исследования? С этим ведь тоже нужно считаться!
И он пустился в объяснения. Через полчаса Уэверли узнал о нем еще множество интересных вещей. Эскин способен был «наблюдать» за любым человеком, с которым хотя бы случайно вступил однажды в контакт, вне зависимости от того, где и в каких обстоятельствах этот человек находится. Но по-настоящему его интересовало одно: сексуальная жизнь того или иного «объекта наблюдения». И под свой вуайеризм он подводил незыблемую рациональную основу, будучи абсолютно уверенным, что служит науке.
Уэверли снова велел ему подождать в маленькой комнате, запер за ним дверь и повернулся к Дорис.
— Мне ужасно жаль, что так получилось, — сказал он, — но я уверен, что сумею наставить его на путь истинный. Вряд ли это будет так уж сложно.
— Вот как? Ты уверен? — холодно взглянула на него Дорис.
— Уверен, — подтвердил Уэверли. — Я все продумал.
— Прекрасно, — сказала Дорис, порвала исписанные экстрасенсом листки, сложила все это в пепельницу и подожгла. — Но пока ты его не перевоспитал, нам, по-моему, лучше свадьбу отложить.
— Но почему?!
— Ах, Сэм, — вздохнула Дорис, — как можно выходить замуж, зная, что этот паршивец следит за каждым нашим шагом? Да еще и подробности записывает?
— Пожалуйста, не волнуйся так. Ты совершенно права! Я им займусь немедленно. А тебе, может быть, сегодня лучше уйти с работы пораньше?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
